— Какого чёрта, Эмили! — рыкнул он и резко повернул свой ноутбук ко мне экраном.
Я вздрогнула от его грозного голоса и посмотрела на экран. А там моё фото с камеры наблюдения ангара, где я промышляла воровством. Это был момент, когда я протиснулась между ящиками, а с головы сорвался капюшон, слетел платок, и волосы растрепались. Там было слишком мало света, и я даже не подумала, что всё утыкано камерами. Фото чёткое, и спутать меня с кем-то было невозможно.
— Где усы? — в недовольстве фыркнул сатир.
— Сбрила, — на автомате выдала я и тяжело сглотнула.
Как там дедушка Эмиль, купается в адском котле? Рад за внученьку? Я иду по его стопам, прямиком за решётку.
Я опустила глаза. На губах застыла усмешка, я собралась сопротивляться. Буду всё отвергать, а там будет видно.
Санчес с минуту меня изучал, потом опять развернул к себе ноутбук, а повернул с другим фото на экране. На меня, то есть прямо в камеру смотрела наглая рыжая физиономия Кота. И фото тоже было чётким.
— Это он тебя затащил на склад?
Я молчала, продолжала не двигаться.
— Отвечай!!! — заорал Санчес, и я посмотрела ему в глаза, но в этот раз уже не тонула в них.
— С ним я познакомилась в клубе. Не помню, как его зовут, — спокойно соврала я и … Не покраснела!
Вот и стала я взрослой. Здравствуй, жестокий, безжалостный мир. Принимай меня в крепкие объятия, я твоя.
— Зачем ты лжёшь мне? — он спросил это тихо, в глазах его появилась печаль, а над переносицей морщина. Он переживал за меня? Почему?
— Не знаю, о чём вы, Алехандро Константинович.
Похоже, он не ожидал такого официального ответа. В негодовании всплеснул руками и, отвернувшись от меня, опрокинулся на высокую спинку своего кресла.
— Эмили, — он закрыл глаза и продышался. — Ты влетела на пятьдесят миллионов. Под взрыв попали очень дорогие запчасти. — Если Владлен тебе угрожал или затащил силком, скажи мне. Я помогу.
Простить учительнице музыки пятьдесят миллионов рублей? Вот цена его жизни. Но сатир же не этого хочет. Он думает, я забыла его фразу в клубе. «Не убежать тебе!!!» Не скрыться, не спрятаться, не утаиться. Получит любой ценой. Вот представился случай. В рабство за пятьдесят миллионов или в тюрьму.
В тюрьму, конечно. Там хоть все свои, бедолаги. Я свою миссию уже выполнила на этой земле, можно отчаливать. Итак, вся жизнь неудачно сложилась. Жалко, конечно, девятнадцати нет. Но раньше сядешь, раньше выйдешь.
Представляю, как будет ликовать Кот и хихикать рядом с ним Анжелика.
— Если у вас есть претензии по учёбе, то прошу сообщить. Если нет, прошу не задерживать.
Я поднялась на ноги. У сатира на лице отобразилось крайнее удивление, пробежалась целая гамма эмоций от нешуточной тревоги до культурного шока. Впал в ступор с приоткрытым ртом. И он тоже поднялся вслед за мной уже с непроницаемой маской на лице. Глаза его наполнились ледяной зеленью.
Вот теперь сатир по-настоящему был страшен.
Хоть у меня и текли слёзы по щекам, я решила сопротивляться.
— Глупая девчонка, — Санчес стал быстро приближаться, а я метнулась к выходу.
В узкой юбке и на каблуках скорость была жалкой. Я успела открыть дверь из кабинета. Сатир меня выловил, но я так извернулась хитро, что заехала ему кулаком в шею. Не устояла на ногах и начала падать, потянув на себя мужчину. Он вроде успел ноги пошире расставить, да и мужик он здоровый. Но рывок от моего веса был сильный, и всё происходило почти в момент бега. Одним словом, мы рухнули с ним на паркет. При этом я должна была удариться головой и спиной, но сатир успел подложить под меня руку, и падение оказалось не только комфортным, но и немного возбуждающим.
Не до влечения.
Я стала истерично кричать и дубасить его. Санчес сильно злился, рыча, старался выловить мои руки. Коленями своими зажал мои ноги.
Ножа у меня с собой не было, зато был баллончик в сумочке. Я одной рукой вцепилась в чёрную «Помпадур» на его голове, а другой извлекла перцовый баллончик от бешеных мексиканских собак. Прищурилась, задержала дыхание и прямо в лицо выпустила струю.
Санчес заорал благим матом на чистом испанском языке, закрыл лицо руками. Язык неблагозвучный для русского человека. Можно говорить о розах и любви, а будет казаться, что всех пучит.
Я тоже немного хапнула газа, но на скорость и побег это не повлияло. Промчалась мимо ошарашенной гувернантки, которая держала за руку улыбающегося Марка.
— А Эмилия с дядей Сашей подралась! — восхищённо объявил нарядный мальчик.
На входе в дом стояли обалдевшие от зрелища охранники. Приказа меня задерживать не поступало, а со стороны всё походило на то, что меня пытались изнасиловать. Скорее всего, Санчес хотел мне прочитать лекцию о том, как полезны богатые мужчины для девушек, вляпавшихся в долг. Но я не оценила. Ясно же, как божий день — конец мне.
Схватив пальто и пакетик с кроссовками, я обогнула охранников и выбежала на улицу.
Никогда мой «дедок» так не гонял, как в этот вечер. Если он, как загнанная лошадь, издохнет после таких полётов по городу, я его пойму. Я неслась, опасно обгоняя машины. А потом резко свернула на половине пути и поехала обратно. Вспомнила, что не живу больше в расширенном центре.
Наверно, это называется предчувствие. Меня всю трясло, когда я вошла в свою квартиру. Я быстро побежала принимать горячий душ. Отмывалась с особой тщательностью, пытаясь смыть с себя всё своё прошлое. На раковине неожиданно завибрировал телефон. Я отключила воду и, закутавшись в полотенце, посмотрела на номер. Незнакомый. Но я ответила, потому что смысла не было бежать.
— Миля, только трубку не вешай, — торопливо говорил Влад. — Слушай меня. Базу с «Бюджетниками» восстановить не смогли, зато всех от четвёртой до первой ступени вычислили. Сейчас по городу и области идут аресты. Я номер пробил, но адреса твоего не знаю. Скажи, куда подъехать, я заберу тебя.
Я истерично рассмеялась прямо в трубку. Посмотрела на себя в зеркало. Бледная, вид болезненный.
Доигралась.
— Милька, не глупи! У меня есть возможность тебя вытащить. Забей ты на то, что произошло. Слышишь? Я по жизни такой, это всё было шуткой.
Шутка. Затравить человека чужими руками — это для него шутка.
— Адрес назови! Кошка ты дикая! За решётку попадёшь! Никитин там рвёт и мечет! Милька! Я прямо сейчас подъеду.
Я отключила звонок и спокойно пошла в комнату одеваться. В старый спортивный костюм, потому что в тюрьму в новых шмотках лучше не попадать.
А вообще, пока за мной не пришли, нужно почитать, что с собой брать.
Они позвонили в дверь через пятнадцать минут. Оперативников было несколько. С ними участковый и женщина полицейский. Привели понятых. Соседей, которых я не знала, поэтому было не так стыдно. Список мне огласили. Женщина просмотрела всю мою одежду. Оказалось, кроссовки должны быть без шнурков, а зарядное устройство на проводе тоже нельзя было с собой брать.
Солнце: «Прости, Роза, но я в тюрьму загремела. Думаю, переписываться не будет возможности. Ты самый мой близкий человек. Мне жаль, что так получилось».
***
Не в курсе, чем ИВС от СИЗО отличается. Не успела почитать. Думала, похоже на общежитие. И в камере действительно было три кровати, но жила я одна. Ждала, ждала, когда кого-нибудь подселят, а никого не было.
Кроме кроватей в изоляторе временного содержания были большое окно с решёткой, маленький столик со скамейкой. Унитаз и раковина за шторкой. Никаких тумбочек и шкафов.
Я застелила кровать своим постельным бельём. При выходе из квартиры утянула свою маленькую игрушечную рысь и теперь валялась на кровати, внимательно её рассматривая.
Меня определили в это место до решения суда.
Ощущение было очень странным. Как будто я в больницу попала и скоро меня заберёт мама. Это было одно полнейшее ожидание. Я попала в прострацию.
