— А я тем более, пап, — горько усмехнулась я. — Выгоняет меня как собаку на улицу, к детям не пускает... Мать ещё его в меня яда столько выплюнула, что в тот дом возвращаться неохота. Ради детей и Ольги Вячеславовны только и поеду сейчас туда. Только успокоюсь...
— Он тебя любит, — произнёс отец. — Но его страсти не дают ему сейчас трезво на вещи смотреть. Погоди немного, всё переменится. Тайное всегда становится явным, рано или поздно.
Он кинул внимательный взгляд на меня.
— Главное, до этого момента не наделать глупостей. Никакого аборта, Лина. Если ты дорожишь мнением отца.
— Я дорожу мнением отца, — ответила я. — Но окончательное решение я ещё не приняла и принимать его буду сама. Это моё тело и моя жизнь, мне её жить. Помимо прочего, неизвестно, как на плод повлияла гадость, которой напоил меня Марк. Велик риск развития патологий. Я очень боюсь.
— Ну вот дождемся исследований хотя бы. Я знаю, что уже на ранних стадиях патологии уже умеют выявлять. Может, анализы ничего и не покажут. Давай дождёмся анализов, а? Лин?
— Ну, может, и дождёмся...
Папа грустно вздохнул. Он понял, что на этот раз меня ему не уговорить. Мне уже не двадцать четыре, Марат мне не кажется уже таким уж принцем, а я уже не та глупая девчонка, какой он меня оставил беременной здесь, когда уехал покорять Штаты.
— Я уже сполна хлебнула горькой любви, — сказала я ему. — Мне не хочется, чтобы новый ребёнок снова нас связал, и он забрал и его тоже. Что тогда вообще от меня останется?
— Я понимаю тебя, — кивнул отец. — Но все же очень надеюсь, что у вас всё ещё изменится. Вы же любите друг друга. А больно все делают друг другу, это жизнь и такова человеческая натура. Всё можно простить и понять, и уходить надо, только если чувств больше нет. А у вас они есть, и они не дадут вам жить своей жизнью, так и будет вас тянут друг к другу, и ещё не раз вы окажетесь в постели.
— Папа, — упрекнула я его.
— А что? — пожал он плечами. — Ты уже достаточно большая девочка, чтобы я мог говорить с тобой откровенно о таких вещах. Ты, вон, и беременна третьим! Так чего стесняться? Я жизнь прожил. Знаю, что страсть ваша только разгорится сильнее, и враги в ваших лицах не раз ей предадутся... Так что чем раньше вы перестанете бегать друг от друга, тем быстрее ваши дети перестанут страдать от развала семьи и состояния войны между мамой и папой. Даже если вы не будете показывать им истинную картину, они всё равно прекрасно ощущают, что происходит что-то неладное и нехорошее. От детей ничего не скрыть.
— Да, вот за детей мне больнее всего, — ответила я. — Арсюша даже заболел из-за этого всего. Но в постель я с ним не лягу ни за что на свете. Я его просто на дух теперь не выношу! Я всё для него, столько лет терпела его закидоны, а он... Мужики эти ничего не ценят! Кроме тебя, пап.
— Ты думаешь, я не обижал твою маму? Или она меня? — с горькой улыбкой спросил отец. — Всякое было и у нас. Но любовь друг к другу и к тебе победила. И у вас победит, только дай ему время.
— Мне уже так не кажется... — удручённо покачала я головой.
— Слушай, ну ничего нельзя больше сделать? — спросил папа.
— Нет, — вздохнула я. — Всё, что могла, я сделала. Теперь же от меня ничего не зависит больше. Марк ни за что ему не признается, что что-то мне подсыпал – это ведь посудное дело.
— Какой же сукан, а! — выругался папа, что бывало с ним крайне редко, и ударил по столу кулаком. — Был бы я моложе, так бы ему харю начистил, что мать родная не узнала бы!
— Это уже не поможет. Марат начистил, а толку?
— Мать ещё за младшего вступается, да? — кипел отец праведным гневом.
— Как обычно...
— Да уж, "повезло" как со свекровью!
— Угу, как утопленнице. Так же, как и с братом мужа. Ну да ладно, засиделась я у тебя.
Я поднялась на ноги и вытерла пролитый чай. Убрала чашку в мойку.
— Арсений будет переживать, что я снова надолго уехала. Да и по ночи не хочется возвращаться. Спасибо, что выслушал.
— Да на здоровье, — пошёл отец следом, чтобы проводить меня до машины. — Лишь бы тебе не в одно ухо влетело, а в другое вылетело. Ох, Лина, не дуркуй, девочка!
— Пап, — посмотрела я на него, открывая дверь авто. — Я ещё не решила. Но в любом случае – это будет МОЁ решение.
Глава 13.
Дома успела уложить детей спать и сама готовилась ко сну, когда тишину комнаты нарушил виброзвук моего телефона.
Увидела имя на экране мобильного телефона, и руки задрожали. С трепыхающимся сердцем в груди приняла вызов.
— Да.
— Добрый вечер, — сказал мне Марат.
Меня перекосило.
Добрый вечер.
Как официально...
Как чужой сказал. Впрочем, если он решил со мной развестись, то какого приветствия я ещё от него жду?
— Здравствуй, Марат, — ответила я ему, стараясь не выказывать своих чувств.
— Как Арсений? Алиса?
— Всё в порядке. Уложила их спать.
— Болезнь отступила?
— Да, завтра он уже идёт в сад.
— Это хорошие новости.
— Да, слава богу, он поправился.
— Лина, а где ты была весь вечер? — неожиданно спросил он.
— А что? — ответила вопросом на вопрос я. — Кажется, ты вытурил меня из дома и хочешь развода. Так с какой стати я должна тогда перед тобой отчитываться?
— Пока ещё ты моя жена, – жёстко ответил он. — И я не желаю, чтобы все судачили за моей спиной о твоих похождениях. Если так хочешь шляться — дождись официального развода.
— Марат, я ведь беременная, — устало воззвала я к его разуму в который раз. — Какие "шляться"?
— Мы прекрасно все знаем, что твой главный поклонник на всю жизнь Марк примет тебя любую: хоть беременную, хоть с детьми!
— О боже, Марат! — обалдело произнесла я. — У тебя совсем уже крыша поехала на фоне ревности!
— Ещё неизвестно, не его ли ребёнок.
— Он твой, — уверенно сказала я. — Потом бы будешь жалеть об этих словах. Потому что я права.
— Не ты ли просила остаться с детьми, а сама уехала на весь вечер?
— Я и была с ними, а уехала лишь на пару часов.
— Где ты была?
— Может, ты ещё слежку за мной организуешь?
— Надо будет — организую. Я жду ответ на свой вопрос.
— Я была у отца, дурак ревнивый, — прошипела я в трубку. Он сейчас меня просто ужасно раздражает. — Можешь позвонить ему и спросить! Мой отец не врет, ты сам знаешь.
Марат на время замолк. Видимо, в его голове я делала что угодно и с кем угодно, только о поездке к родному отцу он и не подумал.
— Как он? Ты ему все рассказала?
Теперь замолчала я. Снова вспомнила весь этот разговор, и слезы опять выступили на глазах.
— Да, рассказала, — ответила я. — Какой смысл молчать, если всё равно все узнают?
— Как он это перенёс? У него ведь сердце.
— И давление.
— И давление.
— Разволновался. Думаю, потом таблетки ел горстями, но мне виду не показал.
— Понятно. Надеюсь, с ним всё будет хорошо.
— Марат...
— Что?
— Выслушай меня, пожалуйста.
— Нет, Лина. Я не верю твоим словам, извини. Что бы ты ни сказала, это ничего не изменит.
— Как ты можешь так? Выкинуть на помойку столько лет нашей жизни? — воскликнула я.
— Я? Я, что ли, с какой-то девкой кувыркался на нашем диване? По-моему, это была Ангелина Соболевская.
— Ты меня уже и фамилии своей лишил?
— Пока нет.
— А что не торопишься? — кипела я внутри. — Неси завтра же свои документы, я хочу с тобой развестись!
— Я решил пока повременить с разводом.
Слова застряли в горле. Что? Зачем?
— Повременить? — повторила я за ним.
— Да.
— Я тебя не понимаю, Марат. То ты торопишься подать на развод, то хочешь повременить. Зачем? Нам и так дадут три месяца на примирение, которого, как я вижу, у нас все равно не будет. Но с детьми быстро не разводят, особенно если есть споры по поводу того, с кем они будут жить. Тебе хватит времени с лихвой!
