– Тогда почему он живет у тебя? Ты его… любишь? – Лешка запнулась на последнем слове.
Хоррррроший вопрос на самом деле. И как он во время.
– Я не знаю Лешка… Правда, не знаю.
– Тебе хорошо с ним? Скучала бы ты, если бы он ушел? – казалось, ответ именно на этот вопрос стал для Лешки смыслом жизни на ближайшие 10 минут. А может, не на 10? Бред.
Скучала бы я? Откуда мне знать, если он все время рядом… Постоянно. Дай ему волю, так был бы рядом 24 часа в сутки. Хорошо ли мне с ним? Да нормально. Обыкновенно. Ничего из тех ощущений, про которые пишут в сопливых романах на два часа. Есть, и есть…
– Я не знаю. Не думала об этом.
– А ты подумай… На досуге.
– Лешк, а приходи завтра ко мне в гости? А?
Она помолчала.
– А он?
– Переночует у себя, я попрошу…
– Нет, Ларис. Так не пойдет. – она резко встала, стряхивая меня с себя. – Ты ж понимаешь, что так нельзя. Если ты живешь с человеком, то не стоит лишний раз делать ему больно. У тебя это и так неплохо получается.
– Что именно? Делать больно?
– Да.
– И тебе я тоже делаю больно?
– Неважно. Не хочу об этом говорить.
– Значит делаю? Почему?
– Извини, Лар. Мне пора идти. Да и тебе тоже. Приятно было увидеться и поболтать. Пока.
Она махнула рукой, и, повернувшись, быстрым шагом пошла к выходу из парка.
– Лешка! – громко позвала я. – Подожди!
Но она не остановилась. А я не стала догонять.
Все же интересно, почему я причиняю ей боль? И я, решив выяснить этот вопрос с Рыжим, отправилась домой.
Дом встретил меня волнами беспокойства и подозрений, которые источал рыжий мужчина. Хотя какой он мужчина… Мальчик. У него это на лбу написано большими такими буквами.
– Лара, ну где ты была??? – с порога выдохнул он мне в лицо. Я мысленно закатила глаза и тяжело вздохнула: вот они прелести семейной жизни. Шаг влево, шаг вправо расценивается, как попытка покинуть судно, а наказание – расстрел в мозг. На месте. Точным попаданием.
– Гуляла, – коротко ответила я, снимая обувь.
– Что-то случилось на работе?
– Нет, – я скинула куртку и прошла в комнату.
Я подошла к подоконнику, и, попирая все правила, залезла на него с ногами. Я слышала, как Дима прошел в комнату, но даже не повернула головы.
– Там сквозняк.
– И что?
– Простудишься…
– И умрешь? Дим, жить вообще вредно, от этого умирают. – с тонной безразличия изрекла я.
– Лар, – он подошел ко мне и уткнулся носом в щеку. – Ну что случилось? А?
– Ты на меня наорал. А всего лишь задержалась немного после работы.
– Я не орал…
– Все равно. Я что, в заключении? Или я нахожусь под следствием без права выхода из собственной квартиры?
– Извини. Я волновался.
– Я большая девочка и умею за себя постоять. К тому же, время – детское. Что могло со мной случиться? Ясельный мальчик отшлепал бы меня совочком? Уверяю, я бы пережила это.
– Ты себе и представить не можешь, что может случиться с человеком даже в более раннее время суток.
– И непременно этим человеком должна быть я?
– Ладно, извини. – он примирительно чмокнул меня в щечку. – Ужинать будешь?
– Нет, что-то не хочется. У нас есть вино?
– Нет. – он внимательно посмотрел на меня. – Спиртного у нас нет.
¬¬¬¬- Тогда я пошла в магазин. И, умоляю тебя, не говори ничего. Если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь покинуть это место.
Я отодвинула его и слезла с подоконника.
Вернувшись из магазина, я обнаружила, что осталась одна. На кухонном столе, заботливо прикрытый салфеткой, остывал мой ужин, по комнатам уныло бродила тишина. Есть не хотелось совершенно. Было странное ощущение, что плечи расправляются, дышать становится легче, и всю меня, начиная от пальчиков ног, заполняет чувство свободы.
Я тихо-тихо отправила бутылки в холодильник, так же тихо, почти на цыпочках, прошла в комнату. Господи, как же хорошо! Как же это хорошо – остаться одной! В тишине и покое. Когда ты никому ничего не должен и не обязан. Контроль рыжего мужчины убивал. Мягко, ненавязчиво, почти ласково… Но тем не менее – убивал. Я села на диван, провела рукой по плюшевой обивке. Внезапно в голове всплыл вопрос, который я хотела задать Димке, но который так неожиданно затерялся. Может, позвонить, озадачить Грошика? Я точно знала кому я хочу задать этот вопрос. Но где найти человека, о котором ты не знаешь ничего?
Вторая бутылка «небес» все глубже утягивала меня в блаженное состояние покоя и расслабленности. Я лежала на полу: в одной руке у меня была изящная бутылка синего стекла, а вторая покоилась в пластиковой вазе с остатками винограда. Я неловкими движениями перебирала пальцами гладкие бусины, практически наслаждаясь холодным и влажным прикосновением шелковистой кожицы к разгоряченным пальцам.
Все же я странная. Никакого сожаления, что обидела человека, что человек ушел. И что я осталась одна. Особой радости тоже не было, но дышалось привычно-спокойно. Теперь я точно знала, что мне можно, а чего категорически нельзя. И не потому, что это не нравится рыжему деспоту, а потому что лично я против этого. Я больше не хочу подчиняться и делать вид, что мне хорошо от чьих-то нововведений. Не хочу больше завтракать, сидеть на диване и обсуждать фильм. Не хочу никакой семейности. И это белье стопочками – меня невыразимо раздражает.
Я рывком поднялась, отхлебнула вина, и, поставив бутылку на столик, подошла к шкафу. Распахнув его, я двумя руками вывалила все стопочки ткани на пол и, упав перед ним на колени, я яростно и с каким-то диким самозабвением принялась перемешивать майки с футболками и наволочками, джинсы с колготками и кофтами, носки с трусиками и лифчиками. Переворошив всю одежду, я обняла руками кучу ткани, и стала планомерно распихивать ее по пустым полкам. С удовлетворением оглядев полученный результат, я закрыла шкаф и села на диван. Вот он, мой дом. С беспорядком, с какими-то непонятными вещами и мелочами, но он мой. И больше никому сюда нет хода. Что за глупо-наивное желание возникает у людей – устанавливать свои порядки? Почему одежда не может лежать так, как я хочу, а диски должны быть обязательно в алфавитном (ну или хотя бы в жанровом) порядке? Почему вино нельзя пить лежа на полу, и заедать его виноградом? Почему, когда занимаешься сексом в первый раз, обоих меньше всего волнует чистота тела? Почему первые дни сексом можно заниматься везде и всегда, а потом только ночью, только после душа, и только под одеялом? Почему человеку нельзя побыть одному? Почему если возникает такое желание, его так сложно объяснить? Почему это желание вообще нужно объяснять? Почему, почему, почему…
И, самое смешное, он даже не знает ответов ни на один из этих вопросов. Просто потому что «так надо» и так «правильно». А все что неправильно и не так – в мусорку, в топку и в забвение…
