Вытираю щеки, а потом область под глазами. Моргаю.
Что же так больно–то становится. Отчего меня трясет? Наверное, всё же от холода. Октябрь в Сибири лютый.
Я делаю вдох–выдох и подхожу к компании.
– Привет! – говорю громко. Выходит слегка нервозно, так как зуб на зуб не попадает. Смотрю на Матвея. – А можно и мне сигарету?
Тот застывает. Пялится на меня. Моргает. Потом сразу хмурится. Недоволен, зол. Его бесит, что я приперлась, когда он не звал.
Ты прав, Матвей, лучше бы я танцевала с Костей. Он таскался на все репетиции, он был рядом на сцене и утешал после. У него нашлось время.
– А вот и Юля! – радостно кричит Захар. Достает пачку.
Матвей переводит взгляд на дружбана. Тот осекается. Прячет обратно в карман.
– Я понятия не имею, откуда ты взялась. Пошли, ребята, пусть–ка эти двое поговорят.
– Не уходите. Раз курить мне не разрешают, я вернусь в клуб. Потанцую. Была рада увидеться, – бросаю слова в воздух, ни на кого не глядя.
Разворачиваюсь и иду к крыльцу. Охранник отступает, позволяя пройти. Интересно, запомнил?
В фойе Любашу высматриваю, на цыпочки приподнимаюсь. Слезы снова и снова глаза застилают. Он здесь, с ними. Вместо того, чтобы ко мне приехать. На мое выступление посмотреть. Поддержать после провала.
В следующий момент мою талию руки обхватывают. Я оборачиваюсь и глазами с Матвеем встречаюсь. В его — огонь. Горький шоколад нагрет до тысячи градусов.
– Какого фига ты тут делаешь? – выпаливает он. – Когда должна дома в кровати лежать. Приехала мне сцену закатить?!
Я задыхаюсь, не зная что и ответить
Он пораженно оглядывает меня с ног до головы.
– Ты следишь за мной? Серьезно? – Он откровенно надо мной насмехается! Над моей паникой. Над моим полным отчаянием.
– Нет, а что?
– В смысле, «а что»? Пьяная к тому же? Потрясающе! – он кричит на меня.
Головой качает и на телефоне набирает номер.
– Кому ты звонишь? Отцу?
– Такси тебе вызову. Шпионке пора баиньки.
Я вспыхиваю! Больше всего на свете хочу зажмуриться и оказаться дома.
– Я никуда не поеду.
– Поедешь. Тебе давно пора спать.
– Я не маленькая.
Он демонстративно хмыкает.
– Я не маленькая! – повторяю громче. – Ты считаешь, что взрослые развлечения не для меня?! Ты вообще меня не знаешь!
– Напилась — веди себя прилично, – осекает.
– Да пошел ты!
– Стоять!
Слева раздается незнакомый голос:
– У вас всё нормально?
Я поворачиваю голову и вижу охранника. Кажется, у нашей стычки появился внимательный свидетель. Высокий крупный мужчина смотрит на меня и ждет, но ответ дает Матвей:
– Нормально, это моя девушка.
– Леди? – переспрашивает.
Я вытираю щеки и киваю.
– Всё в порядке, спасибо. Он просто злится, что я застукала его в клубе пьяного и с сигаретой в кругу друзей и телок. Тогда как он говорил, что очень занят.
Матвей глаза к потолку поднимает. Будто его мои претензии бесят неимоверно. А мне больно просто нестерпимо! Он будто не видит, что происходит. И длится это неделями, месяцами! Он не понимает, что мы грань переступили.
Едва охранник оставляет нас вдвоем, я подхожу ближе и говорю спокойно:
– Нам лучше расстаться. Мы душу друг другу всю вымотаем. Я не могу так больше.
Он усмехается.
– Ты проводишь время с другими. Я... просто не могу тебе доверять. Ты всё время занят, и я понятия не имею, где ты и с кем. Ты врешь. А я давно... давным–давно уже не маленькая.
– Докажи.
– Я лучше домой. Ты мне такси хотел вызвать.
– Я передумал. Докажи свою взрослость.
Матвей берет меня за руку и ведет на второй этаж, потом еще выше. Честно говоря, я и не знала, что тут тоже что–то есть. В этом клубе была–то всего пару раз и то недолго. Я ж всегда с ним только. Редко–редко с Любой, по пальцем пересчитать.
На третьем этаже тоже есть бар, несколько столиков и мини танцпол. А еще здесь расположен ряд кабинок, в которых курят кальян и пьют компаниями. Администратор следует по пятам. Матвей находит пустую кабинку, быстро объясняет, какой нам нужен кальян, причем подробно описывает, как и что сделать. Я и понятия не имела, что он разбирается.
Едва администратор уходит, Матвей задергивает шторки и идет на меня.
– Здесь так дорого... – я неуверенно оглядываюсь.
Матвей смотрит неотрывно. Он уже совсем близко.
Мои руки упираются ему в грудь.
– Я тебя хочу, – говорит он. Склоняется и начинает целовать шею. Я дыхание задерживаю. Вокруг нас... шторки. Да, тяжелые, плотные. Но это шторки.
Я рот чуть приоткрываю, дыхание частое, прерывистое.
– Здесь?
– Ты ведь уже не маленькая.
– Перестань.
– Неа.
В ушах шумит от напряжения. Он совсем, совсем другой сегодня. Я глажу его по синей рубашке, мои пальцы почему–то дрожат. Он не реагирует.
– Матвей, прекрати немедленно.
Не знаю, что дальше происходит. То, что он всерьез меня не воспринимает, подкалывает, подтрунивает! На понт пытается взять. Слова срываются с языка:
– Матвей, я поцеловалась с другим. Так получилось.
Он замирает. Сердце на части рвется. Я всегда думала, что лучше умру, чем скажу ему такие слова. Но иначе он меня просто не воспринимает всерьез!
Матвей отрывается от моей шеи и смотрит в глаза. Я стою, не дышу. Замерла и не двигаюсь. Лишь сердце колошматит, гоняя кровь по венам.
Матвей вдруг улыбается широко. Смеется.
– Выдра, – обзывается. – Хватит меня дурить.
– Нет, я серьезно! – в отчаянии. Он не понимает, что сейчас со мной происходит?! Мой привычный мир рушится!
– Я тебе не верю.
– Матвей!..
Он делает жест замолчать. Вновь обнимает за талию, смотрит в глаза и произносит медленно:
– Ты моя. Только моя, запомни. – Наклоняется и нежно целует в губы. – Моя девочка, моя собственность. Если кто–то до тебя дотронется, я его убью.
Мой рот приоткрывается. Он шутит, конечно, но отчего же тогда с такой жуткой уверенностью? Морозец прокатывается по коже. Матвей в одежде этой чужой, и пахнет от него не так. Очень сильно сигаретами. Напряжение стреляет на кончиках пальцев.
– А меня? Меня убьешь?
Он отстраняется. Молчит. А потом улыбается.
Наклоняется и вновь целует. Язык властно проталкивается мне в рот, ломая сопротивление. Руки сжимают плечи.
Я захлебываюсь в эмоциях, пропитываюсь его вкусом, теряя ориентиры. Что хорошо, что неправильно — больше не имеет значения. Сомнения, возбуждение, страх — все это смешивается. Я веду себя плохо, я пытаюсь презирать себя. Вцепляюсь в него мертвой хваткой, чувствуя себя оголенным нервом. Я хочу и одновременно не хочу этого.
Так ведь не должно быть. Это разве по любви?
Матвей подхватывает меня под бедра, плюхает на стол. И целует. Он все время меня целует. Гладит и трогает. Пока меня саму не накрывает безумная жажда. Противоречия рушатся, я делаю выбор.
Мы обнимаемся и сосемся, трогаем друга друга. Матвей начинает расстегивать ремень на джинсах.
– Презервативы? – шепчу я, заглядывая в его безумные темные глаза.
– Нету, – отвечает прерывисто. – Я ж не планировал с тобой сегодня.
Волна счастья и облегчения накрывает с головой. Матвей мешкает, сомневаясь. А я так благодарна ему, что киваю, разрешая.
Мы снова целуемся. Он сдвигает мое белье в сторону, следом я ощущаю бесцеремонное резкое вторжение.
И обнимаю его крепко–крепко. Всё еще в полном ужасе от происходящего. От его слов, от содеянного. От того, что мы только что оба выяснили. Я дрожу от животного возбуждения, прижимаясь к нему и умоляя о ласке.
Мы находимся в публичном месте! Время идет на секунды.
Матвей любит меня быстро и отчаянно, мощными толчками врезаясь в тело. Он меня будто... наказывает.
Я могу лишь обнимать его и прятать лицо на его плече. Я могу только чувствовать.
Как он берет меня. Как он физически доминирует. Как доносит смысл только что сказанного. Что я его собственность. Что я принадлежу ему. Что он может делать, что хочет. Например, трахать меня в людном месте за шторкой. Таким я его точно не знала. Боже, с пятнадцати лет вместе... как я могла не заметить?
