— Тогда почему у тебя Библия? — спросила она, глядя на пол. Ее щеки пылали.
Я надел потертые удобные джинсы.
— Потому что она была особенной для кое-кого другого.
— Кого?
Я не ответил, просунул пояс в новые джинсы и застегнул его, обулся. Я прошел мимо нее в спальню и замер у кровати. Запах геля для стирки ударил по моему носу, в груди болело. Чистая одежда была запахом дома.
Сбегу я из участка МП или нет, но я еще не скоро смогу насладиться запахом или ощущением дома.
— Что еще ты хочешь взять? — спросила Линна, выйдя за мной.
— Ничего. Это все.
Она нахмурилась, сомнений было больше, чем подозрений, в этот раз.
Я взглянул на нее, а потом рухнул на кровать. Лицо уткнулось в мягкое одеяло, и я застонал.
— Что ты делаешь?
Я перекатился на спину на матраце, закрыл рукой глаза.
— Ты знаешь, какие койки в камере? Это последняя кровать, на которой я полежу… в ближайшие годы. Дай минутку запомнить ощущения.
Ответом было молчание. Через миг матрас прогнулся. Я посмотрел из-под руки, Линна сидела на углу кровати и озиралась, хмурясь.
— Не так я представляла место, где ты живешь, — пробормотала она.
— И я. Это в десять раз лучше, чем другие места, где я жил, — я прикрыл глаза снова. — Ригель посоветовал место. Думаю, это здание принадлежит ему. Я был не против, и «ККК» хорошо платили.
— Ах, да. За мошенничество и воровство.
— Пожалуй, да.
Ее голос стал еще холоднее.
— Ты даже не переживаешь, что обманывал людей?
Я подумал о книгах в ее руках, но вжался сильнее в одеяло и вдохнул запах дома.
— Быть мификом-преступником лучше, чем быть человеком-фриком.
— Ты — не человек.
— Я не знал, что был мификом, помнишь? «ККК» нашли меня. Они рассказали мне о магии.
Матрац скрипнул, она подвинулась.
— Я понимаю, но когда ты понял, что они были преступниками, ты… должен был покинуть гильдию.
Я приоткрыл глаза, но видел только свою руку, лежащую на лбу. Странное желание делиться информацией угасало, но я рассказал достаточно, так что мог закончить правдой.
— Мне нигде не было места. Люди не хотели меня рядом. Из-за меня им было неуютно… я пугал их. Куда бы я ни пошел, все хотели избавиться от меня, пока Ригель не пригласил меня в свою гильдию. Там меня не просто приняли… я был полезен. Я был частью команды, — я резко выдохнул. — Так что отвечу на твой вопрос: мне было плевать на то, что делает гильдия. По крайней мере, уйти не захотелось.
Кровать выгнулась. Тихие шаги, и теплая ладонь потянула за мое запястье, подняла руку. Линна склонилась надо мной и заглянула в мои глаза.
— Кит… ты… — она пыталась подобрать слова, задумчиво поджала губы.
Я смотрел на ее нежные губы, удивленный тем, какими заманчивыми они казались.
Она разглядывала мое лицо, ее румянец вернулся. Она резко выпрямилась.
— Ты нарушил закон. Но… если ты поможешь поймать Квентина, я сделаю, что смогу, чтобы обвинений против тебя стало меньше.
— Что ты можешь?
— Пока не знаю, — ее глаза вспыхнули. — Но я выясню.
Горло странно сдавило, и я понял, что верил ей. Я верил, что она поможет мне.
Теперь я растерялся. Я был на кровати. Было сложно сосредоточиться, пока я лежал на кусочке рая. Я сел, пока не потерял хватку на реальности. Линна отодвинулась, я встал с матраца.
— Думаю, мы можем идти, — я посмотрел на книги под ее рукой. — Но… их нужно убрать в безопасное место.
Если они отправятся в участок со мной, я никогда их не увижу. Блин. Почему я не подумал об этом раньше?
Линна приподняла стопку.
— Я… могу придержать их для тебя. Пока что.
Я прищурился.
— Ты берешь мои вещи в заложники?
— Нет, я предлагаю приберечь их для тебя, пока ты не будешь готов забрать их.
— Это воспоминания, а не гримуары. Ты не найдешь в них ничего для…
— Я пытаюсь быть мягче! — перебила она. — Ты спас мне жизнь, и я хочу ответить добром!
Сомнения охватили меня, но она пронзила меня яростным взглядом, но не обвиняла, как чаще всего, а… Я не знал, что взгляд задел меня так, что я захотел верить ей.
— Ладно, — сдался я. Хотя у меня не было варианта лучше. — Спасибо.
Строго сжатые губы стали улыбкой. Настоящей. Милой улыбкой.
Думая о ее предложении сохранить мои книги, я забрал их из ее рук и покинул спальню. Я с тоской посмотрел на гостиную и направился к двери.
— Кит, — она задержалась у моего огромного плоского телевизора — одну из моих покупок для квартиры. — Уверен, что больше ничего не хочешь сохранить?
Я покачал головой.
— Тут больше нет моего. Квартира была с мебелью.
Она, хмурясь, присела на корточки у тумбочки телевизора.
— А это?
Я прошел к ней и посмотрел на полки, полные коробочек DVD и Blu-ray. Я сел на пятки.
— Я собирал их, начав работу в «ККК». Я всегда хотел коллекцию фильмов, но не мог позволить… — я закашлялся. — Но, да, тут нет редких изданий. Я могу их найти снова, если будет шанс, — вяло закончил я.
Но я был обречен на жизнь в бегах или за решеткой.
Линна провела ладонью по собранию комедий, включая полное собрание «Монти Пайтона», и остановилась на «Касабланке».
— О-о, — сказал я. — Классика.
Она вытащила ее с полки.
— Я такое не видела.
— Серьезно? Все должны хоть раз посмотреть «Касабланку».
— Хм, — она посмотрела на иллюстрацию Ингрид Бергман и Хамфри Богарта, драматично прижавшихся друг к другу на обложке. — Выглядит…
— Не смей говорить «скучно». Это самый красивый фильм в истории.
Она недоверчиво приподняла бровь.
— Да! — ее бровь поползла выше, и я вдруг странно смутился. — Это о том, как быть частью чего-то большего. Думаю, в этом есть красота.
Она поймала нижнюю губу зубами.
— Может… — она сделала паузу. — Может, нам стоит его посмотреть.
Я фыркнул и поднялся на ноги.
— Конечно. Можешь загрузить на телефон, встать у моей камеры, и я буду смотреть поверх твоего плеча.
Она осталась на корточках, все еще сжимая диск.
— Я про сейчас.
Я застыл, шагая к двери, и посмотрел на ее макушку.
— Зачем? Хочешь убедиться, что это фильм, а не диск с моими преступными тайнами?
— Нет, просто… — она резко встала, избегая моего взгляда. — Не важно.
Она стала опускать диск на подставку, но я поймал ее запястье.
— Ты серьезно? Ты хочешь посмотреть «Касабланку» сейчас? В моей квартире?
Она что-то пробормотала, щеки порозовели.
— Что, прости?
— Я сказала, что нам не нужно спешить в участок, — она вяло потянула руку, но я не отпустил. — Уже поздно, и расследование не продолжится до утра. Ты не скоро сможешь продолжить собирать коллекцию, так почему не насладиться фильмом еще раз?
Я позволил ей убрать руку. Она с опаской подняла взгляд, поняла, что и я смотрел на нее насторожено.
— Что? — фыркнула она. — Это была просто идея.
— Я… — качая головой, я признался. — Я не пойму, обманываешь ли ты меня.
— Обманываю?
— Да. Вдохновила меня незаконной ночью кино, дождешься начала фильма и застегнешь на мне наручники, а потом утащишь в участок, зловеще хохоча.
Она моргнула дважды, закатила карие глаза так, что ее голова отклонилась. Она прижала диск к моей груди.
— Включай фильм, Кит.
Она прошла к дивану, опустилась на подушки и скрестила руки, выжидая.
Ого, она была серьезна.
— Мне поискать попкорн?
Две с половиной минуты спустя я сидел рядом с ней с большой миской попкорна на одной ладони и с пультом в другой руке. Она взяла попкорн, смазанный маслом, и бросила в рот.
Я пытался не пялиться.
Фильм начался, и моя тревога пропала, на экране медленно крутился черно-белый глобус, камера сосредоточивалась на Северной Америке.
— Когда это было снято? — спросила она, взяв больше попкорна из миски.
— 1942. Фильм снят посреди Второй Мировой войны и выпущен посреди войны. Они сняли его через пять месяцев после Перл-Харбор.
