10
Пятница пролетела, как один миг. И вот — настал вечер, и Лебедев погнал меня в туалет — переодеваться и краситься, чтобы, как он выразился, сразить всех наповал. Сам он с утра пришёл весь из себя парадный — тёмные брюки, синяя рубашка в тон платью. Непривычно серьёзный и торжественный. Как будто на похороны собирается…
А я так волновалась, что даже обедать днём не пошла — поняла, что ни крошки не смогу проглотить. Со мной так всегда. Кто-то от волнения ест, как не в себя, а я вот не могу. И тошню ещё для полного счастья…
В общем, когда я вышла из туалета — бледная поганка в синем платье — Сашка слегка нахмурился.
— Н-да. На счастливую невесту ты похожа почти так же, как я похож на президента Франции.
— А кто у них там сейчас президент? — глупо спросила я, пытаясь вспомнить, похож ли на него Лебедев.
— Какой-то Макарон. Или Макарун?
— Тьфу на тебя! Макрон его фамилия.
— Какая разница? — удивился Сашка, и я фыркнула. Действительно, какая разница? Мы-то не во Франции.
Минут через десять мы уже сидели в такси и неспешно буксовали в московской пробке по пути к родителям Лебедева. Я нервно разглаживала несуществующие складки на юбке платья, сглатывая вязкую слюну, а Сашка пялился в окно. Потом на меня. А потом опять в окно.
— Слушай, — сказал он, отворачиваясь от окна, когда я в очередной раз сглотнула, — ты хотя бы ела сегодня? А то ты так выглядишь, будто сейчас в обморок упадёшь. В конце концов, мы не к крокодилам в гости едем, а к моим родителям.
Да уж лучше бы к крокодилам…
— Девочка Катя у клетки бродила — больше не надо кормить крокодила, — глубокомысленно процитировала я старый детский стишок, и Сашка хмыкнул.
— А шутить можешь ещё. Значит, не всё так безнадёжно. Ну ничего, там поешь и оттаешь.
— Да я и так вроде не особо замороженная…
— Замороженная. Ты — замороженная, уж можешь мне поверить.
Я даже немножко обиделась.
— Сейчас или вообще?
— И сейчас, — улыбнулся Сашка, — и вообще. Да не дуйся ты так! У всех свои недостатки. И я прекрасно знаю твои, а ты — мои, и нас обоих они устраивают. Просто сейчас надо… — Лебедев покосился на водителя такси, как на вражеского шпиона, и понизил голос, — … чтобы нам поверили.
— Да поверят, — я вздохнула. — Не переживай, не подведу я. Просто сложно… не волноваться.
— Ну да. Все невесты волнуются, — подмигнул мне Сашка, а потом взял за руку и сжал ладонь в ободряющем жесте.
Невеста… Да… Тили-тили-тесто…
Как я умудрилась в это вляпаться?..
.
Родители Лебедева жили за городом, в шикарном доме. Даже не в доме, а в целом особняке. Я была тут однажды, пару лет назад — Сашка праздновал день рождения и привозил нескольких своих друзей, в том числе и нас с Ксюшкой.
Папа у Лебедева был владельцем какой-то крупной строительной конторы, а мама домохозяйничала и занималась творчеством — рисовала картины и лепила из глины, причём, на мой взгляд, совершенно не обладала талантом ни к тому, ни к другому. Сашка, кстати, тоже так думал. И отец его. Но молчали, не желая расстраивать маму.
Лебедев был единственным сыном и наследником всего этого богатства. Завидный, короче, жених. Как бы они не решили, что я на его деньги польстилась…
Сашка с восемнадцати лет жил отдельно — его отец сам отослал сына «в жизнь», как он выразился. Да уж, «в жизнь». Мама-то Сашкина еще года три приезжала к другу на квартиру раза по два в неделю — убиралась, что-то готовила, стирала и гладила. Хороша «жизнь»!
Теперь, насколько я знаю, Лебедев сам справлялся, и последнее время его мама начала говорить о приёмном ребёнке. Отец пока противился, но Сашка был уверен — со временем мама папу додавит.
— Ну и хорошо, — заявлял при этом друг, — ей хоть скучно не будет. А то я вырос, папа на работе, она целыми днями одна. Ну, встретится иногда с подругами, по магазинам походит, но всё равно делать особо нечего.
Так что… понимая, насколько скучно Сашкиной маме, я с ужасом представляла, как она обрадуется возможности организовать свадьбу. И с каким рвением будет отстаивать каждое своё решение или желание.
— Не дрейфь, — шепнул мне Лебедев, звоня в калитку. — Не льдина.
Я улыбнулась непослушными губами.
— Добрый вечер, Александр, — вдруг сказала напоминающая домофон конструкция, и я вздрогнула от неожиданности. — Девушка с вами?
— Со мной, конечно, — фыркнул Сашка, хватая меня за холодную ладонь. — Ещё как со мной.
— Заходите.
Что-то запищало, и калитка открылась. Хотя… наверное, неправильно называть эту полноценную дверь калиткой, так же, как и сооружение вокруг дома — забором. Это была стена, а в ней как минимум дверь, а как максимум — ворота. С кодовым замком и охраной, с которой Лебедев, собственно, и разговаривал…
Да уж… и куда я прусь? Мама у меня всю жизнь работала продавщицей в магазине, а папа — водителем автобуса. У меня, конечно, более интеллектуальная профессия, но зарплата там лучше не намного. Наверное, Сашкины родители в месяц столько налогов государству платят, сколько у меня зарплата. А может, даже и больше.
