Друг тихо хмыкнул, и я решилась посмотреть на него.
— Ты правда думаешь, что не способна сводить с ума? — прошептал он, глядя прямо в глаза и протягивая мне шерстяной плед. — Ты дрожишь, укройся.
Мне оставалось лишь пожать плечом и завернуться в мягкую ткань. Так было намного лучше.
— Не способна, — выдавила из пересохшего горла. — Я не умею соблазнять, вчера это поняла, и не собираюсь теперь учиться. Это жутко. Я не умею такие вещи контролировать, а с этим медведем, что стал моим мужем, вообще опасно играть в такие игры.
— Эния, — Флобер искренне рассмеялся, перекладывая коробки с обувью, выбирая нужные размеры и модели, выставляя их на стол по центру залы. — Такая наивная. Этому учиться не нужно — это в тебе от природы. Ты по-настоящему еще не зацвела, не распустился бутон, но не увидит твою красоту разве что слепой. Да глядя на твои губы, можно захлебнуться от желания их целовать, погружаться, ласкать…
— Не нужно так говорить, пожалуйста, ты меня смущаешь…
Андрэ не стеснялся говорить о своих чувствах, а меня они искренне пугали. Могла ли я подумать, что худощавый мальчик, с которым мы прятались от строгих родителей в заброшенном саду, бегали французскими улочками босиком и гоняли голубей по площади, внезапно вырастет, станет высоким и красивым мужчиной и предложит мне свои руку и сердце? А я возьми и откажи. Он для меня брат, не более, я не могу его воспринимать иначе.
Сложив руки на груди, Флобер отошел к высоким полкам вдоль стены.
— Ты знаешь, что я…
— Знаю, и прошу тебя не напоминать, потому что мы не сможем с тобой общаться. Я и так чувствую себя виноватой.
Флобер покачал головой, перебросил светло-золотистые кудри на одну сторону, но те все равно спружинили и вернулись на лоб.
— Ты тут ни при чем, ведь повода не давала. Я сам себе позволил влюбиться, потому что хотел этого. — Друг замолчал, а я поняла, что не смогу больше ранить его своим присутствием — должна уйти из его жизни. Так всем будет лучше.
— Вчера ты хотела Волгина искусить, если память мне не изменяет…
— Это я виновата, — внезапно осознала. — Я мужа провоцировала, искушала, надела чулки, откровенное платье, а потом… — выдохнула и сильнее закуталась в плед. — Ренат будто свихнулся и творил со мной такое… не стыдясь ни охраны, ни водителя, — я укрылась под ладонями и тяжело выдохнула, потому что картинки из машины все еще волновали меня. Воспоминания добавили жара в кровь, запустили по всему телу немыслимый трепет.
Я выглянула из-под рук, Андрэ остановился возле меня и какое-то время молчал, растягивая губы в подобие улыбки.
— То есть, провокация сработала? — черты друга заострились, в глазах появился новый непонятный блеск.
— О! Еще как! — я вскинула руки в потолок и истерично засмеялась. — Когда муж увидел, что я без… — запнулась, краснея, — …ну ты понял… Он буквально озверел. Никогда еще так не боялась.
— На то и был расчет, — Андрэ отошел к другим стойкам и прицельно выбрал один из нарядов на вешалке. На этот раз темно-синий. — Зря ты так быстро сдаешься, Эния. Если Волгин отступил, да и еще в последний момент, значит, есть в нем что-то человечное. Мало кто может остановиться на грани желания. Это не так просто, как ты думаешь.
— Мне страшно, — я забросила ноги на кресло и натянула плед почти на уши, только нос оставила сверху, чтобы можно было дышать. Так вроде было теплее, но я вовсе не замерзала — меня подбрасывало в немыслимой дрожи от горячих воспоминаний о муже и жуткого ожидания продолжения. Я не могла честно себе сказать, что не хочу этого. Что-то словно изменилось во мне после того, как кончила от ласк Рената.
— Ты говоришь, что он всю ночь отсутствовал и не вернулся до сих пор? — поинтересовался Андрэ.
— Телохранитель сказал, что Волгин уехал по делам, но я не верю. У нас медовый месяц, да и Париж для отдыха выбирала я. Какие у него могут быть тут дела? Вранье!
— Тогда, куда подевался твой муж?
— Не знаю и знать не хочу. Я собираюсь сбежать от него, чтобы не искушать больше судьбу.
— Не боишься, что он отомстит твоим родителям?
Я задумалась. Стоит ли мне беспокоиться о расплате? Он ведь угрожал мне, от этого не отмахнуться.
Но я не стану бояться вечно. Я выполнила часть договора: вышла замуж. О жестоком супружеском долге я ничего не подписывала и не буду подчиняться. Не купит он меня своим богатством, я и без мужа и семьи выживу.
Андрэ подал руку и, дождавшись, пока я поднимусь, провел меня за ширму.
— Сначала нужно приодеться, а потом обсудим остальное.
— Я не буду тебя в это впутывать. Мне нужно только, чтобы ты задержал охрану. О большем я просить не стану.
— Я уже впутался, милая, по самое горло. Раздевайся, Эния, сейчас принесу белье и колготки — осень хоть и теплая, но ветренная.
— Спасибо, — я послушалась совета, скинула одежду на пол и оглядела себя в зеркале. На бедрах с двух сторон багровели крупные отчетливые синяки, отметины грубых рук Рената, губы опухли и покраснели от его терзаний, а грудь, все еще помня жесткие, но такие ловкие прикосновения, внезапно затвердела.
Ренат ведь не тронул меня… Отступил.
Может, я зря затеяла побег, и есть шанс сохранить то, что еще не разбилось?
Глава 23
Ренат
— Ренат Эдуардович, за нами хвост! — повернувшись ко мне, Коля, охранник, показал взглядом назад.
В ночном освещении сложно было понять, что за марка и какой цвет авто. Яркие фары, прилипнув намертво к асфальту, мчались за нами. Нагло. Близко. Опасно.
— Думаешь, те же, что и раньше?
— Скорее всего. Что делаем?
— Нужно оторваться, — я потер ноющее колено ладонью, спину свело колкой знакомой болью, а в голове стало горячо. — Мы не можем их привести к Есении, Коль, ты понимаешь?
— Конечно.
Охранник отвернулся, чтобы раздать по рации указания:
— Нырнем в… — из-за шума в ушах я не услышал часть его фраз. С трудом разобрал четкие последние слова: — Рокировка. Готовность пять минут.
Коля мельком глянул на меня, а я, сдерживая пульсацию в висках пальцами, терпел напряжение, катившееся по всему телу, но смог заставить себя качнуть головой, что все в порядке. Охранник отвернулся, а я впился пальцами в колени, сдерживая острую агонию в висках.
Меня распирало. Будто перед дракой, будто перед взрывом. Напоминало скачки на лошади, когда впереди ты уже видишь высокий барьер и готов отправиться в полет, лишь бы испытать возможности прирученного животного, рискнуть ради нескольких мгновений восторга. Лишь бы преодолеть новую вершину.
Но было что-то еще, кроме адреналина. Был жуткий страх все потерять. Снова.
Что если невидимый враг уже добрался до жены? И что делать потом… Мне стало худо, знакомо свело скулы, боль скользнула на затылок, сжав до невозможности терпеть. Я едва не заорал, сцепил зубы и, наклонившись, выдавил из себя противный свист.
Как оставить Сеню одну с детьми? Особенно, когда на каждом шагу столько опасностей. Но у меня еще есть немного времени подумать над этим, я смогу защитить жену. Главное, сейчас Есению найти и укрыться от опасности.
Машину качнуло, развернуло на скорости. Мы нырнули в тоннель, где резко затормозили, отчего меня подало вперед, ремни безопасности натянулись, сжав грудь, и я стукнулся бровью о боковушку. Даже полегчало немного, боль в висках отступила, заменив жжением на лбу.
Дверь распахнулась.
Все происходило быстро, я почти не участвовал, лишь подчинялся чужому велению, скрипя зубами, прогоняя навязчивое состояние беспомощности.
Мне нужно собраться сейчас! Я должен.
Быстрые шаги, ни слова, все в полном безмолвии. Ребята общались только знаками, работали слаженно, как единый организм.
Я их нанял после смерти Валери. Себя винил, что не сделал этого раньше, тогда можно было бы избежать трагедии. Глупо верил, что миллиарды не умеют убивать. Кому я, разбогатевший селянин с угодьями и конюшнями, нужен? Оказывается, что считать деньги других можно быстрее, чем кажется, и охочих прибрать к рукам найденное богатство появится слишком много и очень быстро. Потому я запретил что-либо афишировать о своей жизни, нанял тех, кто чистил в сети и СМИ всю информацию обо мне и моей семье, нанял дорогущего юриста, сына известного Острова, и команду лучших бухгалтеров. Но это слабо помогало, любители горяченьких новостей все равно преследовали. А сколько подставных лиц и мошенников за последний год мы уволили и посадили, не счесть. Я поражался этому жестокому и коварному миру крупных сделок и все больше понимал, что не хочу нести такую ношу. Половину состояния отдал бедным и на благотворительность, купил недвижимость в разных городах мира, но все равно осталось дохрена… Хоть ешь эти миллионы на завтрак, да только счастья они мне не приносили.
