И отказаться не мог. Дед, чтоб его, сказал, что я покажу себя слабаком, если не справлюсь.
Устроить свадьбу с Брагиной — был настоящий квест, ведь теперь информация утекала не только от меня. Больше всего я боялся, что мою тайну раскроют быстрее, чем нужно.
Но пока везло. Надежные люди на вес золота, и хорошо, что жизнь столкнула меня с ними раньше моего внезапного богатства.
Меня выдернули из машины охранники и, прикрывая собой, перевели в другое авто. Хлопнули двери, и темнота снова ожила, зашевелилась, а в голове стало тесно — боль мешала думать и соображать. Я уткнулся горячим лбом в стекло и часто задышал. Мутное пятно расплылось перед глазами, пряча мир. Я вытер ладонью запотевшее стекло.
Мимо пролетали парижские огни, затягивая меня в глубину города, и где-то там сейчас моя жена. Одна среди чужих, в опасности из-за меня. Та, которой доверил себя и свою жизнь. Мне пришлось.
Наша вторая машина больше не ехала следом, увела врагов за собой, а мы помчались дальше, скрываясь в узких улочках Франции. Осень в самом пике своей красоты. Деревья краснели под лучами фонарей, кружева теней от листьев расстилались по дороге и заползали на светлые стены домов.
— Оторвались, — отчитался Коля, оказавшись за рулем. Видимо, во время рокировки он сменил пост водителя. — Вы там как, Ренат Эдуардович?
— Жить буду. Пожалуйста, быстрее. Ее нужно найти раньше этих тварей. Кем бы они ни были, мне не нравится это преследование.
— Да, шеф, — он переключил передачу и вжал педаль газа в пол.
Через долгие, гнетущие пять или шесть минут мы остановились у двухэтажного здания с большими окнами.
«Le atelier Flober» — горела вывеска.
— Коля, ты французский знаешь?
— Нет, но мой телефон знает, — охранник заулыбался мне в зеркале и, проверив оружие, вышел из машины.
Я тоже выбрался наружу и с наслаждением глотнул холодный воздух полной грудью. Сердце все еще бухало в груди, а в голове оставался фоновый шум от приступа, но мне стало легче.
За свою жизнь я особо не волновался, если честно, но охранник все равно старался быть начеку и прикрывал меня широкими плечами. Темноволосый, статный, чуть ниже меня, но очень подготовленный. Я видел его в деле не раз и полностью доверял.
Мы направились ко входу. Навстречу из двери вышел высокий худощавый мужчина. Молодой, светловолосый и светлокожий. Столкнувшись со мной взглядом, он вскинул брови, открыл рот в немом возгласе и отшатнулся. Неожиданно метнулся в сторону, намереваясь сбежать, но я успел крикнуть:
— Коль, француз узнал меня! Лови!
Охранник среагировал быстрее, чем я проговорил, — и Флобер не смог сбежать.
Минуту спустя мы уже были внутри ателье и мило беседовали с его хозяином. Через телефонный переводчик, конечно, иначе не получалось. Я как-то не думал, что мне понадобится общаться с французами в это небольшое путешествие.
— Где моя жена? — сказал я в микрофон. Телефон отозвался набором незнакомых звуков.
Андрэ усмехнулся, весьма нагло отклонился на спинку стула и ответил на французском.
Переводчик синтетическим голосом откликнулся:
— Тебе лучше знать.
Далее мы перебрасывались короткими фразами, стараясь говорить односложно, чтобы переводчик не перекручивал слова.
— Она была здесь?
— Oui (от автора: с французского — да). — И снова этот надменный взгляд и поза в стиле «ты все равно ничего уже не сделаешь». Захотелось кудрявому в рыло дать, я даже хрустнул кулаком. Душевно так заехать в нос, чтобы знал, с кем разговаривает, но я сдержался, только тон повысил.
— Говори, где она?!
— Я не знаю, — француз скрутил руки на груди и ехидно заулыбался. Вот же тварь, он в курсе, куда делать Есения, но не скажет.
— А если ему зубы выбить, как думаете, шеф, он вспомнит? — не переводя на французский, обратился ко мне Коля на нашем.
Флобер внезапно подобрался, глаза забегали. Так он понимает!
— Ты знаешь русский? — я рванул его за шкирку и поднял вверх. Мое терпение было на исходе, на губах дрожали угрозы и маты, а глаза наверняка налились огненной кровью. Меня лучше не злить, это знает каждый, кто со мной сталкивался хоть раз.
— Пльохо… — пискнул кудрявый. — Anglais (от автора: с французского — английский)?
— Если она тебе хоть немного дорога, говори, где ее искать! — я быстро перешел на английский. Он у меня хоть и корявый, но суть выразить смогу. Швырнул француза назад, на стул, но перестарался. Блондин завалился назад, запрокинув ноги. Раскрасневшись, он выполз из-под стула и затараторил на плохом русском:
— Эния ушла. Грустная. Не знаю, куда.
— Она хотела сбежать от меня?
Флобер поджал губы и быстро отвернулся.
— Значит, да, — я рубанул воздух ладонью, осознавая, что натворил. — Что она еще говорила?
— Что ты ее… — его взгляд был очень смелым и многословным, ненавидящим. — Ты ее сильно обидел.
Андрэ поднялся во весь рост, отряхнул одежду и вздернул подбородок. Его кулаки сжались, и он приготовился дать отпор. Этот смельчак, тощий и костлявый, будет до смерти стоять за Есению, уверен. Такие вещи чувствуются. Если они дружат с детства, он знает мою жену лучше, чем я.
Коля метнул в меня подозрительный взгляд, а я отсек его, отвернувшись и пройдя по помещению. Мне нужно подумать.
— Следи, чтобы не смотался, — бросил я через плечо и осмотрелся.
Куча вешалок с одеждой, полки с обувью, стеллажи с сумками. Обычный магазин одежды на первый взгляд. Цены приличные, этот модник недурно зарабатывает на тряпках, но я бы мог выкупить эту забегаловку за карманные расходы. При чем вместе с личным портным в виде этого кудрявого шута.
Чуть глубже я заметил место для примерок, рядом несколько глубоких кресел. И на одном из них лежало белое пальто жены. Я его прекрасно помнил, именно в нем она вышла из самолета, а еще в бордовом платье и без белья.
Пришлось откашляться, чтобы не захлебнуться эмоциями. Я хочу ее найти! Сейчас же.
Потянулся к вещи и поднял пальто к губам, втянул приятный и уже знакомый запах дерзкой и непокорной девчонки. Под ложечкой защекотало, завертелось в груди колючей вьюгой, а затем упало камнями вниз живота, чтобы вызвать новую волну ненависти к себе.
Она сидела здесь, говорила о том, какой я зверь, жаловалась другу, плакала… А я даже не могу сказать что-то в свое оправдание, ведь так и было! Я ее обидел. Это еще хорошо, что остановился, не взял силой, но противное чувство, что я перешел черту, осталось.
Пошарил в карманах пальто. Вдруг есть хоть одна зацепка, куда она могла поехать. Записка или чек.
И нашел обручальное кольцо. Сжал его в кулаке и выругался в тишину.
Как я мог все испортить в первый же день? Дед точно скажет, что я не достоин носить его фамилию.
Сам виноват, замкнулся со своими болями и печалями, требовал что-то от маленькой беззащитной девочки, которая ни при чем. Есения и так пошла на брак, жертвуя своей жизнью. Она ведь ради отца и семьи это сделала, и я сейчас понял, что деньги не играют для нее никакой роли. Девушка лишь выполнила просьбу отца. А была ли это просьба? Может, приказ? Папочка так стелил мне о своей покорной дочери, что я за несколько дней изучения анкеты сделал выбор в ее пользу. Но промазал. Не станет она подчиняться, притворяться настоящей женой и ложиться в постель без всяких условностей. Такую только ломать через коленку, а я не хочу.
Что тогда делать?
— Этот говорит, — Коля подошел со спины и осторожно обратился ко мне, но я все равно дрогнул. — Говорит, что ваша жена могла пойти на Елисейские поля. Она любит это место, а от него ушла без предупреждения. Флобер и сам удивлен, что не попрощалась.
— Поехали, — я ринулся к выходу, не оборачиваясь.
Вышел из ателье, не прощаясь. Забрал с собой пальто, прижал его к себе неосознанно, только через несколько минут поездки понял, что помял мягкий кашемир, а кольцо оставило вмятину на ладони, так сильно я сжимал кулак.
Я не умею быть правильным мужчиной, нежным и участливым. Я не учился такому, не умею соблазнять женщин. Как-то оно само получалось, да и Валери была единственной любовью много лет.
