Я болен?
Частично.
Это лечится?
Не факт.
Не догоняю, что со мной происходит. Но с каждым днем меня сильнее распирает. И теперь игнор Ани задевает какие-то болезненные точки. Чувствую жжение в груди, сердце на разрыв тарабанит и мерзкий привкус поражения в еще не начавшемся бою буквально сдавливает горло. Короче… Все это уже конкретно подзаябывать начинает. Я хочу большего. Хочу ее. Всю.
Перед тем как вырулить в парк, где меня уже ждут друзья, делаю два круга около дома Тихой. Нервно покуривая, сбавляю скорость и вырубаю музло, когда проезжаю мимо ее ворот. Изучаю каждое окно, окидываю взглядом двор, надеясь увидеть Снежную Королеву. Но кроме силуэта слегка полноватого мужчины никого не наблюдаю.
Эта барышня вообще дома?
— Эй, брат, нахера ты нас вытащил в такую рань? — скучающим тоном ноет Султан, как только я появился в парке. — До трени* еще херова туча времени, я бы успел Эрику натянуть. А вместо этого должен пасти твоего пса и следить, чтобы ты его дерьмо в пакетик собирал, — отрывая задницу от скамейки, Даник присаживается на корточки и принимается трепать Торра. — Привет, дружище.
— Да он не пса выгуливает! Наш Дон Жуан новенькую пасет, — язвит Данилевский, покупая какао в кофейном ларьке. — Я знаю, что ее дом находится через дорогу. Леонова сказала, где эта Тихая живет… ну, когда мы их из бара выгружали, — добавляет между делом. — Дуры, блин, вертлявые! Да и ты смотри на него… — указывает на меня пальцем, присвистывая. — Глаза, как сканер и радар в одном. Или ты, Сава, гашеный, а?
— Кого пасу? Новенькую? — слишком бурно реагирую, повышая голос чуть ли не до крика. — Сдалась она мне! — отмахиваясь, типа мне реально пофиг, отстегиваю поводок и отпускаю Торра побегать.
Вот только как бы я ни отыгрывал бетонный пофигизм, внутри меня нехило так раскачивает. Завожусь с пол-оборота. Я даже с друзьями не готов обсуждать Тихую, потому что срабатывает какое-то чувство собственности. Сильное, вязкое и оно засасывает, словно болото.
— Ну не зна-а-ю, — замечая, как меня передергивает, Султан продолжает давить на больное. — Вид сзади у Тихой зачет. И тюнинг не нужен. Так сказать, полная прокачка. Ну… — дергая бровями, выписывает свои пошлые шутки, — Если только этот стремный шмот на черное кружево сменить или хотя бы на мини-платье с чулками.
Чтоб их…
Лучше пусть заткнутся. Потому что я перестаю себя контролировать. Сейчас имя новенькой из поганых ртов друзей действует на меня, как красная тряпка на быка.
М-да… Та еще коррида!
— Я тебе, блядь, заменю, — выкатываю угрожающе, схватив Султана за грудки. — Ты, сука, даже думать… дышать в ее сторону не смей! Вообще, нахуй, не говори о Тихой, усек?
— Так я не понял, ты с новенькой? Или нет? — срывается на смех Даник. — Признайся уже, что торчишь по ней.
— Завали! — тяжело дыша, отпускаю Султана и сжимаю руки в кулаки. Клянусь, если они все не заткнутся, я точно разукрашу им морды.
— Не, не, не, — встревает Глеб, выбрасывая пустой стаканчик в мусорку. — Если новенькая не с тобой, я займусь этим цветочком и помогу освоиться в универе. Предложу ей индивидуальные уроки, — поправив яйца, Данилевский принимается блядски двигать бедрами.
И тут я вконец слетаю.
Все, крышу окончательно сорвало!
Совершенно не отдавая себе отчета в действиях, набрасываюсь на Данилевского, заламывая ему руку за спину. Сильнее выворачивая клешню, чувствую, как теряю контроль. Не думал, что из-за бабы буду готов разорвать друга.
— Воу! Полегче, — взвыл Глеб, вырываясь из захвата. Боксер ебаный! — Сука, чуть руку мне не сломал. Идиотина, — шипит, разминая плечо. — Я же, блядь, пошутил.
— Шутник хуев! — отвечаю в тон. — Сказал же — завали!
Накидывая капюшон толстовки и закуривая, отхожу в сторону. Мне нужно перевести дыхание, потому что сейчас я готов раскидать этого юмориста-гондона-Данилевского на куски. Сука… Никто не может смотреть на Аню. Никто не может думать о ней. Никто, кроме меня.
Стоит только представить Тихую с другим, хочется сразу кому-нибудь вломить. Не думал, что так скрутит меня. И я не знаю, как подобная поебень называется, но ее, походу, ничем не вытравить. Гештальт не закрыт. Дальше не шагнуть.
— Сава, ты че так завелся? — спустя какое-то время ко мне подходит Писатель и протягивает вторую сигу*.
— Проехали, — отсекаю коротко, беспрестанно чиркая зажигалкой и доводя себя до полного исступления.
— Да не пыли ты так. Все уже поняли, что застолбил девчонку. Знаешь же, что Глебарь просто провоцирует. Никто не тронет твою Тихую.
— Она не моя!
— Да мне можешь не затирать эту шелуху, — тянет Жора, пряча руки в карманах спортивок. — У тебя на морде все написано. Ты когда Аню видишь, как Торр слюни пускаешь.
— Бля, Писатель, уйми чес, а! — стряхивая пепел, задерживаю никотин в легких.
В последнее время, находясь на каком-то лютом нервяке, я стал часто курить. Перед батей даже спалился. Он, конечно, это дело не одобрил, но и кантовать не стал. Но даже убийственная доза никотина не помогает вытравить Тихую из головы.
— Что вам мешает замутить? — никак не угомонится Писатель. Он что, в психологи решил переквалифицироваться?
— Хуй знает… — отвечаю раздраженно. — Она пиздец какая шуганная. Правильная настолько, что мне проще монашку совратить, чем с этой неженкой хотя бы на вечер в кино зависнуть. Короче, полный шлак.
— М-да… Ситуация… — перекатываясь с пятки на носок, Жора резко замирает. — Ты это… Думай быстрее, пока твою неженку не увели. Я тогда за тебя впрягаться не буду, крылья купидона натягивать не стану.
— В смысле? — перевожу на него взгляд.
И тут Писать выбрасывает указательный палец вперед.
Прослеживаю за ним глазами и едва воздухом не давлюсь. Вижу, как по тротуару быстрым шагом чешет, я бы даже сказал, летит новенькая. И с какого-то хрена у нее в руках будет, который я ей вчера подарил.
Аня двигается куда-то целенаправленно, но при этом на каждом шагу оборачивается, словно опасается слежки.
— И куда ее так несет? — озвучивает мои мысли Писатель.
В душе не чаю, куда Тихая так торопится, но когда вижу, как она останавливается около мусорных баков, а после — выбрасывает в один из них букет, пропускаю удар. Ощущение накатывает, точно ныряю в ледяную воду. Все тело сводит судорога и дышать становится нечем. Это жестко бьет по самолюбию. Неужели я настолько плох, что она даже не может принять от меня цветы? Чем же я, мать вашу, так ей не угодил?
Меня клинит. Колотит. Бесконтрольно. Дробно. Злость поражает все клетки головного мозга. И сейчас я близок к тому, чтобы в лоб задать эти вопросы новенькой. Честно, душу готов из нее вытрясти, чтобы получить ответы. Но когда злость блокирует здравый смысл, лучше переждать эту вспышку. А завтра, прямо в универе, устрою ей полный разнос.
Подумал я…
Ровно до того момента, пока к Тихой не подошел какой-то накрахмаленный мужик с зализанной челкой. Он, сраный гусар, поцеловал ей руку и, взяв под локоть, повел в сторону кафе.
Все, пиздец! Приплыли, называется…
— Это что за хуй в пальто нарисовался? — не сразу догоняю, что вслух это выкатил. Но похуй! — Я, блядь, не понял… — и, разминая кулаки, двинулся в сторону новенькой. Нет, мы не будем ничего выяснять, я просто отправлю этого напомаженного чмошника в нокаут.
— Мир, блядь, не кипишуй. Сейчас дел натворишь, не вывезешь потом, — тормозит меня Жора, цепляя за плечо. — Нахуй тебе это? Все… Все… Тормози… Остынь…
________________________________
* Треня — здесь тренировка.
* Сига — сигарета.
Глава 12
«Он и есть моя бездна, моя запретная и порочная темнота…»
Аня Т.
_______________________
За окном — весна, первое апреля. На календаре — понедельник. В расписании — пара по начертательной геометрии. Машка щебечет о какой-то косметической процедуре, Даша пытается со второй главы мрачного детектива определить серийного убийцу, а Лилу, как она выражается, пилит контент. Понятия не имею, что это значит, потому что я далека от всемирной системы сетей, но ее короткие ролики выглядят круто!
