— Воровка! — При виде рыцаря воспитатель и не думал останавливаться. — Сейчас ты у меня попляшешь!
— Что здесь за шум? — рыцарь решил вмешаться.
Девушка обернулась и жалобно посмотрела на рыцаря. «Сэр рыцарь! Изнурительный военный труд оставили на лице и нашего гостя многочисленные следы! — подумала она — может, он спасет меня от наказания?».
— Рад приветствовать вас, доблестный сэр рыцарь, — мужчина поклонился, — Анна, вот эта мерзавка, получая деньги за эль, присвоила себе целых пять пенсов! [1]По-хорошему, вздернуть бы девку за воровство на ближайшем дубу, но я решил пожалеть сироту и ограничиться, так сказать, домашним внушением!
Трактирщик оглядел незнакомца. Высокий и широкий лоб, нездешний загар и крупный с горбинкой нос придавали лицу Мартина благородное выражение, белый рубец шрама внизу щеки добавлял подбородку решительности. Одним словом, вид рыцаря весьма недвусмысленно говорил: «Не смотри, что я весел и добродушен, если что — не помилую!» Уважения к гостю добавлял и меч, висевший в потертых ножнах.
— Внеси эти деньги на мой счет, а сейчас отпусти ее! Я злой и голодный после дальнего пути. Короче, мне нужна яичница с луком, беконом и маслом, а моему коню порция овса. Не забудь подать самую большую кружку эля!
— Эля вам или коню? — уточнил трактирщик и почти церемонно помог девушке слезть с козел.
— И тому и другому! — Рыцарь по достоинству оценил тонкий английский юмор.
— Спасибо, сэр рыцарь! — Девушка одернула юбку и нашла силы улыбнуться, правда, улыбка получилась натянутой.
Личико служанки раскраснелось, а волосы растрепались.
— Марш на кухню! — приказал трактирщик. — Наш гость голоден!
В гостинице не было других постояльцев. Ожидая обед, Мартин сидел, вытянув ноги к огню, и наслаждался отдыхом. «А хороша была чертовка на козлах! — думал рыцарь, уплетая скворчащую яичницу прямо со сковороды. — В святой земле, где я воевал, таких хороших попок мне не попадалось!»[2]
— A toi, ma cherie![3] — Улыбнулся он девушке, и поднес кружку с элем к губам.
С каждым глотком эля настроение рыцаря поднималось.
— Сэр рыцарь, — трактирщик вежливо поклонился и поставил на стол вторую оловянную кружку темного эля, — вам нужна комната на ночь?
— Нет! Дорога дальняя, но часик-другой я, пожалуй, сосну! А эль вы варите действительно замечательный! Темный и крепкий, как и положено быть доброму английскому напитку!
Рыцарь решил, что обед был слишком плотным для того, чтобы сразу продолжать путь. Под крышей у трактирщика была отгорожена маленькая комната для постояльцев. Постелью служил ящик, наполненный соломой, и прикрытый грубой тканью, но рыцарь привык к лишениям, и такая постель вполне устраивала закаленного воина.
— Сэр рыцарь, — услышал он сквозь сон тихий женский голос, — вы так добры, сэр рыцарь…
Открыв глаза, он увидел девушку, недавно спасенную им от жестокой порки.
— Меня к вам хозяин прислал, он говорит, что у вас наверняка найдется еще одна серебряная монетка, вроде той, что вы расплатились за обед! — Анна выдернула шнуровку из платья, и оно поползло вниз, открывая взору Мартина нежные плечи, спелые груди и плоский живот. — Думаю, вы в дороге соскучились…
Мартина охватила такая похоть, что свело челюсти.
— Найдется! — Рыцарь не привык к сантиментам и по мужской привычке брал все, что дают.
Он без лишних слов повалил девушку на кровать и принялся обнимать нежное тело.
— Сэр рыцарь, я так благодарна вам за спасение. — Анна обмякла и уткнулась лицом ему в плечо и горько расплакалась. — Ты будешь ласковым со мной?
— Не пугайся, la petite![4] — Искушенный не только на поле брани рыцарь знал, что даже при случайной интрижке лучше зажечь в девушке страсть и хотя бы немножко в себя влюбить. От связанных или распластанных на земле с помощью солдат женщин проку было мало. Они годились только на то, чтобы утолить мужской голод после вынужденного долгого поста.
При виде красавицы раскинувшей ноги, жесткие черты постояльца смягчились.
— Тебе понравится! — Как говорил Гораций: Ne sit ancillae tibi amor pudori[5] — Рыцарь вынул из спутавшихся волос трактирной девчонки соломинку. «Это я делаю не для нее, а для себя, — думал Мартин, изучая все уголки юного тела, — пусть девочка сомлеет! Потом ее ждет один сюрприз!»
— Какое у тебя вкусное тело, — рыцарь провел пальцем между круглых грудей, — о, что у тебя там?
Анна почувствовала, как ладонь рыцаря прикоснулась к заветному местечку между ее ног.
— Сэр рыцарь, я не знаю латыни! — от прикосновения девушка вздрогнула. — Но я буду послушна! Совсем послушна!
«Участь моя сиротская, — думала Анна, — прислушиваясь к прерывистому дыханию гостя, — вот уже три года я грею своему отчиму постель, а он ни разу меня не приласкал! Только подкладывает меня под каждого, у кого есть деньги! Зато розги у него всегда наготове!» Девушка закрыла глаза и готовилась к тому, что вот-вот должно было произойти.
— Гораций говорит, что служанка достойна любви! А теперь раскинь ножки, ma belle[6] — Сейчас я покажу тебе одну штучку…
Удивительно приятными оказались поцелуи, прикосновения натруженных в боях мозолистых рук к телу, особенно к половинкам расколотой луны, которым так сегодня досталось.
— О, сэр рыцарь, — привычно раздвинув ножки, служанка приняла Мартина в себя, — вы меня раздавите!
Девушка не на шутку испугалась за целость потаенного местечка.
— Не раздавлю! — рыцарь начал двигаться. — Медовая девчонка!
Девушка смотрела в потолок, на свисающую с балок солому и думала о нелегкой сиротской участи, но тело не осталось безучастным к ласкам доблестного рыцаря. Внутри родился горячий жар и Анна испытала странное, ни на что не похожее наслаждение.
«Давненько меня так крепко не брали в оборот, — думала она, — и все же, не зря говорил священник во время воскресной проповеди, что вся наша судьба в руках святых угодников!»
Когда все кончилось, она обмякла и уткнулась лицом ему в плечо.
— Рано расслабилась! — Мартин решил, что получил слишком мало, — сейчас я тебе расскажу, как на востоке женщины разжигают мужчинам силы…
— Я так не могу… Это же смертный грех! Гореть нам в геенне огненной! — девушка покраснела, но, увидев, как рыцарь потянулся к ремню, встала на колени и оказалась примерной ученицей.
— Ну, медовая, учиться никогда не поздно! — Рыцарь решил взяться за воспитание служанки. — Для начала облизни губы языком, сложи их колечко и прикрой ими свои жемчужные зубки!
