Всё верно, когда по настоянию коллеги Аньки я взяла этот заказ, были странные медосмотры, я их списала на причуды заказчика.
Я должна была приехать в частный клуб для того, чтобы сфотографировать коллекцию дорогущих платьев. Мне показалось разумным, что богатые люди боятся заразиться и требуют чтобы к ткани прикасался полностью проверенный здоровый человек.
Анька говорила, что это даже круто: дорогой медосмотр за чужой счёт. Обещанное вознаграждение за заказ составляло сумму моего дохода за два года, внушительную предоплату я получила, что мне ещё было нужно?
Я прошла все проверки, действительно, что мне было нужно? Мне было нужно, чтобы меня не разыгрывали на аукционе как товар! Без возможности этому помешать!
Дохляк встаёт рядом со мной, усмехнувшись, поворачивается к залу.
— Только вот Виктория решила набить себе цену, как вы видите, играет в жертву обстоятельств. Типа передумала. Пластырь на лице мешает вам оценить красоту и притягательность её губ, но только потому, что женщина кричит и кусается. Верёвки, чтобы не дралась и не мешала работать.
Он подносит пальцы к фингалу под своим глазом и указывает на рассечённую бровь амбала.
— Это всё она с нами сделала, не сомневайтесь, — усмехается он. — Дикая кошка. Интересно, кто её научил так себя вести на аукционе? Мы проведём расследование. Но уверен, здесь есть ценители её игры. Делайте ставки, господа, делайте ставки.
Я затравленно смотрю на то, как ведущий подходит ещё ближе. Нет, я не играю, и этот гад прекрасно знает об этом.
Убью Аньку, которая подставила меня и втянула во всё это, убью, точно убью, вот только выберусь отсюда.
Дохляк подходит, а я инстинктивно отшатываюсь. Он хватает меня за волосы, распускает узел на затылке и медленно выпускает пряди: они густой блестящей волной сверкают в свете фонарей.
Я горжусь своими волосами, отрастив почти до поясницы, но сейчас сбрила бы под ноль не задумываясь.
Дохляк выглядит болезненно худым, но вдруг с неожиданной силой хватает меня за плечо.
Он разворачивает меня спиной к залу, шлёпает по ягодицам, отчего я вздрагиваю, пытаюсь ударить его головой, но он уворачивается.
— Виктория у нас спортсменка! Вы только посмотрите на этот зад! — восклицает дохляк. — Гибкая! И продольный, и поперечный шпагат делает, это мы тоже проверяли.
Злые слёзы наворачиваются на глаза, я дрожу от ненависти, от липкого страха, от ощущения беспомощности. Шпагаты я им тоже на медосмотре демонстрировала. Дура, вот дура!
Ну уж нет. Всё, хватит с меня.
Я слегка сгибаю ноги и наклоняю корпус. Двигаю плечом, выскальзываю из хватки амбала. Приседаю, выпрямляя колени пытаюсь ударить дохляка в подбородок, но амбал перехватывает меня за плечи.
Не успеваю опомниться, как он встряхивает меня и зажимает точки на плечах. Это настолько болезненно, что я замираю, точно зная, что будет дальше, если он продолжит.
Двигаю плечами, ослабляя его воздействие, но не убираю до конца.
— Я смотрю, у тебя хорошие учителя, — цедит сквозь зубы амбал.
Он смещает указательные пальцы в стороны, прижимает новые точки, и я сжимаюсь всем телом, зажмурившись от нового витка боли.
— Сучка, вынудила ведь. Не доводи до греха, выбесила, убью ведь суку, — тихо говорит амбал, и я верю ему.
Я верю, что он может. Убьет, я не сомневаюсь. Меня затапливает густая волна отчаяния и злости на своё бессилие. Жаль, недооценила я его, умнее бы действовала.
— Убью, и мне ничего за это не будет, — повторяет амбал. — Мне всё здесь можно для обеспечения безопасности. Поняла?
Смаргивая злые слёзы, киваю. Подчиниться придётся, этот дурак применил закрытые техники спецслужб, я точно знаю, что это такое.
— Боевая спортсменка, — произносит дохляк в микрофон, касаясь фингала под глазом, — и смотрите, как красиво подчиняется.
— Стой смирно, — говорит мне амбал, — и больно больше не будет. Услышала?
Мой тренер когда-то заинтересовался, почему щуплая девчонка так отчаянно занимается в зале, несмотря на боль и травмы. Он вытряхнул из меня мою историю, и стал обучать индивидуально, точкам на теле человека в том числе.
Кроме всего прочего именно тренер научил меня отличать ситуацию, где я могу что-то сделать от той, где надо сжать зубы и ждать подходящего момента.
Сейчас придётся ждать.
— Услышала меня, дрянь? — спрашивает амбал, и я киваю.
Он хватает меня за плечи и рывком поворачивает лицом к залу. Запускает здоровенные руки под юбку и сдёргивает вниз трусы, оставляя их болтаться на стиснутых бёдрах. Хватает лиф платья и разрывает дорогущее платье до пояса, смахивая одну из бретелек с плеча, обнажая грудь.
Амбал встаёт за спиной, стискивая мне руку над локтем, хватает за волосы на затылке и приказывает:
— Смотри в зал.
Меня трясёт от ненависти, от беспомощности, от унижения.
— В зал смотри, сука, — рычит амбал.
Открываю глаза, цепляя взглядом дохляка передо мной, он стоит, прижимая руку к наушнику в ухе, смотрит на меня, в его глазах торжество.
Я обвожу ненавидящим взглядом зал. В нём оживление. Сидящие за столиками то и дело поднимают руки, а я вдруг осознаю, что смотрю на мужчину в дверном проёме.
И вдруг всё стихает.
Весь шум.
И я замираю, осознавая: незнакомец начинает двигаться от дверей ко мне.
Он идёт скользящим хищным шагом. Я вижу, как на него оборачиваются люди, отстраняясь. Несколько людей у прохода отодвигают свои стулья, чтобы оказаться от него подальше.
Незнакомец идёт быстро, я смотрю на него, позабыв как дышать.
Из темноты проступают детали его внешности. Чёрные брюки, чёрная рубашка с закатанными до локтей рукавами, обнажающая сильные предплечья с татуировками.
Он не выглядит качком, но при каждом хищном движении, наполненном едва уловимой грацией, под рубашкой проступает рельеф тренированного тела.
Я рассматриваю мужественное лицо, оно выглядит каменной маской, идеальный покер-фейс.
Чертовски красивый мужчина. Черные волосы и брови, тяжелая челюсть с сексуальной щетиной, чёткий рисунок губ, прищуренные глаза.
Он уже так близко, что я могу рассмотреть цвет его глаз. Синие. Охренительный насыщенный ярко-синий цвет.
Незнакомец поднимается на подиум, останавливается напротив и внимательно меня рассматривает.
3. Автомобиль
Незнакомец неторопливо охватывает меня взглядом с головы до ног.
Амбал сжимает руку на моём плече сильнее, тянет за волосы, вынуждая запрокинуть голову, чтобы незнакомцу с высоты его роста было удобнее рассмотреть моё лицо.
Замечаю краем глаза, как вспотел дохляк. Он смахивает со лба капли пота, стискивает двумя руками золотой микрофон, на его худом лице неописуемая смесь торжества и животного ужаса.
Кто же ты такой, незнакомец, что на тебя так реагируют?
Я и сама на него реагирую, подрагивая от страха и унижения. Всем существом осознаю, как стою перед ним в порванном платье, со спущенной с плеча бретелькой. Одна грудь обнажена, на стиснутых бёдрах болтаются спущенные трусы, ноги и руки связаны.
Ещё и этот амбал держит за плечо и волосы.
Несмотря на страх, с вызовом смотрю незнакомцу прямо в глаза, смаргивая слёзы и упрямо сжимая зубы.
— Виктор, развяжи девушку и дай ей свой пиджак, — тихо произносит он низким бархатистым голосом.
Я не могу отвести взгляд от его спокойных синих глаз, замечаю краем сознания, как амбал отпускает меня, достаёт нож и разрезает верёвки на запястьях и щиколотках.
До меня доходит: незнакомец назвал амбала Виктором, приказал развязать меня, и тот послушался, отпустил и развязал.
Мне на плечи опускается пиджак амбала.
Этот незнакомец знает амбала по имени и приказывает ему! Он что, хозяин всего этого притона?!
Кажется, очередной виток ненависти отражается на моём лице. Но я даже кулаки не успеваю сжать, потому что незнакомец кладёт ладонь мне на подбородок и всё также тихо говорит:
— Давай без глупостей. Не стоит бить меня прилюдно.
