Один.
Он не нырнул за мной, он не пытался выбраться вместе со мной…
Появилось желание сейчас найти Максима, избить его бейсбольной битой, как в американских фильмах.
Хорош гусь! Точнее козёл!
То есть получается, мало того, что он сэкономил на шиномонтаже, плохо прикрутил колесо, он убил меня. В буквальном смысле этого слова.
Паша опять ругался, тикала аварийная сигнализация.
Он вышел вперёд к краю моста, разделся. Не такой крепкий, как сейчас. В двадцать два года ему явно не хватало мышечной массы.
А дальше всё, как он сказал. Почти ничего не было видно на регистраторе. Макс исчезал из вида, потому что тонула машина.
Они вернулись уже со мной и ругались. Эти два товарища матерились всю дорогу. И Макс похоже перенервничал, потому что был крайне агрессивен.
Надо же!
А я ведь допустила мысль, что Паша мне всё не так рассказал. То есть Макс не мог в моей голове укомплектоваться как полный подонок. Хотя, что говорить, я взрослый человек и прекрасно знаю, что подонками не становятся, подонками рождаются. Это на всю жизнь.
Павел забрал у меня свой телефон. И показательно удалил видео. Он закрывал дверь в прошлое, которое меня мучило.
— Прости. Но если б ты и дальше жила с мыслью, что чем-то обязана этому человеку, то испортила бы себе жизнь.
— Ты всё правильно сделал, — я расслабилась, смахнула слёзы с глаз. — С самого начала, что не влез в нашу семью и, заканчивая тем, что появился, когда семьи этой не стало.
Мне вот жалко двух последних лет. Трёх первых не жаль, я тогда пребывала в эйфории, что у меня настоящий муж, самообман был настолько сильным, что я даже получала удовольствие. А потом я заболела, зависимостью.
Это опыт!
Самый настоящий, не мифические грабли, на которые наступили какие-то девушки с форума, а настоящий удар в лоб с силой.
— Я голодный, как зверь. Неприлично таким голодным идти в гости, давай перекусим, — отвлёк меня Паша от глупых раздумий.
— Паня, не паникуй, мама наготовила на неделю вперёд, будешь сыт.
Я с улыбкой смотрела на него. Расселся на сиденье водителя, немного откинулся, одна рука меня донимала, волосы трогала, другая на руле. Перед лобовым стеклом шапка-ушанка, и обдув шевелил пушистый мех.
За окном вечерний город весь в огнях, иллюминация такая, что глаза слепило.
Всё мерцало, сияло и шумело.
Праздничная атмосфера, много людей и машин. И мы через центр города пытались выбраться в старый район.
— Я готова.
— К чему?
— К тебе, — усмехнулась, продолжила смотреть на него. — Я готова впустить тебя в свою жизнь. Ты уже почти просочился, но теперь вливайся целиком.
— Будешь ждать подвоха?
— Нет, не буду, — успокоила я красивого парня. — Я тебя буду беречь, любить. У нас с бывшим были плохие отношения. Многие после измены и развода чёрствыми становятся, а я хочу в любовь с головой. Не задумываясь о последствиях.
— Звучит как вопль отчаяния, — скривился всем лицом Панька. — Но почему бы и нет. Любовь лечит, нам это необходимо.
— Через триста метров поверните направо, — сказал мой навигатор, установленный специально для Павла.
— Постараюсь, — напрягся мой водитель и медленно перестроился в правый ряд.
— Мы идеально подходим друг другу! Мы оба разговариваем с навигатором, — заметила я.
***
Дом моих родителей находился в старом спальном районе города. Как только попали в заснеженный двор, появилось жаркое желание схватить «ватрушку» и прокатиться с горки.
— Паня, ты любишь кататься с горки?
Он нашёл место на парковке и поставил машину.
— Почему нет? Только не на детской, а так, чтобы габаритная была, — ответил мой мужчина.
— Это теперь моя мечта: покататься с тобой с горки.
— Хорошая мечта, она обязательно сбудется, — он потянулся ко мне и чмокнул в губы.
Район старый, только квартиры назывались не хрущёвки, а горбачёвки. Вполне приличная квартирка в три комнаты с балконом. Подъезд чистый, потому что все жильцы приличные, маргиналов не имелось. Хотя даже в приличном обществе обязательно выделят место «не таким». Обычно изгоями становились новые жильцы, которые не здоровались ни с кем.
Я бы тоже не поздоровалась с мамой Кати Еланиной.
К сожалению, только Катя имела доступ к этой сраной фотографии, где её сестра Анька, теперь заместительница начальницы, случайно оказалась на голом трубадуре. Хотя нет, не случайно! Аня трахалась с музыкантом из Москвы вполне осознанно. И волосы её, точь-в-точь как у меня. Со спины и не распознать.
Вот так подставили!
И ходила солидная Катя последние два года, спрашивала меня, как отношения с Максом. Переживала, видимо, что не сразу расстались.
Я не знаю, что творится в головах одиноких женщин, я никогда не была одинока. И даже последнее время с Максом считала себя замужней.
Не ожидала, что Еланина окажется настоящей ебаниной и так серьёзно будет измываться надо мной.
Но мама у Кати была очень доброй тёткой, я решила, что нужно зерна от плевел отделять.
Женщина в возрасте поправила очки, посмотрела на Павла, которого я вела за собой наверх. Не узнав в нём моего мужа, пришла в изумление. Но ничего не сказала, потому что приличная.
Мы волновались. И я, и Панька.
Он волосы приглаживал, я губы подкусывала.
— Будет сюрприз, — сказала я и позвонила в дверь.
Открыла мама. В платье. Хотя очень не любила их. Всегда брюки, в основном, спортивные костюмы. Счастливая, даже поцеловать захотелось, чем я и занялась.
— Проходите, дорогие мои, — обняла меня мама, потом обняла Павла.
Она посторонилась.
В широкой прихожей стоял мальчик лет восьми. В чёрном костюме и белой рубашке. Имелись голубой галстук и на ногах туфли.
Совершенно нерусский, в плане горячего чёрного взгляда, копны иссиня-чёрных волос и южной смуглой кожи.
— У вас гости? — спросила я, снимая куртку.
— Вы наши гости, — ответил папа, перебирая своими длинными музыкальными пальцами по плечу ребёнка. — А это Муха — наш сын.
В момент, когда я узнала, что у моих родителей есть сын, куда-то поплыл весь мир.
Макс и произошедшее уже слились в унитаз, осталась только моя семья. Нормальная семья! Где я теперь не единственный ребёнок.
Мне двадцать шесть лет!
Откуда такое возмущение?
Резкое недовольство с привкусом ревности. Это для меня стало неожиданностью.
— Почему вы не сказали? — расстроился Павел и подошёл к мальчику. Он подал ребёнку руку, пожал её. — Привет, я твой… шурин?!
Родители рассмеялись, но как-то напряжённо.
— Подарок с меня, но позже, — улыбался Паня. — Ты чем занимаешься?
— Спортом и на пианино играю.
Неудивительно, ведь мама — учительница физкультуры, а папа — пианист. И Павел оценил всё сказанное, потому что у него почти такая же ситуация в семье.
— А Муха, это Мухаммед? — оторопело прошептала я.
— Да, — кивнула мама. — Ты уже взрослая, твоего разрешения на усыновление мы не спрашивали. Так получилось, Велечка. Это наш мальчик.
— Так отлично! А какой вид спорта? — интересовался Павел.
— Тхэквондо, — с гордостью ответил мальчик.
— Серьёзно? Так это мой вид спорта. Ну-ка, покажи, что умеешь?
Мухаммед… Обалдеть! Я немного в шоке… Снял пиджак, отдал его папе, закатал рукава рубахи и встал в стойку. Они с Павлом показывали приёмы, движения, присущие этому виду спорта.
И тут до меня дошло, что значит мужчина и женщина как единое целое!
Когда я пребывала в ступоре, полной растерянности и не знала, как реагировать, мой мужчина вырулил и вывел эту ситуацию. Мне оставалось по-идиотски улыбаться и помалкивать.
Во-первых, куда на старость лет? Во-вторых, почему ребёнок нерусский и говорит с явным кавказским акцентом? В-третьих…. Я мамина девочка, я папина принцесса! Последнее нужно было задушить в зародыше и продолжать улыбаться.
— Ты расстроилась, — погладила меня по спине мама.
— Скорее не ожидала, — вздохнула я. — Мы бы хоть подарки… Паш?
