— Боишься высоты? — словно считал меня Мир, заметив как ошалело я смотрела на ненадежную стремянку.
— Я? — встрепенулась я. — Нет, ты что выдумываешь? Ничего я не боюсь. Просто стремянка эта явно первую Мировую войну пережила.
— Тогда давай, лезь, — разложил её Ланской и поставил на пол. — Если что — я тебя поймаю. Не бойся, буду страховать.
— Я не боюсь, сказала же!
— Тогда лезь!
Выделываться словами куда проще, чем залезть на чёртову стремянку. Но упасть в грязь лицом перед Ланским я не могу. Должна забраться туда и быстро просто помыть верхушку. Ниже стёкла мы помоем уже вместе. Вздохнула, и превозмогая страх, поставила ногу на первую ступеньку.
28.
Мир подавал мне тряпки, воду и моющие средства, а я, белая как простынь, мыла стекло. Мирослав действительно был готов в любой момент меня поймать и держал руками стремянку. Она даже не шаталась, так крепко он её стискивал пальцами. Не знаю, каким чудом я всё же отмыла чёртово окно, и теперь можно было спуститься вниз.
Глянула вниз, и голова закружилась. Я охнула и вцепилась в выступ окна. И побледнела, кажется, ещё больше. Кровь от страха отхлынула от лица.
— А говорила, что не боишься, — упрекнул Ланской. Протянул мне руку. — Берись и осторожно спускайся.
Ухватилась за его огромную лапу и опёрлась на неё. Вопреки логике почувствовала себя в безопасности и куда более уверенно. Я знала, что он поймает меня если что. Стала потихоньку спускаться, но на предпоследней ступеньке всё же оступилась и рухнула прямо на Ланского.
— Ай!
Тот проявил быстроту реакции и поймал меня, удерживая на ногах... И за талию. Прижав к себе. Я уткнулась носом прямо в его мощную грудь. А вкусно от его футболки пахнет... Что-то связанное с цитрусом... Тьфу, о чём я думаю вообще? У Ланского ничего не может быть привлекательного для меня. Даже запаха. Тем более запаха.
— Ты как? Нормально? — почти обеспокоенно спросил он меня.
— Нормально, — ответила я дрожащим голосом и попыталась отступить в сторону, но его руки так и остались на мне. Даже крепче сжались вокруг моей талии. От его нахальства сердце забилось сильнее. Серые глаза, которые смотрели на мои губы каким-то неожиданно пьяным взглядом с расширившейся радужкой, меня смутили. Он стал стремительно приближаться ко мне своими губами, словно намеревался меня поцеловать. Искра. Буря. Безумие. Паника. Желание дать ему по печени... И дурацкое желание дать поцеловать себя. Но нет уж! Совсем с ума уже сошла. Я надавила на его руки. — Всё, я не падаю больше. Отвали, Ланской!
— Вот так и спасай тебя, грубая Синеглазка, — фыркнул он, отпустив меня из своих объятий.
— Ты моих грубостей ещё не слышал, Ланской! Поверь лучше на слово.
— Чего ты такая колючка, Ди?
— А ты не входишь в круг тех людей, с кем я пуська, понял?
— Да понял... — протянул он. — Что уж тут непонятного...
— Давай работать дальше, — сменила я тему. — Не хочу торчать здесь в твоей компании до ночи.
Мы принялись домывать оставшиеся окна. Лезть на стремянку я больше не решилась и нашла какую-то швабру, на которую мы намотали тряпку, и которой Ланской сам помыл верхушки окон. При этом словно бы обиженно сопел. Нахмурился, разговаривал через губу. А что такого я ему сказала? Неужели ему стало за несколько дней знакомства вдруг важно, что он не в моём кругу близких людей? Не может такого быть.
— Ну всё, — бросила я тряпку в ведро. — Слава богам, окна кончились.
— Да, — сказал Мир и поманил меня рукой. — Иди сюда, я кое-что тебе принёс.
Он мне? Принёс? Я сплю? Это очень плохой сон тогда. Как зачарованная пошла за Ланским, наблюдая, как он доставал из сумки книгу. Он протянул мне её.
— Держи.
Я посмотрела на обложку. Шекспир "Ромео и Джульетта". Заулыбалась и забрала книгу из его рук.
— Ты всё же поговорил насчёт прослушивания?
— Да, — ответил он. — Обещал же. Тебя ждут в понедельник, сразу после пар.
— О боже, — разволновалась я и собрала пальцы в замок.
— Выучи монолог Джульетты и сцену, помеченную карандашом. Вот тут я сделал заметку, какая страница. Успеешь?
— Да! — закивала я головой. — Я могу всё выучить!
— Всё не нужно, вдруг тебя ещё не возьмут, — брякнул он, и я опустила ресницы.
Даже не хочу об этом думать...
— Извини, — сообразил он тут же, что ляпнул. — Выучи то, что я тебе сказал. А насчёт роли... Я думаю, тебя возьмут. Ты такая маленькая, милая... Ну, если говорить о внешности. Прямо настоящая Джульетта.
От внезапных комплиментов Ланского у меня чуть не случился разрыв сознания. А на щёки опустился румянец... Внутри появилось странное чувство, будто мне приятно. Хотя любой девушке приятно будет слышать комплименты от парня.
— Спасибо тебе, Мир, — улыбнулась я.
— А спасибо на хлеб не намазать, — хитро улыбнулся он.
— Это ты к чему? — нахмурила я брови.
Ну как всегда: так просто от Ланского не уйти!
— К тому, что если тебя возьмут, то ты моя должница, — нагло заявил он.
— Ланской, ты...
— Ну что, всё вымыли? — загремел на всю аудиторию голос Станислава Сергеевича.
Я словно выпала из какой-то нирваны. Даже забыла, где мы находимся, настолько увлеклась разговором о роли с Ланским. "Увлеклась разговором с Ланским" — звучит дико, конечно, но как есть. Но переключиться на преподавателя по философии мне труда не составило.
— Да, мы закончили, — ответила я за нас обоих.
— Отлично. Вижу.
Станислав подошёл ближе и осмотрел окна, которые вымыли мы.
— Хорошая работа, — кивнул он. — Сообщу в деканат, чтобы вам выдали грамоты.
Мы выдавили улыбки. Да, грамоты — это, конечно, очень желанный трофей для любого студента, которого выдернули в законный выходной мыть окна.
— Тогда можете быть свободны, — он отвернулся от нас и обратился к девочкам, что мыли окна вместе с нами. — И вы умницы, девчонки! Вам тоже организую грамоты. Можете тоже быть свободны.
Девчонки, о чём-то без устали болтая, похватали свои вещи и ушли. Я собирала вещи нарочно медленно, видя, что Станислав не уходит: он заинтересовался щеколдой на окне, которое девчонки раскрыли, а закрыть обратно не смогли.
— Чёрт тебя подери, — бурчал преподаватель, пытаясь вставить её на место.
Это мой шанс! Сердце застучало как сумасшедшее, даже ладони неожиданно вспотели от волнения. Но Ланской тоже не торопился уходить, словно специально долго собирая свои вещи.
— Ты идёшь? — спросил он меня, увидев, что я застряла на месте.
— Ты не жди меня, Мир, — ответила я ему. — Иди.
— Почему не ждать?
— Ланской, — возмутилась я. — Я не обязана перед тобой отчитываться. Отчет требуй у Татьяны. А я не твоя девушка. Иди, говорю. И спасибо ещё раз за помощь.
— Ясно, — ответил он, поглядывая то на меня, то на Станислава исподлобья.
Снова повисла тишина. Я подняла брови вверх, что означало "Ну и?..". Ланской взял свою сумку и, поджав губы, вышел из аудитории, оставив меня, Станислава и непокорную щеколду окна наедине...
29.
Я подошла к Станиславу ближе и спросила:
— Помочь?
Он слегка вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня своими нереально красивыми глазами. Аж голова закружилась, а колени стали дрожать.
— Нет, ты не сможешь помочь, — ответил он, окидывая меня внимательным взглядом. — Тут сломано, менять щеколду надо.
— Так скажите в деканате, они купят другую.
— Ага, к зиме, потому что в эту щель уже начнет задувать ветер.
Я захихикала. Станислав снова кинул на меня внимательный взгляд.
— Ты почему не уходишь, Диан? — спросил он меня.
— А вы?
