Егор не ответив, отключился, будто телефон внезапно вышел из строя, или Меркулов не захотел больше слушать мои угрозы. Сука! Вот растяпы недоделанные. Вот он, первый недостаток миллиардов в кармане — ты нигде не чувствуешь себя в безопасности. Даже жена, которую не любишь, не ценишь, — для новых голодных врагов — лишь цель.
Водитель и охранник на переднем сидении переглянулись и быстро среагировали. Первый вжал педаль газа, второй связался с группой из другой машины, чтобы следовали за нами и были наготове.
Мне оставалось лишь влипнуть в сидение и верить, что Есения не наделает глупостей. И что с ней ничего не случится.
Не могла же Брагина сбежать, после того, что я вчера сделал? Неужели так сильно испугалась? Да она не посмела бы! Ведь знает, что ее отцу тогда не поздоровится.
Гнев и волнение хлынули в лицо, сердце глухо ударилось в ребра, в ушах засвистело от скорости.
Самое противное, что я волновался не из-за ее шалости, если это все-таки попытка сбежать, а из-за того, что могло случиться непоправимое. Если мои недоброжелатели, а их слишком много теперь, поймают Есению, могут не просто не пощадить, а закончить то, что я начал вчера. В этом мире жестоких денег нет справедливости, чистоты и доброты, и я откровенно не хотел в нем вариться и жить, но приходилось.
Я нервничал. Сильно. Словно обручальные кольца и наши с Есенией подписи в брачном договоре значили что-то сакральное. То, что намертво связало мою душу и сердце с этой девчонкой.
Помню ее ладошки, которые тонули в моих руках, пока обрабатывал раны, помню полные слез глаза и… чулочки.
И ночь, проведенная в постели с другой, ковыряла… мучила горечью неправильного поступка. Да мне плевать, с кем спать. Физиологию не отменить, я давно ни с кем не был, но вот морально — это выбило из колеи. Да и мне нужен ребенок от официальной жены, от чистой и высокородной женщины, а не от опытной, страстной, но однодневки.
Я не успел привязаться к Есении, не успел толком узнать ее, но как-то отпускать пока не планировал, клялся защищать девушку в горе и радости, обещал дать время. Я дам ей время, даже если будет очень тяжело. Много времени, только бы она нашлась.
Все это плескалось-перемешивалось в мыслях, пока мы летели через вечерний Париж.
Дед точно скажет, что я тюфяк, раз не смог искусить женщину в первую брачную ночь, трахнуть ее с наслаждением, чтобы она поскорее родила мне детей. Сына. А лучше двоих.
Ничего. Я ее найду и исправлю свой косяк. Соблазню по-настоящему, заставлю ее желать меня, вытравлю страх, даже если придется на несколько лет притвориться любящим мужем.
Глава 22
Есения
Егор отвез меня к Андрэ без лишних вопросов. Оставил с другом наедине, сам же расположился в приемной вместе с несколькими охранниками. Выхода из ателье, кроме как через главный ход, все равно нет, потому я не смогу просто так уйти. Он в любом случае меня заметит и вернет к Волгину.
Нужно время, чтобы подгадать момент для побега.
Я сжала ладонями перила балкона и вернулась к Андрэ, который как раз подбирал новую одежду.
У меня был план, как скрыться, но для его реализации нужна помощь друга. Я осторожно поделилась своей идеей, а он внезапно взорвался.
— Эния, нет! Так нельзя, — Андрэ тряхнул светлыми кудрями, подхватился с глубокого кресла и заходил по помещению, огибая стойки с одеждой. — Тебя поймают, — сдернул одно из светлых платьев, перекинул на руку, осмотрел его критично и вернул наряд на место. — А если нет — ты не проживешь одна, без мужской поддержки и денег… Это безрассудно и нелепо. Нужна хорошая работа или достаточно средств для существования, нужны новые документы… Есения — это безумие! Такие вещи нужно планировать, а не импульсивно вытворять. Я против и не позволю тебе сотворить глупость.
Впервые Андрэ мне перечил открыто, прямо и так резко, что я даже голову подняла и вперилась в его хмурое лицо.
Флобер потер висок, убрал кудри назад, но светлые пряди снова упали на высокий лоб.
— Эния, одумайся! Вашему браку сутки от силы, ты должна попробовать. Ничего же страшного не произошло…
Я начинала закипать. Хватит с меня! Пытаясь помочь родным, я опрометчиво поставила на кон свою жизнь, осталась один на один с жестоким мужчиной, с несправедливым и расчетливым, запертая в клетке, из которой нет выхода. Кто меня спросил, чего я хочу на самом деле? Да и кто поддержит, поймет, через что мне приходится пройти?
Не так я себе представляла замужество. Не хочу трястись и бояться каждый день, ожидая, когда он завалится в мою спальню и завершит начатое. Я не смогу жить так. Я погибну, как синица в клетке!
Андрэ стоял напротив с горой шмоток, но, оценив их светлые тона, я махнула, что не буду даже примерять.
— Выбери что-то более неприметное, пожалуйста. Я должна затеряться в толпе.
— Эния, ты глупости творишь. Остановись. Я могу помочь тебе, но не так — не выбрасывай себя из общества. Мы же…
— Не сможем больше официально встречаться?
Андрэ слабо кивнул, отбросил на угловой диван забракованные мной вещи, пошел по рядам за другими. Глядя на его крупную спину, я понимала, что друг прав, но боялась это признать. Продолжала бояться Волгина и его расправы над моим телом. Не Андрэ вчера отбивался от жестокого мужа, Флоберу меня не понять, а дружба… ничего, она переживет наше расставание. Как я пережила разлуку с домом и дорогими мне людьми ради спасения папиного бизнеса. Когда-нибудь приходится взрослеть и принимать решения, которые нам неприятны.
Но не спать с нелюбимым и, тем более, терпеть его издевательства.
— То есть ты не против, — начала я мрачно, цедя сквозь зубы, — что Волгин будет приходить каждый день в спальню и насиловать меня?! — я закрыла ладонью губы, но было поздно. Слова уже вылетели, а я в последний миг поняла, что перекрутила факты, исказила правду.
Друг застыл посреди вешалок, сдвинул часть их так быстро, что металл засвистел, а стеллаж закачался, угрожая завалиться набок.
— Что? Ты. Сказала? Он тебя…
Таким я еще нежного и романтичного Флобера не видела. Показалось, что в его светлых, кристально небесных глазах, сгустились тучи и засверкали молнии.
Я сжалась от стыда и ужаса. Обняла себя, прогоняя нервозность, что преследовала с самого утра, а если точнее, с той минуты, как я напялила белое подвенечное платье.
А если я ошиблась? Вдруг все не так, как кажется? У кого просить совета, с кем поговорить? С другом, который летом внезапно признался, что много лет любит меня без памяти? С другом, которому я не могу ответить взаимностью? Это будет жестоко. И то, что я болтнула про Рената — тоже жестоко и эгоистично. Это толкнет Андрэ на импульсивные поступки. Я его банально подставила сейчас и ничего не могла поделать — не оставалось выхода. Мне некуда больше пойти.
И неожиданно остро захотелось вернуться в гостиницу, подчиниться мужу, выполнить его условия, довериться чужаку, не способному любить, поверить, что он способен хотя бы на нежность, что Ренат сможет понять меня, увидеть во мне настоящую женщину и мать своих детей, будет ласковым и надежным супругом. Я уговаривала себя, что вчера — это был лишь порыв, что Ренат другой… и мечтала поверить в это по-настоящему, потому что его поцелуи… и порочные прикосновения все еще горели на коже, все еще тревожили.
Наверное, я испугалась своих чувств, своей реакции на незнакомого человека. Я не ожидала, что тело так отреагирует и не доверяла самой себе.
— Есэныя… — с сильным акцентом позвал меня Андрэ. — Tvoju mat, не молчи! Он тебя?..
— Хотел, но в последний момент отступил, — тяжело выговорила я и сжала рукой горло, чтобы не разрыдаться.
— Fuck… Эния… мужчина во время сильной страсти может голову потерять, — Андрэ подступил ближе, присел на колено, чтобы оказаться со мной на одном уровне, а я опустила голову, пытаясь спрятать глаза.
— Мы едва знакомы. Какая может быть страсть, о чем ты говоришь? Я в любовь с первого взгляда не верю.
