– И что потом?
– А что потом… Убийцу признали невменяемой, прописали ей принудительное лечение в психиатрической клинике. Просто вот тогда я ее увидел… На суде… Она выглядела ну точь-в-точь, как твоя Лешка. Они вообще все на одно лицо. Одежка, прическа, манера поведения и общения…
– Какая манера? И много ты их видел?
– Очень разная… Но чаще всего они очень агрессивны. Та девочка очень часто на допросах говорила, что мир ее не понял и не поймет никогда. Что она не хотела убивать, а лишь попугать, что очень ее любила… Много. Могу судить объективно. Я был на допросах, читал протоколы. Понимаешь, я увидел ее в твоей квартире и мне стало страшно… За тебя… Никогда нельзя точно сказать, что у них на уме.
– Ты говоришь о них, как о животных… – тихо произнесла я.
– Что ты… Они не животные… Они просто больные люди.
Что же ты скажешь, если я расскажу тебе о своих фантазиях, – подумала я. Что я тоже больная и меня надо в психушку? Как злое агрессивное животное – запереть меня в клетку и нашпиговать успокоительным? Лешка вовсе не агрессивная, она слишком спокойная… И на ней большими буквами написано – я не такая. И мне приятно ее общество… И руки у нее такие нежные… И губы… Разве может быть она больной? Разве она способна на убийство? Даже ради любви? Мне стало жгуче-обидно за Лешку, но спорить и что-то доказывать я не хотела. Зачем? Пусть каждый останется при своем мнении.
А в середине октября неожиданно выпал снег. Хотя почему «неожиданно»? Вполне ожидаемо, осень плавно сменялась зимой. Снег тонким рваным слоем покрыл траву, деревья, стоящие во дворе автомобили. Почему-то мне стало жаль, что я не видела того, как он шел. Первый снег всегда выпадает ночью. Тихо-тихо, неслышно и незаметно. А в четыре утра ты уже можешь в окно наблюдать рвано-белый покров. Я приоткрыла окно. Воздух пах снегом. Холодными струями он обнимал за плечи и скользил к ногам.
– Ты почему не спишь?
Сзади на меня опустилось теплое одеяло, в которое, проснувшись, закутался Димка. Сразу стало тепло, и холодные струйки воздуха теперь ласкали лишь мое лицо.
– Ух ты! – восторженно выдохнул Рыжий. – Первый снег… Зима не за горами…
– Через пару часов он растает… – тихо прошептала я.
– Хочешь пойти на улицу? – удивил он меня своим вопросом.
– Нет, пойдем спать, – ответила я, закрывая окно и выскальзывая из теплого плена его рук.
– Спать, так спать… – он широко зевнул. – Хотя, может, уже и ложиться не стоит? Все равно вставать ни свет ни заря…
– Зачем? – вяло удивилась я, зарываясь лицом в подушку.
– Лара, ты забыла? – он лег рядом и накрыл меня одеялом. – Я завтра уезжаю, вернее, уже сегодня.
– А, да, – порывшись в памяти, согласилась я. – Говорил, я забыла.
– Ты чудовище… – вздохнул он. – Я уезжаю и не увижу тебя целый месяц, а ты забываешь об этом спустя минуту, как будто я ухожу на пару часов.
– Подумаешь… Что такое месяц… – проваливаясь в сон, пробормотала я.
И следующее утро мало чем отличалось от предыдущих. Мы позавтракали, вернее, позавтракал Рыжий, я же с трудом впихнула в себя чашку кофе и проводила его до дверей. Он пытался возмущаться, твердя, что я могла бы проводить его до аэропорта, но для меня был подвигом уже сам подъем в пять утра, поэтому я быстро остановила его причитания. Короткое «я буду звонить», еще более короткое «уже скучаю», и наконец-то я закрыла за ним дверь.
Вернувшись в остывшую кровать, я честно попыталась заснуть, но глаза упорно открывались и вглядывались в темноту. Поворочавшись с полчаса, вспомнив Рыжего нехорошим словом, и представив себе, как ему икнулось, я решила принять ванну. Раньше горячая вода всегда отлично усыпляла меня. Открыв оба крана и отрегулировав воду, я подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело лохмато-коричневое существо женского пола. Взгляд лениво скользнул по полкам, то и дело натыкаясь на вещи Рыжего. Почему-то возникла мысль выкинуть это все к чертям собачьим, и хотя бы так привести мою жизнь в тот порядок, который когда-то меня устраивал. Хотя бы на этот месяц забыть о том, что в моей жизни, а главное, в моей квартире, очень прочно поселился мужчина.
Я медленно опустилась в горячую воду. В тело, как будто впились много миллионов тонко жалящих иголочек – вода была слишком горячая. Я заставила себя расслабиться и прикрыла глаза.
Не то чтобы Дима не мешал, но все же… нельзя отрицать того что без него мне было тоже очень не плохо. Вкусная еда и регулярный секс – это, конечно, плюс, но все остальное можно смело записать в минус. Этот дурацкий семинар дал мне отличную возможность побыть одной. Главное – не забыть, что Рыжий вернется. И к этому времени у меня должен быть готов ответ на вопрос: а хочу ли я продолжать…
Прошла неделя, и я уже не так наслаждалась пустой квартирой по вечерам. Дима исправно звонил, и это создавало ощущения контроля заботливой, но такой надоевшей матери. Возникало почти непреодолимое желание выключить телефон, но я боролась с ним, понимая, что создам ненужную панику, поддавшись искушению. На второй день его отъезда я убрала из поля видимости все Димкины вещи, аккуратно сложив их в коробку и задвинув эту коробку как можно дальше в шкаф, создала себе иллюзию полного освобождения от власти Рыжего.
Вечера стали обычными. Тихими, серыми, однообразными. Постепенно я начинала скучать по яркому свету, вкусным запахам еды и ощущению того, что дома тебя кто-то ждет. Медленно и печально я тащилась домой, следуя через холодный и сырой воздух осени-зимы. Вечера становились промозглее, а мне все так же было лень доставать теплые вещи, поэтому злой и колючий ветерок беспрепятственно проникал через короткую курточку, нещадно щекоча ребра. Но даже это не прибавляло мне скорости. По новообретенной привычке мой взгляд скользнул по моим окнам. Таким же темным и печальным, как я сама. Было бы странно увидеть в них яркий и такой домашне-теплый свет. Удивилась бы я, увидев его? Скорее всего, да. Быстро пробежала бы пролеты, для того чтобы увидеть того, кто ждет меня дома. Того, кто зажег этот свет…
Но там никого нет.
Мое внимание привлекла темно-серая тень, которая выходила из подъезда, но, видимо, увидев меня, метнулась обратно. Я потянула тяжелую дверь и вошла вовнутрь.
– Опять караулишь? – спросила я темноту подъезда, проходя мимо почтовых ящиков, откуда отчетливо доносилось приглушенное дыхание.
– Привет… – донеслось из темноты.
– Привет, привет… Давно тебя не было видно. Но меня это уже не удивляет, так же, как и твои внезапные появления.
– А что тебя удивляет? – Лешка, ну, разумеется, это была она, шла по лестнице следом за мной.
