Ощущение, что я в больнице, усиливалось «процедурами». Меня почему-то приравняли к подросткам и разрешали много гулять не просто в мелком коридоре с решёткой сверху, но ещё в месте с тренажёрами. Приходил странный адвокат. Молодой мужчина со светло-карими глазами и тёмно-русыми волосами. Представился Иннокентием. Смотрел на меня внимательно, задавал вопросы вместе с оперативниками.
Я думала, что тут нелюди работают. Оказалось, все вполне нормальные. Меня как будто не замечали. Говорили, что делать, куда идти. Я подчинялась. И других заключённых я не видела, отчего создавалось впечатление, что я одна во всей стране сижу за решёткой.
Суд был назначен очень быстро, я соскучиться не успела, как меня погрузили в наручниках в машину и везли две минуты до соседней улицы.
Это было предварительное слушание.
В клетке сидело пятнадцать человек. Все молодые парни. Из города только двое, остальные из области. Кот, естественно, среди обвиняемых не присутствовал.
Заседание было закрытым, без зрителей. Я сидела с края, нахлобучив на голову капюшон чёрной спортивной куртки. Рядом со мной сидел Стасик. Вид у него был очень наглый и хитрый.
Я украдкой посмотрела на него. Даже не слушала, о чём говорили в зале. Вроде как нас сейчас обвинят, а потом разделят по преступлениям.
Я честно призналась, что украла зеркало от машины. Скрутить его было крайне сложно, но я справилась. Потом все мои задания были связаны со вскрытием дверей, и только последнее было полным залётом.
— За тебя хлопочут, — тихо шепнул мне Стас. — Такая движуха вокруг, что даже любопытно, чем кончится.
— Сядешь вместе со мной, — выдохнула я.
— Нет, — улыбнулся он. — Если спросят, откуда код взяла, можешь сказать, что я дал. Дурака Андрюху жалко. Не подставляй.
— Какой жалостливый, — скуксилась я. — Если бы ты выполнил свою задачу хорошо, камеры бы не работали и резервное освещение бы на складе не включилось. И не сидели бы здесь.
— Я очень хорошо работаю, малышка Ми, — повеяло от этих слов чем-то таинственным и страшным.
— Так ты специально? — ошарашенно прошептала я предателю.
Стас не ответил. А полицейский рядом с решёткой шикнул на меня, чтобы молчала.
Слушание отложили, моё пребывание в следственном изоляторе продлили.
Еда отвратительная. Тёмные пустые макароны, жидкие супы. Но меня даже это не смущало. Я ждала, когда мне вынесут приговор и отправят в тюрьму. Лет на двадцать. А теперь можно получать высшее образование в тюрьме, значит выйду с пятью высшими. Нужно же было планы строить.
На свидание ко мне пришли Андрей Тролль и тётя Люба. Принесли еды и смотрели на меня сиротливыми глазами. Разговаривать, собственно, было не о чем. Я только попросила маму пока не пугать. Потом. Когда вынесут приговор.
Свиданий положено два в месяц. Но после Андрея и тёти Любы ко мне неожиданно заявился Влад, который родственником не являлся и даже другом не был. Но просочился.
Встреча проводилась за прозрачным толстым стеклом. Как в фильмах, разговор через трубку телефона. И опять я на свидании сидела одна, не встретив других заключённых. Села на стул, а трубку брать не стала. Посмотрела на рыжего парня. А он имел странное выражение лица, словно биолог, изучающий зверюшку в клетке. Внимательно так рассматривал. А я на него смотрела через выпавшие из капюшона пряди волос. Влад потянулся к трубке в желании поговорить со мной, но я посидела немного и вытащила из кармана игрушечную рысь. Поиграла ею перед зрителем.
— Солнышкова, игрушку сдай! — послышался грозный голос женщины-полицейской. — Откуда она у тебя?
— С дома взяла, — я поднялась со стула и отдала рысь женщине. — Не хочу этого свидания.
Вот и поговорили.
Андрея подставлять не хотелось совсем, поэтому в следующий раз, когда был допрос, я сказала, как просил Стасик. Вроде как от него я узнала про квест. Никого, кроме Стаса, не знаю, потому что все прячут лица.
И вот второе заседание, совсем скоро после первого. Но уже конкретно по делу о складе. Обвинителем выступала транспортно-логистическая компания «КАN-транс», впиливала участникам и организаторам квеста счёт за ущерб в пятьдесят миллионов рублей. А ответчиков было всего два. Я и Кот. Только вот за место Влада на скамье подсудимых сидел совершенно другой человек.
Стаса не было. Вот вам и скромный электрик из однокомнатной квартиры. Неизвестно, кто он и на кого работал. Наверно, выдал нас с Котом хозяевам склада и деньги свои отдал, потому что совсем неожиданно из пятидесяти миллионов ущерба осталась только половина, которую повесили на нас двоих с псевдо Котом.
В этот раз в зале суда сидели посторонние люди. Я глубже спрятала лицо в капюшон, потому что, мало того, что пришла тётя Люба, ещё и привела с собой учительницу по сольфеджио — Марию Викторовну. Высокая худая старушка с очками в роговой оправе сидела бледная с трагическим лицом. Вот кого я точно не хотела видеть. И от полного горя и позора меня спасало то, что в зале суда присутствовал представитель компании «КАN-транс» — Никитин Александр Константинович.
Сатир пришёл во всем чёрном: рубаха, костюм и галстук. Волосы густые были гладко зализаны назад, под глазами тёмные круги, а лицо совсем исхудало, отчего высокие скулы делали Санчеса немного изнеможённым. Он сидел в обществе других мужчин и тихо с ними переговаривался. На меня ни разу не посмотрел.
Я затыкала уши, когда говорила учительница по сольфеджио, какая я замечательная девочка. Сдохнуть хотелось в этот момент. Они все мне казались совершенно чужими, а намерения их — злыми. Я впадала в злобу на весь этот мир, чувствуя себя сиротой. Меня не смогли спасти мысли о маме и Розе. Они остались в другом мире, в который возвращаться не хотелось совсем.
Сатир встал перед судьёй. Я смотрела на него исподлобья. Не испытывала к нему никаких чувств совершенно. Меня словно осушили, выпили до дна, и я чахла, загибалась и превращалась в абсолютно иное существо. Его голос продирал до костей. Он был гулким, строгим и ледяным. Ещё чувствовался лёгкий акцент, но иногда вовсе исчезал.
— Вменить в обязанность Солнышковой Эмилиии Романовне выплатить штраф в размере двенадцати миллионов рублей. Все средства перечислять на счёт моей компании «КАN-транс»…
— Al huele pido rosa?! — заорала я на весь зал суда. — Чем я тебе выплачивать буду?! Думаешь, у меня банковский счёт есть?
— Солнышкова, сядь! — возмутилась судья, но я её не слышала.
Я взорвалась. Накопившийся комок внутри желал вылиться наружу. Меня было велено вывести из зала, но я успела высказать всё, что думала.
— Давай, тварь! Обдери меня как липку! Только взять с меня нечего! — кричала я Санчесу. — У меня ни копейки нет! Я все деньги матери на счёт перечисляла. Я не жрала полгода, каждую копейку берегла, чтобы ей отдать! Я колготки не покупала, старые зашивала, чтобы её спасти! На трёх работах вкалывала, но честным трудом таких денег не получить. Тебе ли не знать, сатир на Мерседесе?! Я тебя ненавижу!!! У тебя машина столько стоит, сколько ей на лечение нужно. Ненавижу вас всех, уроды! Вы живёте, не знаете, как умирает человек от рака!!! — меня уже отдирали насильно от решётки, выдёргивали из клетки и заламывали руки, чтобы надеть наручники. А я продолжала верещать. — Ты подонок, Санчес!!! Ненавижу! Ненавижу тебя!!!
Я резко замолчала и поддалась рукам полицейских. Заметила, что Мария Викторовна и тётя Люба встали со своих мест и с мокрыми глазами смотрят на меня.
***
Иннокентий появился сразу после заседания. Я только спать легла в обед, как меня вытащили к нему на встречу. И тут оказалось, что Кеша у нас юрист «КАN-транс». Получается, что обвиняла меня и защищала одна и также контора. Кто объяснит, как такое возможно. А возможно всё! Он принёс мне чудесные бумаги под названием «Трудовой договор». Мой замечательный сатир решил взять меня во временное пользование годков так на тысячу, чтобы я долг отрабатывала в его фирме. Зарплата обещана большая, часть из которой пойдёт на погашения долга. Соцпакет, отличные условия труда…
