Я и не заметила, как вся напряглась и как натянулись едва не до болезненного нытья все мои нервы, пока это говорила. Поняла только, когда губы Кира коснулись моей макушки, а его вторая рука крепче и ревностней прижала к себе. Значит, он тоже все чувствовал и… воспринимал через собственные сенсоры.
— Очень большая сумма? — естественно, теперь он уже не остановится. Заставит меня выложить все, а я, само собой, уже и не смогу ни о чем умолчать.
— Для нас, да. Астрономическая… Иначе и проблем никаких тогда не было бы.
— Сколько? — какой вроде бы простой вопрос. Короткий, может чуть резковатый, потому что голос, который его только что произнес слегка огрубел. Видимо, поэтому мне опять стало не по себе. Захотелось вдруг отвернуться, забиться куда-нибудь подальше в глухой угол маленькой никем неприметной мышкой. Только руки Кира и не думала ослаблять своей хватки. И не только руки. Теперь я это чувствовала куда явственнее, чем до этого. Его ментальную сеть-привязку, тысячи невидимых, но очень крепких крючков, которые он загонял все это время мне под кожу, в сомлевшую "плоть" моего сознания и ничего не подозревающую сущность. Наверное, в этот раз он банально не смог рассчитать своих сил и слишком резко натянул привязанную к ним "леску", неосознанно причинив боль и мне, и… себе.
— Слишком много… — мой голос тоже надломился, когда я опять подумала о том, как переводила на этой неделе со своей кредитки на мамину карту сорок тысяч рублей и какой жалкой каплей в море они выглядели на фоне тех сумм, что списывались на оплату купленной в новую квартиру мебели и услуги дизайн-студии по отделке помещений и проектированию частного интерьера. Как меня тогда трясло и какие только мысли не забирались в мою голову, в ожидании предстоящих расспросов от Глеба о моих дополнительных растратах.
— Просто скажи сколько… — он снова прижался губами к моей макушке, немного смягчив голос и тем самым пытаясь меня успокоить, как и поглаживанием пальцами по моей скуле и шее.
— Чуть больше трех миллионов… Я и сама не поверила, когда узнала. Мама сказала, что это из-за больничных расходов. Но там явно уходило не только на операции отцу, тем более в общей сумме за десять лет.
— Трех миллионов чего? Рублей?
Я чуть было не рассмеялась, но сил на это, увы, у меня уже не было. Еще и слышать серьезный голос Кира, который допускал к озвученной мной сумме любую валютную приписку не важно какой страны, но, само собой, не в зимбабвийских долларах.
— Конечно, рублей. Были бы это Евро, фунты стерлингов или американские доллары, мы бы точно до этих дней не дотянули. — но улыбку сдержать не получилось. Правда я и не пыталась, позволив себе хоть чуточку расслабиться. Кир от моего ответа, кстати, тоже выдохнул из легких что-то вроде облегчительного смешка.
— И все? Ты пошла работать в эскорт-агентство только, чтобы наскрести данную сумму?
— Может для кого-то это и не деньги, но не для таких, как мы.
— А мой отец?.. Он об этом знает? Когда и как вы познакомились?..
— Буквально за пару дней до встречи с тобой. И немногим раньше я устроилась в агентство, в котором работает и Рокси… Ксения Лунева. Она мне как раз и помогла туда устроиться. И, нет… Я не говорила Глебу ничего о наших долгах. Он ведь меня купил не для того, чтобы выслушивать о финансовых проблемах моей семьи. Да и не рассказывают о таком первому встречному, пусть и клиенту с очень толстым кошельком.
— Вообще-то, в привычку подавляющего большинства таких клиентов не входит аренда дорогостоящих квартир для своих временных содержанок, как и дальнейшая оплата за косметический ремонт их нового жилья, элитной мебели и прочего. Честно говоря, не припомню ни одной из его бывших пассий, кому он вообще дарил столь щедрые подарки.
— Я собиралась ему сказать, но не знала как. Да и не была уверена, что вообще нужно о таком что-то рассказывать.
— И не говори. Чем меньше он сейчас будет знать о твоих проблемах и самых уязвимых сторонах, тем лучше для тебя. А я на днях погашу все ваши долги. Только мне придется для этого связываться либо с твоими родителями, либо с банком, которому вы задолжали. Я могу, конечно, все разузнать и по собственным каналам, но будет куда быстрее, если ты сама предоставишь мне все нужные данные с номерами контактных телефонов.
Я не удержалась, подняла голову с его груди и задрала лицо кверху, меняя позу и всматриваясь в его очень серьезные глаза. Хотя и по его голосу прекрасно расслышала, что он не шутил.
— Ты это сейчас… все всерьез?
— А ты как думаешь? Или я должен и дальше закрывать глаза на то, как ты ложишься под моего же родока только, чтобы разобраться с долгами своей семьи? Это же откровенная дикость… Я бы мог еще понять в силу нынешних нравов у безнравственной молодежи, что для тебя подобные вещи в порядке вещей, но… Даже если бы так и было для тебя, для меня это неприемлемо ни с какой из сторон. И уж теперь-то я точно не собираюсь оставаться не при делах.
— Это очень большие деньги, тем более за раз… Я вообще не представляю, как могу их у кого-то взять, как какие-нибудь ничего не стоящие три рубля, даже у тебя. Такими суммами не разбрасываются и просто так на пустом месте не дарят.
— Просто так? — Кир болезненно поморщился, грузно нахмурив брови, будто я только что проехалась ножом по его животу, и несдержанно хмыкнул, поражаясь моим представлениям о его личном участии в моей жизни. — Я не собираюсь тебя покупать за эти деньги, а позволять это делать собственному отцу, так и подавно.
— Ты же не так уж и давно угрожал мне куда малым… — не знаю, почему вдруг об этом заговорила. Может никак не могла поверить в чье-то бескорыстие, тем более от Кира Стрельникова?
То, что я примчалась к нему сегодня, как какая-то ошалевшая психопатка, одержимая лишь одной навязчивой манией — заполучить желаемое сейчас же и сию секунду, ничего, по сути, не меняло. Это были лишь мои закидоны, и надеяться на то, что нечто подобное в эти мгновения переживает и сам Кирилл — просто верх безрассудства. Хотя я до сих пор не представляю, что со мной будет дальше, если я перестану ощущать объятия и упоительную близость самого желанного для меня в мире мужчины.
— Потому что у меня сорвало крышу от мыслей с кем ты спишь и со сколькими уже успела переспать. Ты хоть в состоянии представить, каково это?.. Видеть девушку (из-за воспоминаний о которой меня ломает, как какого-то конченного нарика без спасительной дозы) стонущую и едва не кончающую под поцелуями моего отца…
Я почти не ощутила той судорожной физической силы, с какой Кир сжал мое лицо своими пальцами, именно вгоняя в мои глаза цепкие клинки своего напрягшегося взгляда. Меня куда больше приложило ментальным ударом его внутренней боли, которую он так старался в себе удержать всеми известными ему способами, но… не сумел. Она тоже меня задела, рубанув наотмашь по ничем не защищенным нервам и шокированному сознанию, и я приняла ее, как свою собственную, не в состоянии с ней ни бороться, ни хоть как-то и чем-то заглушить. Может от того и не двигалась, парализованная ее пугающей силой и масштабами, ее безжалостным удушьем, затягивающего свои безжалостные тиски на моей трахее. Буквально до слез, до острого желания вжаться в Кира еще плотнее, чтобы хоть немного облегчить то, через что ему приходилось себя протаскивать.
— Я думал, что просто свихнусь, понятия не имея, что с этим делать и как от этого избавиться. У мужчин в этом плане воображение не сказать какое… запредельное и западловское… Не только навоображают, еще и уверуют в свои фантазии, как за давно всеми признанный факт. Но одно дело — фантазировать, и совершенно другое, когда они выворачивают твой мозг наизнанку вместе со всеми внутренностями, и с каждым новым днем становится только хуже. Мне реально хотелось тебя придушить голыми руками. Не приди ты в понедельник или вообще никогда… я бы точно сорвался и… не представляю, до чего бы тогда дошел. Я и сейчас дурею, стоит только подумать, что ты опять… пойдешь к моему отцу… или уже ходила в эти дни. Что он даже сейчас тебе позвонит, и ты сделаешь это прямо при мне на моих глазах… Но не смотря на весь этот кошмар, я прекрасно осознаю, сколько дерьма успел наворотить и без того. Сколько наговорил тебе тогда… и сколько бы еще сказал, если бы дошел до ручки. Поэтому только за то, что ты порвешь с этим гребаным агентством и уйдешь от Стрельникова-старшего, я готов был тебе простить всех и каждого. И Его, и всех твоих бывших хахалей, вроде того же Михи, и абсолютно каждого прошедшего через тебя клиента. Мне даже не важно, правду сказала о причинах своей работы в эскорт-услугах или нет, главное, что это все должно остаться в прошлом и только там, и что ты меня простила за все мои выходки. А деньги… Это самое для меня сейчас малое. Даже такой суммой я едва ли сумею перекрыть свои проступки и ту вину, которую мне все равно ничем не искупить, кроме как твоим искренним прощением.
