В глазах бездушного царила всё та же тьма, только в этот раз она стала ещё гуще и мрачнее, но затем лицо его расплылось в язвительной, но отчего-то, мне не показалось? Отчасти горькой ухмылке?
— Интересно, а к Сэмюэлю ты была более, чем дружелюбна, хотя, он ничем не лучше меня. Сэмюэль ровно, как и я вершит суд над чужими судьбами — убивает. Разве ты уже забыла о том, как он принимал участие в Охоте? Он ровно так же, как и я может морально и психологически тебя уничтожить и сломать. Но, наверное, ты об этом даже не задумывалась, когда в своё время перед ним раздвигала ноги.
— Что? Нет, я не… — сказанное Багирой меня несколько шокировало, но рот мой тут же накрыли ладонью.
— А, впрочем, знаешь, какая разница, — другая его рука сомкнулась на плече и Дмитрий привлёк меня к себе, — Трофей у меня в руках, а значит время насладиться его соками. — и он вонзился в шею глубоко и болезненно. И нет, в этот раз Багира не даровал мне сладостного удовольствия, в этот раз он дарил мне адскую боль, которая жгучими щупальцами распространялась по нейронам, едко и болезненно впивалась в самый мозг. Я пыталась вцепиться в лицо бездушному, но, пожалуй, он даже не обращал внимания на мои вялые потуги сопротивляться. Дмитрий продолжал меня быстро и болезненно осушать, ещё глубже вонзаясь зубами, а мне лишь только оставалось кричать в ладонь бездушному, отчего крик мой превращался в нелепое блеяние.
Вскоре, полностью насытившись, Дмитрий, как нечто неодушевлённое и ненужное, отбросил меня в сторону. К счастью, трава смягчила моё падение. Багира встал и на несколько шагов отошёл назад, а я продолжала сломанной, изрезанной куклой валяться в траве. Внутренняя боль потихоньку начинала отступать, и теперь порезы, Дмитрием ранее нанесённые, казалось, практически не саднили, но, тем не менее, я чувствовала как по лицу непроизвольно катились слёзы, оставляя на коже прохладные неприятные дорожки. И я не в силах была их остановить.
А потом я смежила веки, но сразу не отключилась. Просто какая-то внезапно нахлынувшая усталость, накрыла меня своей тяжестью. «Да. Я устала. Как же я чертовски устала.»
Слышала, как Дмитрий вскоре вновь подошёл ко мне, затем он опустился, аккуратно подобрал моё тело на руки. У уха ощутила его холодное дыхание.
— И даже твои поцелуи, Анна, должны принадлежать не Сэмюэлю, а мне. Исключительно только мне.
«Заткнись!»
***
Я долгое время лежала, на кровати, на чужой кровати. Изрезанных ран давно уже не осталось на моём теле, поскольку Дмитрий ещё там, в лабиринте наполнил меня кровью. Кто бы сомневался.
Мой взгляд был устремлён куда-то в пустоту, и мне казалось за это время веки мои ни разу не дрогнули, а день, тем временем, успел замениться ночью, ночь замениться утром. Я продолжала пялиться в одну невидимую точку, а когда перед глазами начинал маячить бездушный, внутри меня что-то сильно и болезненно сжималось, и мне хотелось, чтобы он внезапно сгинул с поля моего зрения.
А ещё я не хотела мириться с тем фактом, что Сэм меня вот так легко и просто бросил, однако, чётко понимала, что шансов против Багиры у него практически никогда не было и, возможно, долгое время ещё не будет…
«Шёл бы ты к чертям собачьим» и «Дай мне покоя» — кажется, что-то в этом духе пробормотала я бездушному, когда тот пытался вновь напоить меня очередной порцией крови, чего он в итоге всё равно добился. А после он снял с меня одежду, отнёс и усадил до верху наполненную ванную. Возможно, ещё вчера я бы посчитала этот странный ритуал омывания необычным и волнительным, поскольку делал Дмитрий это без перчаток, и кожа моя должна была, по сути, буквально воспламеняться от каждого прикосновения его рук, но я была настолько подавлена и безразлична к происходящему, что мне было абсолютно всё-равно кто и что со мной на тот момент делал, и даже кровь Багиры, которая отравляющим ядом распространялась по венам, не могла заставить думать и чувствовать себя иначе, во всяком случае, только не сегодня и не сейчас.
Когда Дмитрий наконец закончил с купальными процедурами, он отнёс и снова уложил меня на свою кровать, накрыл простынями. Я могла голой кожей ощутить холод шёлка, который постепенно начал заменяться приятным теплом, но эти ощущения доходили до меня каким-то вялым и тупым сигналом.
С одной стороны эта странная забота со стороны бездушного казалась мне неестественной и для Багиры совсем нетипичной, однако, с другой стороны, я его очень хорошо понимала. Ему требовалось подготовить свою игрушку к следующему этапу моральных и физических истязаний. Только в этот раз ему придётся очень сильно постараться, чтобы полностью её восстановить, но, я просто уверена, вряд ли его волнует её внутреннее состояние. Ведь хватает игрушку внешне немного подлатать, и она уже готова к следующему применению.
Бездушный приподнял меня за подбородок, пытался что-то разглядеть в моих глазах, и я готова была поклясться, что в выражении его лица уловила какую-то странную, для данной вампирской особи совершенно несвойственную эмоцию, но никак не могла дать ей точное определение, а, впрочем, мне было даже всё равно.
К моему большому удивлению, Дмитрий вскоре покинул комнату, оставив меня одну. Ещё какое-то время пялилась в пустоту, но потом и сама не заметила как наконец погрузилась в сон.
Было, конечно, наивно думать о том, что Багира всё же оставит меня в покое хотя бы на какое-то определённое время. Он не оставил. Дмитрий вновь начинал заниматься тем, что пить меня и наполнять своей кровью.
Сначала он делал это редко. Оставлял одну, а сам куда-то на долгое время исчезал. Затем Дмитрий начинал появляться в комнате чаще. Снова внутри меня что-то болезненно сжималось, и я отворачивалась к бездушному спиной, давая хотя бы таким образом понять, что он мне безразличен. Как-то странно было даже не чувствовать того едкого, навязчивого желания вновь ощутить в себе клыки Багиры или его пыточных рук на теле. Но бездушного это никак не волновало и не останавливало. Он тут же привлекал меня к себе и впивался в шею, сильнее ко мне прижимаясь.
Вскоре Дмитрием даруемое наслаждение постепенно вновь ко мне начало приходить, но я даже и не сопротивлялась, а наоборот давала той части себя, над которой бездушный вновь начинал брать верх, в полную меру наслаждаться неоднозначными ласками Дмитрия, когда как другая, та самая израненная истинная часть до поры до времени ушла в подполье залечивать свои раны и набираться новых сил.
А в какой-то момент я дала себе волю и поцеловала бездушного, попыталась вложить в поцелуй всю свою нежность. Мне даже показалось, что он на мгновенье превратился в статую, не двигался и не дышал, отвечал на поцелуй робко? Опасливо? И почему мне так страшно было спугнуть его? А затем я оторвалась от его губ и произнесла:
— Я знала, что ты придёшь, Сэм.
Меня резко отшвырнули на кровать, и я больно ударилась в изголовье затылком. Взвыла, исступлённо захлопала глазами, и мысленно попыталась найти вразумительное объяснение происшедшему, только, ведь, ко мне не сразу пришло понимание того, что я целовала не Сэмюэля, а Дмитрия. «Да с какого, вообще, перепугу я подумала будто ко мне явился Сэм?» Дверь за Багирой с грохотом закрылась, а я так и осталась в потёмках на едине со странными мыслями и неоднозначными ощущениями после поцелуя. Этой ночью Багира больше не появлялся в своей комнате, а мне, в свою очередь, удалось хорошо поспать.
***
Не знаю сколько времени прошло с того самого случая в лабиринте. Возможно, несколько дней? Неделя? Все эти дни не ела, не пила — всё это время я была «сыта» кровью Багиры. Но сегодня, проснувшись, мне впервые захотелось есть, но ещё больше мне хотелось наконец покинуть спальню бездушного и оказаться в своей скромной каморке.
Оказывается, Дмитрий даже не пытался меня во что-либо одеть, и все эти дни я абсолютно голой провалялась в его кровати, и меня это вовсе не волновало. По большей части, я была ко всему равнодушна и могла подолгу лежать, уставившись в одну точку, до тех пор, пока Багира не являлся в комнату, и не «скрашивал» своим присутствием моё одиночество, которое, между прочим, меня совсем даже устраивало.
