Только тогда он нашел себе женщину, на которой женился.
Даже тогда, он и его жена были всегда добры к ней. Ее мачеха приветствовала ее в их доме с распростертыми объятиями. Маман Эсми окружила ее любовью и преданностью.
Не намного старше Дейнджер, леди никогда не смотрела на ее статус незаконнорожденной. Она бысто стала одной из самых близких друзей и наперсниц.
Даже сейчас она могла видеть их лица, когда они любовно дразнили друг друга. Видеть лицо Эсми, когда она брала ее за покупками шляп — единственная большая слабость Эсми в жизни. Никогда не могла она пройти мимо магазина без стремления зайти и посмотреть на них. Она часами проводила в галантерейном, примеряя каждый чепчик и шляпку в то время, как ее отец смотрел на нее и смеялся.
Дейнджер любила их обоих так сильно…
И затем в страшной летней жаре, революция прокатилась по Франции хуже, чем чума. Тысячи погибли в течение нескольких недель. Ее брат, Эдмонд, которому было только четыре, ее сестра, Жаклин, которой было меньше года и другие соотечественники были жестоко убиты. Никто из ее семьи не заслужил смерти, которую получил.
Никто из них.
Кроме ее мужа. Он заслужил каждую рану, которую она нанесла ему за его предательство. И все потому, что он желал дом ее отца и хотел сделать его своим. Он получил его и она должна была увидеть, что он не прожил достаточно долго, чтобы насладиться им.
Дрожа от гнева и боли, она оттолкнула свои красное и золотое покрывала, затем раскрыла свои золотые шторы так, что смогла покинуть свою антикварную кровать.
Алексион может сгнить в аду прежде, чем она поможет ему идти по следу Темных охотников или кого-либо еще. Она никогда не будет частью такой охоты на ведьм. Если Ашерон хотел их убить, то мог сделать это сам.
Она не собиралась помогать Алексиону судить кого-либо. Она достаточно насмотрелась на это в своей человеческой жизни.
С уверенным настроем, она быстро умыла лицо, оделась и пошла искать Алексиона, чтобы вразумить его.
Но эти мысли покинули ее, когда после недолгих поисков она нашла его сидящим на диване в ее медиа комнате. Идеально причесанный, он смотрелся странно в доме. Перед ним была стопка DVD дисков. Он выглядел также, как и до того, как она покинула его. Если бы она не знала его лучше, то могла поклястся, что он не спал.
Она остановилась в дверях, когда он, буквально, использовал свой палец для быстрой перемотки DVD для выбора новой сцены.
Как он делал это?
«Где пульт дистанционного управления?»
Он повернул к ней голову. «Пульт дистанционного управления?»
«Да, ну ты знаешь, предмет, которым ты включаешь и выключаешь телевизор?»
Он посмотрел на свой палец.
Ошеломленная, Дейнджер подошла к полке для DVD рядом с телевизором и взяла пульт. «Как ты управляешь проигрыватель без него?»
Он взмахнул рукой и телевизор выключился.
Полностью сбитая с толку, она вернула пульт на полку. «Ты абсолютный чудак.»
Он выгнул бровь, но ничего не сказал.
Дейнджер пересекла небольшое расстояние, чтобы встать перед ним. Она взяла его ладонь в свои, благодарная, что на этот раз она была теплой. Она выглядела как любая другая ладонь… хорошо, за исключением того, что была довольно большой и ухоженной.
Это была мужская рука, мозолистая, сильная. Она направила ее на телевизор.
Ничего не произошло.
«Ты сидишь на универсальном пульте?» — спросила она подозрительно.
Он просто невинно смотрел на нее.
«Встань,» — сказала она, поднимая его, чтобы осмотреть подушки.
Нет, там не было пульта.
Разочарованная, она посмотрела на него. «Как ты перематываешь и выключаешь?»
Он пожал плечами. «Я хочу, чтобы он выключился и он выключается.»
«Вау,» — сказала она, — «это удивительно. Я предполагаю, что это делает меня самой счастливой женщиной в мире.»
«В смысле?»
«Я нашла единственного живого человека, который никогда не будет кричать 'милая, а где пульт?', перерывая мой дом в его поисках.»
Он одарил ее недоуменным взглядом, похожим на тот, каким она смотрела на него. «Знаешь, я не понимаю тебя. Ты бессмертное существо ночи с клыками и психическими способностями. Тогда почему тебе так тяжело принять кто я и что я могу сделать?»
«Потому, что это бросает вызов каждой вере, которую я имела вплоть до сих пор. Понимаешь, считается, что мы» — она указала на себя, — «Темные охотники, крутейшие существа после захода солнца. Теперь, столкнувшись с тобой, я узнаю, что наши силы — ничто по сравнению с тем, что можешь сделать ты. Это действительно не укладывается в моей голове.»
Она могла сказать, что ее слова озадачили его. «Почему это тревожит тебя? Ты всегда знала, что Ашерон был самым сильным существом в вашем мире.»
«Да, но он один из нас».
Его лицо стало непроницаемым, что было всякий раз, когда она говорила или делала что-либо, с чем он был не согласен.
«Что?» спросила она. «Собираешься ли ты сказать мне сейчас, что Эш не Темный охотник?»
«Он уникален в вашем мире.»
«Да, я заметила. Все мы заметили. Это было темой многих полночных дискуссий на информационном портале Темных Охотников.»
Злой, озорной блеск затемнил его глаза. «Я знаю. Я провожу много времени войдя в систему под псевдонимом, ведя всех вас вниз темными путями именно так, чтобы я мог видеть ваши мысли вырабатывающие предположения. Я должен сказать, что все вы весьма забавны, когда пытаетесь решить загадку кто и что он есть.»
Мысль о нем, делающем такие вещи, как смешила, так и раздражала ее. «Ты — больной человек.»
Он небрежно пожал плечами. «Мне надо что-то делать, чтобы облегчить мою скуку».
Может быть, это была правда, и это был довольно безобидный способ прервать монотонность. Тем не менее, ей не нравилось быть тем с кем играют.
Но это было ни здесь, ни там. В настоящее время у нее была намного более неотложная проблема для обсуждения с господином Чудак. «Ты знаешь, я кое о чем подумала.»
«И?»
«И я решила что, если ты и Эш хотите играть в эту… какую бы то ни было, игру-сценарий, дело, что ты должен выполнять каждые несколько веков, где ты убиваешь некоторых из нас, тогда ты можешь делать это без меня. Я не хочу быть какой-либо частью осуждения кого-либо еще. Я уже видела из первых рук к чему это приводит и это не хорошо. Я никогда не хочу смывать кровь невинного со своих рук.»
Он глубоко вздохнул, как будто он переваривал то, что она сказала. Его пристальный взгляд был темным и искренним. «Мы не Комитет.»
Она была поражена тем, что он понял, что вызвало ее решение, но это не имело значения. «Нет, ты судья, присяжные и палач. В моей книге, что делает тебя хуже. Если ты хочешь убить меня, тогда убей. Лучше буду тенью, чем приведу одного из моих друзей или даже врагов к такому концу. Поверь мне, будучи преданной самой, это не то, что я сделаю по отношению к кому-нибудь еще.»
Его глаза сменили цвет от жутко светящегося к зеленому.
«Легко быть храбрым, когда ты не имеешь действительного представления, что значит быть Тенью.»
«Да, я знаю. Ты испытываешь голод и жажду все время, но нет способа, чтобы утолить их. Никто не может увидеть тебя, услышать тебя, бла-бла-бла. Такая судьба хуже, чем смерть, потому что нет вечного воздаяния, нет реинкарнации. Это действительно ад. Я заслужила его.»
«Нет, Дейнджер,» — сказал он и его голос был полон боли. «Ты не заслужила.»
Прежде чем она осознала, что он делает, он положил своя руку на ее плечо. Его прикосновение опалило ее болью и образами. Она увидела мужчину, которого не знала. Он стоял в центре людной улицы Нью-Йорка, крича кому-то увидеть его. Услышать его.
Он пытался связаться с людьми, но они все проходили прямо сквозь его тело. Когда они делали так, ощущение их душ, задевающих его, пронзало его фантомное тело, как отравленные осколки стекла. Это жалило и жгло так чувствительно, что это была неописуемая боль.
Она могла чувствовать прогорклый голод, который грыз его так глубоко внутри, что было трудно описать. Жажду, которая жгла его пересохшие рот и губы подобно некому неиссякаемому пламени, которая не могла быть удовлетворена. Он испытывал безжалостные физические страдания, психическое одиночество, которые причиняли боль в течении мгновения пока длилось прикосновение.
