Ещё в полицейском отделении при таможне нас предупредили о запрете применения магии на законодательном уровне! Закону, похоже, цикл от силы. И с чем это связано сразу и не разберёшь. Полиции по городу шныряет так много, что на трёх прохожих приходится по одному в штатском. Следят за соблюдением законов, предотвращают хулиганство.
А ещё они нравами занимаются. Полиция, млять, нравов! Половую дисциплину охраняют по законам, состряпанным идиотами наверху. То есть могут за поцелуи на людях или короткую юбку в тюрьму посадить! К голодным зэкам. А за выпирающий из штанов член сделать замечание!
Но я не сильно расстроился по этому поводу. Потому как запретами своими ещё больше разжигают желание у местных женщин. Ведь против закона природы не попрёшь. А потрахаться где — нибудь за кулисами, чувствуя опасность… Драйв!! Уфф.
А вот запрет применения магии действительно огорчил.
Ну и придумали же. Магию объявили вне закона, и сидят упитанные чиновники теперь спокойно, попёрдывая в свои кожаные кресла.
Но вопрос не в этом. Когда меня останавливали законы?
Они уж точно нет. А вот контур защиты от магии да!!
Градир стоит в основном на островах, которые образованы рекой, где вместо воды разнородное стекло. И я не удивляюсь, такого же стекла у нас море целое под носом. На Утёсе загораем как раз. Зимой.
Идеально ровная гладь шириной от десяти до сорока метров — это вам не шутки. На её поверхности наплели такие контуры, что у меня в глазах зарябило от зелёных блёсток, когда через первый мост на карете только в город въезжали. От внезапно охватившего волнения дышать перестал, когда это увидел.
И дело даже не в плетениях. А в визуальном размере частиц магии, из которых они строятся. Каждая блёстка с ладонь. Мать твою, с ладонь!! И мне даже подумать страшно, сколько потрачу сил, убирая хотя бы одну. А их параллельно течёт десятки. Уверен, есть ещё и сигнализация на случай, если кто — то решит расплетать. Одну блёстку убрал, упав без сил, тебя в совочек метёлкой подмели и в тюрьму. К тем же зэкам.
Однако волнует меня другое. Кто всё это сплёл⁈ На какие резервы⁈ Что за мутант⁇
И стоит ли нарываться?
Вот и я думаю, что не стоит. Погуляв по округе, спокойно ловлю карету на дороге, вымощенной камнем. И отправляюсь на окраину города, проезжая один мост, затем второй…
Если в Центральном Градире крупные здания, широкие улицы, памятники и площади, дворец на дворце и дворцом погоняет, то в пригороде жесточайший контраст. Промышленные зоны и гетто.
Подозреваю, что где — то в нищих кварталах та самая мастерская Ольви. Вот только, глядя на квадратные километры построек, трубы дымящие, где всему этому конца и края не видно, думаю, что затея от меня потребует больших усилий, чем предполагал.
Выходит, что сама Ольви за зоной действия физических ограничений. Хоть и есть там стеклянная река, но она не окружает район полностью, замыкая контур. Окраинные кварталы плавно переходят в степь. Ограничения есть законодательные. Так я, по крайней мере, могу объяснить, почему она не посещала Левант после нашей ссоры. Хотя, что за глупости, отъедешь на тридцать километров в Энисуэллу и прыгай.
Было бы желание.
С другой стороны, откуда я знаю, может, и посещала. Гунуа мог и солгать…
Минут сорок ехали без остановки, дорога чистая. Только несколько карет навстречу за всё время пронеслось. Где все люди, спросите вы? Если на окраине, впечатление, что прошёл зомби — апокалипсис, и все убежали на юг, то в центре города не протолкнуться! Тусовки в театрах и дворцах не заканчиваются даже утром. Мне так в гостинице и сказала горничная с таким восторгом, будто мечтает туда попасть с рождения. И целомудрить под надзором полиции, стреляя лишь глазками и хлюпая трусиками.
Проехав очередной мост, останавливаю карету прямо на дороге. По правому борту первые бедные районы.
— Вы уверены, сэр? — Спрашивает кучер, когда расплачиваюсь, сойдя со ступеней экипажа.
— Что — то не так? — Уточняю настороженно.
— Район рабочего класса третьей категории, сэр, — отвечает, озираясь по сторонам с беспокойством.
— Третьей?
— Да, самое отрепье. Ничего не умеют, поэтому пашут за гроши. В этих кварталах не редки грабежи, особенно в вечернее время. Я не стал предупреждать, думал мимо едем, такие улицы даже полицейский патруль стороной обходит. Потому что грабят и их.
— Ого, — чешу затылок, оборачиваясь на тесные мрачные улочки.
— К тому же, по требованию вашему ни одна карета здесь не остановится, напротив, промчит лишь быстрее. Да скорее к ночи их и не будет здесь даже. Вижу, вы не знали. Поедем назад или дальше? Я вас точно ждать не стану, развернусь с вами или без вас.
— Езжайте, отец, — отмахнулся.
Секунды две помедлил кучер, мотнул головой с укором и щёлкнул поводьями.
Давай, давай, мне свидетели тем более ни к чему.
Удаляется стук копыт по вымощенной мостовой, и наплывает тишина. Спокойствие и некое умиротворение. Потому что городская суета доносится сюда едва — едва. Справа от главной дороги и начинается гетто с площади, по ощущениям будто привокзальной. На неё и двухэтажки надвигаются, словно сожрать хотят. Дома вроде как из красного кирпича, одни со следами облицовки, другие уже нет. Меж домов узкие улочки под теменью, потому как неровной высоты дома крышами оттопыренными наслаиваются. Похоже, там сверху ещё один район из крыш, по которым можно скакать, удирая от полиции.
На площади ни души, да и из ближайших окон свет не бьёт.
Но сейчас меня интересует стеклянная река, что проходит по правую руку, если встать лицом к площади. Набережная здесь, как и везде облачена в подобие гранита, ощущение складывается, что реку создали сознательно. Или сами острова и полуострова налепили на второе стеклянное море сверху.
На набережную приходится спуститься по основательно разбитым каменным ступеням примерно на метр. «Берег» высок, метров семь вниз до глади стабильно. И спусков непосредственно к поверхности не вижу, ни по нашей стороне, ни по противоположной.
И такое в Градире вроде как везде, что только добавляет мне уверенности в её искусственном происхождении.
Стекло неоднородное, будто разной плотности, преобладают янтарные, серые и молочные оттенки. Но если присмотреться в промежутках контура, который очень быстро начинает рябить в глазах, можно увидеть в глубине интересный феномен.
Местами светятся ядрёно — жёлтые ленточки, будто по ветру вьющиеся. Начало у них есть, а конца не видно, уходят в непроглядную плотную глубь.
Единственное отличие набережной от богатых районов — нет бортиков, но имеются небольшие зубчики, в некоторых местах на видимом протяжении сломанные. Странно, почему на стекле мусора не видно, будто всё выдувается.
Прогуливаюсь вдоль по набережной, оставив позади мост. Ветерок гуляет внизу, завывая и гоняя песок, что шаркает и поскрипывает. Берег не ровный, «река» заворачивает. И вскоре дорога уводит на полукруг влево, что за спиной становится не видно арочной конструкции моста через канал.
Зона берега расширяется до небольшой полукруглой площадки, где даже каркасы от лавок остались и несколько дощечек под задницу на одной. Всюду шкурки от семечек, окурки и прочего мусора навалом. Подобных мест отдыха по всему «побережью» натыкано. Градир, похоже, приветствует симметрию и окружности.
Я видел план города в холле гостиницы, он там как визитная карточка, чтобы впечатлить иностранных гостей. Город занимает площадь, как Левантов десять. И все кварталы окружностями отчерчены, особенно центральные, те, что уже дорастают и примыкают — там менее строгая геометрия. Большие круги примыкают друг к другу, маленькие заполняют свободное пространство.
В сердце города, где главный дворец Сотни, то есть, правления Градира, круги не простые, а концентрические. Это если с высоты птичьего полёта смотреть. А если с земли, то изумиться можно в два счета. Я отсюда вижу огни главного дворца, который стоит на пьедестале из гигантских круглых ступеней, по которым тоже «бежит» зачарованная стеклянная река!
