Восторженно заревели слушатели, затопали ногами, застучали кружками об столы — видимо, им особенно пришелся по вкусу последний куплет.
— В Испании девушки сладки, а вина кислы! — Мартин ловко резанул по шнуровке на юбке. — Клянусь святым Христофором, девушка вкусна, как персик! Эля!
В слабом свете мелькали высокие девичьи груди, пышные округлости блестящего от пота животика и бедер. Последним штрихом было дешевое ожерелье, ловко срезанное рыцарем прямо с шеи плясуньи.
Наградой рыцарю были не только деньги, но и танцовщица, которую он оприходовал тут же, на столе под одобрительные комментарии. Он не привык к затягиванию дела, и, кроме всего прочего, красотка была вкусна как персик.
Девушка лежала спиной на мокрой от пролитого пива столешнице, закинув ножки рыцарю на плечи, сладко постанывала, думая о том, насколько щедрым будет этот странный клиент.
В этот день ей повезло: кроме двух серебряных монет Мартин подарил бусы из зеленых камней и странную монетку из неизвестной страны с дыркой посередине на счастье.[8]
Воспоминания Рыцарю испортила надвигающаяся темнота.
— Ну, любитель овса и эля, что ты испугался? — Мартин повернул верного скакуна в низину, надеясь пересечь болота до вечернего звона. Но прежде чем половина пути осталась позади, он был сбит с толку множеством разветвляющихся тропинок. На болота опустилась ночь. Не в силах ничего разглядеть, кроме окружающего бурого вереска, он совсем потерял направление и не знал, куда ему следует двигаться.
— Помилуй меня, Господи! — с жаром взмолился Мартин, подняв глаза к ночному небу.
Луна бросала сквозь черные тучи лишь слабый отблеск света. Порой она появлялась во всем великолепии из-за завесы, лишь на миг, открывая лик перед несчастным путником.
— А вот и чудище! — Рыцарь потянулся к верному мечу. — Трактирщик не врал! Экое создание!
На тропинке, роняя слюну, стояла огромная собака, явно не местной породы. Величиной с теленка, черная и лохматая, она, похоже, собиралась пообедать рыцарем и конем. Впрочем, рыцаря собакой было не напугать.
— Ты, блохастая псина, — рыцарь натянул поводья, — я, таких как ты не один десяток съел, когда в стане запасы кончились!
Конь, нахлебавшись эля, вместе с овсом решил, что можно и повоевать в ночных болотах. Почувствовав, что хозяин отпустил поводья, он бросился на собаку, надеясь растоптать копытами.
Адский зверь, увидев, что добыча пошла в атаку, еще раз показал зубы и дал деру.
— Да, родной Девоншир неласково встречает странствующего рыцаря! — Мартин не сразу сумел удержать воинственного коня, и тут понял, что тропинка осталась где-то далеко.
«Чего только не рассказывали об этих болотах! — думал он, мечтая только об одном: не провалиться в трясину. — Сколько путников приходили сюда и не возвращались!»
Конь храпел и несся во всю прыть, но собака оказалась проворнее, и разрыв между нею и преследователями увеличивался.
— Проклятье! — Рыцарь сказал, не стесняясь в выражениях, все, что он думает и о болотах, и о собаках, и о пьяном коне и о собственной глупости. — А все из-за того, что трактирщик варит слишком крепкий эль! Неужели придется здесь ночевать?
Надежда и врожденная смелость вынуждали двигаться вперед, но, наконец, усиливающаяся темнота да Собака исчезла в темноте. Рыцарь не зря доверился верному коню на болотах: чутье, которое проявляют благородные животные при переходе через трясину, факт общеизвестный и составляет любопытное свойство их природы. Вскоре взмыленный конь остановился, решив, что на сегодня с него подвигов уже хватит. Усталость победила: страшась сдвинуться с твердой почвы и, опасаясь невидимых трясин и ям, рыцарь в отчаянии спешился и сел на землю.
— Говорил мне трактирщик, оставайся! — Рыцарь вспомнил приятное ощущение от прикосновений к вздувшимся красным рубцам на круглой попке и еще раз пожалел о своем решении. — Спал бы сейчас на мягкой соломе в объятиях очаровательной служанки!
Но недолго пребывал рыцарь в таком состоянии: до него долетел звон колокола. Он встал и, повернувшись на звук, различил тусклый мерцающий огонек.
— Ну, мой пегий друг, — Мартин взял коня под уздцы и осторожно направился в сторону огня, — нам повезло во второй раз! В болоте не утонули, а впереди ночлег!
Верный конь остановился у рва с водой. Тут Луна соизволила выглянуть из-за тучки, и рыцарь увидел большой старинный замок с башнями по углам и широким подъездом посредине. На всем лежала заметная печать времени. Крыша во многих местах рухнула, зубцы на башнях наполовину обвалились, а окна по большей части разбиты. Подъемный мост через развалины ворот вел во двор. Рыцарь Мартин вошел на него, и тут свет, исходивший из окна одной из башен, мелькнул и исчез. В тот же миг Луна нырнула в черную тучу, и ночь стала еще темнее, чем прежде. Минуя въездную башню, Мартин не удержался, задрал голову, и внутренне сжался. Он вспомнил, как три года назад проезжал, под тяжелыми, с острыми зубьями воротами. Старая решетка сорвалась и рухнула на него. Удар был такой силы, что рассек лошадь пополам, а всадника спала лишь молитва и оберег из Святой Земли. На этот раз ворота держались, и не стали опускаться даже после того, как он въехал во двор. Царила полная тишина.
— Вот мы и нашли ночлег! — Мартин привязал коня под навесом и, подойдя к зданию, зашагал вдоль него.
Вокруг все было спокойно, как в царстве смерти. Внутри замок был таким же холодным и негостеприимным, как и снаружи.
Он заглянул в окна, но ничего не смог различить и непроницаемой тьме. Немного поразмыслив, рыцарь взошел на крыльцо и, взяв в руку громоздкий дверной молоток, поднял его и после некоторых колебаний, громко постучал.
Рыцарь не терял времени на то, чтобы рассматривать в подробностях замок, а, соскочил с коня и поблагодарил святого Юлиана — покровителя путешественников — за ниспослание ему надежного ночлега.
— Эй, кто-нибудь есть! — Звук глухо пронесся по всему особняку.
— Нет никого! — раздался тихий голос, и все затихло…
Мартин с тоской подумал о трактире, где доступная девушка позаботилась бы устроить его в тепле и уюте. Дверь, насколько он мог рассмотреть при скудном свете, была массивная, из дубовых досок, сплошь обита гвоздями.
«Но кто-то же сказал, что ту нет никого, — с замирающим сердцем он поднял руку и ударил еще раз, — пусть только попробуют, не открыть! Клянусь святым Мартином, я разнесу этот замок по камню!»
Он постоял еще немного, подождал. В доме воцарилась мертвая тишина.
— Откройте, грешники! — Мартин принялся не шутя колотить молотком в дверь. — Откройте или я разнесу дверь к чертовой бабушке!
