***
И так продолжалось ещё несколько дней, но сегодня мне особенно сильно хотелось избавиться от очередного мучительного желания ощутить в себе клыки Багиры. Ногти к этому времени уже успели немного отрасти, и я вновь раздирала следы укусов на шее и руках, и плевать хотела на наказания, которые, в скором времени Багира будет намерен осуществить. Чёрт! Опять пыталась найти бездушного. Как оказалась у самого дальнего входа в лабиринт я теперь уже и припомнить не могла.
— Анна? — знакомый голос донёсся до моего сознания.
Ни сразу поняла, что передо мной стоял Сэмюэль, но затем сразу кинулась в его объятия. «Как я могла забыть своего рыжего упыря?»
— Как же долго тебя не было, Сэм, — с какой-то горечью и внезапно нахлынувшей тоской обратилась к Харту, — Где ты так долго пропадал?
— Эй, Анни, — пытался разнять мои руки, которыми так крепко вцепилась в бездушного и не желала отпускать. — Что с тобой?
Забери меня в конце концов отсюда, Сэм, — тело моё сотрясалось, а я, лицом уткнувшись в кожаную куртку Сэмюэля, рыдала.
— Анна, посмотри на меня, — наконец разомкнул мои руки и, немного отстранившись, наклонился, заглянул мне в глаза. — Что случилось?
— Дмитрий… он… он… — наконец подняла глаза и сквозь слёзы посмотрела на Харта.
Я заметила, как взгляд Сэмюэля скользнул к разодранным ранкам на шее, затем рукам. Губы бездушного сжались, а лицо на мгновение стало серьёзным и сосредоточенным.
Вновь вцепилась в куртку Харта, и с мольбой, с застывшими слезами на глазах продолжила:
— Пожалуйста, расскажи каков план побега, Сэм. И давай сделаем это как можно скорее, иначе я пропаду. Пожалуйста, Сэм!
Тут же прильнула к губам Харта, чтобы закрепить поцелуем сказанное. Тело бездушного напряглось, но Сэмюэль не отстранился, а сильнее прижав меня к себе, властно ворвался языком в рот, но практически сразу оторвался от губ и в них тут же произнёс:
— Мы сделаем это, Анни…
— Сделаете что?
Холодный тон резанул по слуху, а я так и застыла стоять вцепившись в Харта, но, всё же, себя пересилив, повернула голову в сторону Багиры. Во взгляде бездушного, казалось, поселился беспросветный мрак, и впервые за все эти дни мне стало страшно, очень страшно. Захотелось сильнее вжаться в Сэма, но от моих действий взгляд Багиры стал ещё более тяжелым и мрачным.
— Три года, Сэмюэль. Думаю, этого времени было достаточно, для того, чтобы ты мог вдоволь со смертной наиграться. А теперь отпусти её, Харт, больше она тебе не принадлежит.
Я недоуменно посмотрела на Сэма, но он лишь только сильнее прижал меня к себе.
— У тебя нет шансов, Сэм, и ты это знаешь. — вскинул голову Дмитрий. Между бездушными повисло напряжение, а в следующий момент Сэмюэль выпустил меня из объятий.
— Нет, Сэм, — взмолила парня, и не желала выпускать его куртку из рук, но Харт высвободился из моего, казалось бы, сильного захвата и отступил.
— Прости, Анна, — кинул последний взгляд на Багиру, и удалился, оставив меня наедине с моим мучителем, который в этот раз больше походил на страшного хищника, однако ж он всегда им и являлся. Чёрт! Я попятилась.
— Ты продолжаешь заниматься глупостями и меня испытывать, Анна, — от бездушного в этот раз веяло угрозой и опасностью, он как большая дикая кошка медленно надвигался на меня, таким образом, принуждая ступить внутрь лабиринта, и я даже не заметила, как в правой руке его оказался нож, явно боевой. — Но в этом, возможно, и моя вина, поэтому…
Даже глазом не успела моргнуть, как Дмитрий тотчас оказался рядом, а в следующую секунду, почувствовала острую боль в шее и в руке. — Отсчёт времени пошёл, Анна, — в глазах бездушного читался дикий азарт и предвкушение, а хищный оскал ещё более подтверждал очевидные намерения бездушного относительно меня, как к своей будущей дичи…
========== Глава 13 ==========
Мне потребовалось буквально две секунды, и я рванула с места. Могла ли я предположить, что однажды окажусь на месте повинных — больше нет, чем да, потому как в случае разоблачения смерть свою представляла мгновенной. Но, тем не менее, теперь я находилась внутри этого растительного лабиринта, и подгоняемая паникой и страхом пыталась преодолеть эту большую растительную структуру с узкими проходами и многочисленными тупиками, поскольку то, что я увидела в глазах Багиры не требовало никаких дополнительных разъяснений.
Я чувствовала как местами униформа буквально начала пропитываться кровью, а ткань мерзко прилипать к коже. Нанесённые Дмитрием порезы были неглубокими, так, по крайней мере, казалось, но неприятно саднили, и, всё же, всё моё внимание было устремлено на преодоление лабиринта. Отчасти я понимала, что шансов выбраться и сбежать от бездушного у меня практически не было, так как мне ни единожды приходилось наблюдать за тем, как эти хищники практически мгновенно настигают жертву, но инстинкт самосохранения заставлял действовать, заставлял двигаться вперёд, и я бежала.
Поворот снова поворот, тупик, поворот, очередной тупик, и я с воплем разворачиваюсь и бегу до следующего поворота.
Почему-то уже казалось, что отведённое мне время давно закончилось, а моментами я уже буквально могла ощущать холодное дыхание на своём затылке, краем глаза уловить тёмную тень, и тогда тело моё покрывалось мурашками, а сердце практически вплотную подкатывало к горлу и там же замирало, но это меня не останавливало, а даже наоборот — ещё больше подгоняло, и я двигалась дальше.
Поворот. Ещё один поворот. Вновь краем глаза уловила какое-то движение, что заставило ещё сильнее ускорить темп, но не успела свернуть за следующий, как тело моё внезапно подкосилось от резкой острой боли в левой ноге. Я зашипела, накрыв ладонью свежий надрез, но не остановилась, и уже прихрамывая добежала до следующего поворота. Вновь ощутила острую боль, только уже в правой руке и вновь в шее. Чёрт! Следующий поворот, тело вновь поражает острая боль и я буквально взвываю, но продолжаю передвижение.
— Я тебе предоставляю возможность сбежать, Скиф, но ты даже не пытаешься этого сделать, — где-то над головой прозвучал голос Багиры, и я резко развернулась, но так никого не обнаружив за спиной, продолжила свои бессмысленные попытки преодолеть лабиринт. — Разве ты не этого хотела, Анна? — не обращаю внимания, и, насколько это возможно в моём теперь уже весьма незавидном положении, вновь ускоряюсь, сворачивая за следующий поворот. «Господи, что же я делаю? Разве есть в этом смысл?» Вновь улавливаю движение чёрной тени, и сильная боль поражает правую ногу, отчего я буквально не падаю на траву, но всё же, с трудом удержав тело в вертикальном положении, продолжаю ковылять. — Медленно, слишком медленно! Ты продолжаешь меня разочаровывать, Анна, — пронеслось почти рядом с ухом, и меня снова поражает боль, только уже в районе рёбер, затем в районе лопаток и поясницы, снова взвываю, а когда ко мне приходит осознание того, что передо мной очередной тупик, разворачиваюсь, но теперь уже обессилено оседаю на траву.
Голова моя поникла, а тело горело и кровоточило от нанесённых Багирой порезов. Ткань униформы местами полностью пропиталась кровью. Нутром чувствовала, как что-то страшное неумолимо быстро ко мне приближалось, а в следующую секунду я уже разглядывала знакомую до блеска начищенную обувь бездушного.
— И это всё, Анна? Весь твой порыв выбраться на свободу? — уловила насмешку в его ровном и холодном тоне. Я молчала.
Бездушный опустился на корточки передо мной и продолжил:
— Кажется ты начинаешь забывать о том, кому на самом деле принадлежит твоя жизнь, а это значит — твоя кровь, душа и даже тело.
— Ошибаешься, — невероятно сильно захотелось заглянуть в глаза бездушному, и я подняла взгляд. — Не возможно забыть о том, что жизнь твоя принадлежит никому иному, как бездушной твари, убийце и мучителю, который по одной лишь только ему ведомой причине продолжает сохранять тебе жизнь, при этом, врубив весь свой грёбанный цинизм на полную катушку, присваивать, морально и психически тебя подавлять, физически уничтожать.
