— Ты боец! — смеялся Павел вполне открыто, играя с мальчиком. Собственно за это и будет любимым зятем. — Сладкая, теперь у тебя есть младший брат. Чувство ответственности появилось?
— Да, лезет из ушей, — посмеялась я.
Смотрела на мальчика. Не знала пока всей истории, но явно ребёнка не по внешности выбирали. У него нос арабский и губы пухлые.
Проходя в гостиную, потрогала его богатую шевелюру. Волосы жёсткие и очень густые.
И кожа!
Все кавказцы, которые живут в наших широтах не такие чёрные. Я, как последняя дура, потрогала его, не грязный ли.
— Велечка меня голодом морила, видимо, не зря, — Паня сел за богатый стол, и моя мама тут же ему щедро навалила пять своих коронных салатиков.
— Давай, сынок, сбацай нам, — папа усадил Муху за пианино.
И он играл.
Да так красиво, что я заслушалась. Муха великолепной музыкой меня пробудил для нового сознания.
Родители всегда хотели второго ребёнка, и я страдала лет до пятнадцати, что у меня нет братика или сестрёнки. И вот новый виток в нашей семье: появился новый пианист. Играл, сбиваясь немного, но очень старался.
Для меня старался паренёк!
Это я поняла, потому что поглядывал на меня своими сумрачными бездонными глазами.
— Ученик мой, — шептала мама. — Отца вроде как не было, мама заболела сильно. Неделю назад умерла, а Муха у нас почти полгода гостит, мы вначале опеку оформили, пока Зара в больнице лежала, а теперь вот официально усыновили.
Паша наяривал салатики, подвывал от удовольствия и кивал моему отцу головой, не в силах выразить словами, как вкусно.
Что мне ещё нужно?
Мужчина мой улыбался. Он называл меня так, как называли родители. И мальчик неожиданно обратился ко мне: «Велечка».
Разве такое пропустишь мимо ушей?
Всё правильно настолько, что пора расслабиться.
И я сделала это. Наложила себе салат, отказалась от выпивки, потому что Паша уже пил с отцом, а в стопку себе и Мухе налила апельсинового сока.
Мой брат сел рядом, и я с ним чокнулась.
— За знакомство, пианист-тхэквондист, — улыбнулась ему.
— За знакомство, старшая сестра Велечка, — и посмотрел на меня с восторгом.
Понравилась. Ну, и он мне.
***
Он опять за рулём. Потому что утром я с трудом проснулась. Волосы из хвоста норовили выпасть, ни капли краски на лице, а я ловила на себе влюблённые взгляды своего мужчины.
Ещё бы!
От родителей приехали и в постель. Во сколько уснули, не помню, но всё между ног приятно потягивало, побаливало натёртое. Я такая удовлетворённая, что если небо рухнет на землю, не сразу расстроюсь.
Не понимала, что за химия происходит между двумя влюблёнными, но вштыривает она очень круто. Пьянит. И я улетела куда-то от блаженства.
Утром ухватила немного кофе, в джинсах и белой блузке, Катя будет недовольна.
— Велечка, — плутоватым довольным голосом позвал меня Панька. — Ты как?
— Офигенно, — рассмеялась я. — Давай, спроси что-нибудь, чего сам не знаешь.
— Куда пропадает второй носок?
Уморительный кадр. Вот честное слово, настолько лёгкий и классный, что я завороженно уставилась на него и не сразу ответила.
Было в Паше много противоречивого. Я видела, что он жёсткий иногда. Допустим, рассказывая о своих проблемах и о моём Максе… (О Юлькином Максе!), говорил очень зло, и чувствовалось, что недоволен. Играли на лице желваки, и глаза блестели нездорово. И превращался в милого весельчака рядом со мной.
Не хотелось думать, что мы однажды можем поссориться.
И как он во время этого скандала поведёт себя?
Не обрушится ли вся его внутренняя агрессия на меня одну?
Блин!
Вот вредно женщине думать.
Эйфория растворялась, как сахар в чашке горячего чая. Осталась сладость, приятный вкус от любви.
— Под кроватью? — заинтересованно спросила я.
— Не всегда, — без улыбки хмурился он.
— Я поняла! Это колдовство.
— Не может быть! И какое? — игриво повёл бровью.
— Таинственное, — без улыбки ответила я. — Колдовство стиральной машины, она твои носки тайно запихивает в пододеяльник, ты не замечаешь.
Пришла его очередь смеяться.
— Пань, а у нас будут серьёзные разговоры?
— Обязательно, — не мог он успокоиться, усмехался. — Только потом. Вначале нужно отдохнуть от всех своих несчастий и неприятностей. Тебе и мне. А потом всё будет ну о-очень серьёзно.
— Мы перестанем улыбаться?
— Конечно, серьёзные люди не улыбаются.
Он нахмурил брови и челюсть вперёд выдвинул.
Я брызнула смехом, и он поддержал.
— Я увольняюсь, — сообщила ему. — Можно часа через три увидеться.
— Три часа? Так долго? Я без тебя соскучусь.
— Пиши сообщения.
— Хорошо. Будем сексом по переписке заниматься. Пробовала? — он завернул к пешеходной дорожке, остановился, чтобы высадить меня перед зданием, где располагались десятки офисов и наш.
— Никогда не занималась любовью виртуально, — смотрела ему в глаза.
— Я тоже, но в первый раз буду стараться, — Павел потянулся за поцелуем.
Губы наши слились. От ласки и нежности дрожь побежала по телу, задерживалась на сосках, которые под одеждой возбудились. И защемило удовлетворённое лоно, требуя ещё своего мужчину. Удушливый жар, легкий трепет.
И это только поцелуй.
До слёз становилось одиноко от мысли, что мы расстанемся. Даже на три часа. Это ведь так много!
— Ты мне доверяешь транспорт? — без сомнения, что доверяю, спросил он.
— Доверяю,— шепнула в его классные мягкие губы.
— Я куплю домашний кинотеатр, он в твоей новой комнате хорошо встанет, — чмокнул меня в нос.
— Это дорого.
— Нет. Ничего нет, только желание тебе что-то подарить.
— Подари мне…
Ребёнка! Нет, для начала нужен скандал и выяснение отношений, иначе можно открыть в любимом человеке такие тёмные стороны, от которых самой станет страшно.
— Что? — требовал Паня.
— Фужеры и чайный сервиз.
— Хорошо, завтра на новоселье.
— Отлично, — я набралась сил и решительности и вышла из машины.
Сразу подняла лицо к небу.
В утренней серой хмури с розовыми просветами восходящего солнца кружили невесомые живописные хлопья снега. Они падали мне на лицо, и я наслаждалась прохладой. Потому что с этим мужчиной было слишком мне жарко.
Не оглядываясь, сумку на плечо и вперёд на работу.
Дружный женский коллектив пах потом и духами. Я кинула куртку на вешалку. Быстро села за свой стол и включила компьютер. До планёрки оставалось три минуты, я успела напечатать заявление на увольнение.
9
«Рукой сквозь блузку сжимаю грудь, пальцами катаю сосок. Я целую тебя нежно. Вставляю глубоко свой язык. Отрываюсь от поцелуя, засасываю твою пухлую губку. Хочу твои губки целовать между ног. Я тебя сегодня вылижу, сладкая».
— Эвелина! Что с поставками?
Блин, какие поставки?
На планёрке сидело одиннадцать женщин, и я единственная румяная и с мокрыми трусиками.
Ну, Паня! Ну, держись!
— Борисыч работает вплоть до Нового года, и второго января открывает склад, — дрожащим голосом ответила я.
— Поставь галочку, связаться с ним, — приказала Екатерина Еланина.
Я поставила галочку. Нарисовала птичек уже целый косяк, они прилетали откуда-то издалека на лист блокнота, несли зашифрованную информацию, которую после моего увольнения никто не разберёт. Это своеобразная месть.
Напротив меня сидела Анька, сводная сестра Екатерины Матвеевны Еланиной. Это она в юности носила причёску как у меня, и сошла на порно-фотке за моего клона. Фото отвратительного качества, но Костромину было всё равно. Сейчас Анна — жгучая брюнетка, пережаренная в солярии. Смотрела на меня недовольно… Нет! Надменно, с оттенком презрения.
Чем заработала такую нелюбовь, трудно сказать. По одной из версий, ревнует к сестре. По второй из версий, считает меня верным стражем Кати, поэтому меня надо убивать, ведь между сёстрами война за престол фирмы. Есть ещё третий вариант, но я не уверена, что это правда… В общем, ей понравился Макс. Как раз два года назад умудрилась познакомить с сёстрами на одном из випов, где тусовалась фирма Максима, и как-то наши девочки затесались.
