— Вы были хорошей учительницей, — сказал Фили, чтобы прервать молчание.
— Но я не закончила обучения… — мило улыбнулась она. Даже кокетливо.
— Вы опять меня дразните? — сразу вспыхнул Фили. — Или вас мучают угрызения совести?
— Я тебе во все призналась — и совесть моя спокойна, — заявила она.
Какое-то время они шли молча по тихой аллее, заросшей с обеих сторон высокими красивыми зелеными деревьями, вдыхая сладкий аромат листвы.
— Фили, — сказала она останавливаясь.
— Да? — он тоже остановился и выжидающе посмотрел на нее.
— А может мы попробуем еще раз? — предложила Николь и подарила ему одну из своих замечательных улыбок. Прядь волос упала ей на глаза и она спешно поправила свои кудрявые черные волосы, наблюдая за Фили.
— Вы опять дразните меня? — снова спросил Фили.
— Совсем нет, — сказала она нежно и положила свои руки ему на плечи. — Мне было хорошо с тобой, правда. Так ты согласен еще раз попробовать?
Фили вдруг понял, что ее действительно волнует этот вопрос и она боится, что он ответит ей отказом.
«Конечно согласен, еще бы!" — мысленно возликовал он, но сказал:
— Ладно. Но сначала мы вернем деньги отца.
Она обняла его и нашла своими губами его губы.
Обниматься, целуясь с красивой женщиной, когда между ею и тобой стоит велосипед — очень неудобно. Но все равно Фили был на седьмом небе от удовольствия.
— Людей бы постеснялись. Как ни стыдно! — оборвал его счастье противный скрипучий голос.
Фили обернулся. Низенькая полноватая старуха смотрела на них осуждающе и держала за поводок омерзительного вида разжиревшую до неприличия таксу. Такса подняла заднюю ногу и справляла нужду. Но это старуху мало волновало. Была она совершенно седая — аж с желтизной — и одета в сильно поношенные кофту и юбку.
Фили уже сталкивался с такими сварливыми старухами — все всегда не по ним. Как метуко сказал как-то про них отец: «Им просто поговорить не с кем, вот и ругаются по любому поводу. Ибо ни о чем больше сказать нечего, а общения хочется».
Фили переглянулся с Николь и они рассмеялись, что еще больше возмутило старушку, которая начала распространяться, что вот в ее время…
Они поспешили поскорее уйти из поле зрения престарелой блюстительницы морали — не до ее воспоминаний сейчас.
* * *
Фили провел Николь в сад Винсентов через заднюю калитку и уверенно пошел по знакомой тропинке.
— И где же ты собираешься прятать меня? — весело спросила Николь. Ей, похоже, все это начинало нравиться. В том числе и немножко по-детски наивная (хотя и обусловленная необходимостью) игра в конспирацию.
— А вот здесь! — Фили стоял у задней стены двухэтажного особняка, сплошь покрытой вздымающейся к крыше зеленью.
Он поковырял что-то и вдруг часть стены медленно поднялась вверх, чуть не задев их. Но Фили предусмотрительно сделал жест, чтобы Николь остановилась на безопасном расстоянии. Пред ними открылось не очень большое (но и не очень маленькое помещение) — видимо, когда-то служившее гаражом. Фили вошел и включил свет.
Яркая лампа, не отягощенная излишествами вроде люстр и абажуров, ярко осветила потайную комнату. Там стоял старый огромный круглый незастеленный стол, тахта с какими-то тряпками (имевшая, впрочем, вполне опрятный вид, и несколько стульев вокруг стола. На занимавшем всю стену стеллаже располагался всякий хлам вроде изрезанных журналов, старых шин и прочей ерунды. На столе стояли две грязные тарелки и закопченный электрочайник — видно не раз хозяин забывал, что включал его в сеть.
— Никому не придет в голову искать тебя здесь, располагайся, — жестом хозяина пригласил ее Фили.
— А Шерман не будет против? — спросила Николь.
— Не будет! — уверенно успокоил ее Фили. — Об этом я позабочусь. Кстати, я приведу его сюда — нам же надо обдумать план дальнейших действий!
Она сняла свою кофту и повесила на спинку одного из стульев. Подошла к стеллажу и вытащила несколько запыленных журналов.
— Я скоро вернусь, — пообещал Фили и закрыл вход, послав ей воздушный поцелуй.
* * *
Шермана Фили нашел в его комнате. Тот сидел в своем кресле, уставившись в экран телевизора и поедал из коробки кукурузные хлопья.
— Привет, Шерман, — весело сказал Фили. — Есть важное дело.
— Привет, привет, — пропищал Шерман, не отрывая взгляда от телевизора. — Не мешай, скоро кончится. — Тем не менее почти сразу же спросил: — Где ты весь день болтался?
— Так тебе не мешать или все-таки рассказывать? — съязвил Фили.
По телевизору шла очередная, явно больше чем сотая, серия «Галактического Легиона». Когда-то Фили тоже смотрел первые серии телецикла, но потом бесконечная бессмысленная борьба четырех симпатичных, мускулистых, закованных в броню парней с совершенно прямыми мозговыми извилинами и сногсшибательной блондинкой с ними, испытывающей явный дефицит в своем гардеробе, против вселенского зла, побеждаемого в каждой серии, но не до конца, чтобы было с чем бороться дальше, быстро опротивели Фили. И вообще он не любил космические боевики с взрывами планет, кораблей и даже целых галактик, с опостылевшей однообразной стрельбой зелеными лучами и жестокими компьютерами. Куда как интереснее героическая фэнтэзи — Конан-варвар, например, которого Фили обожал.
Фили сел на свободный стул и томясь стал дожидаться окончания серии.
Блондинка навскидку палила сразу из двух бластеров в очередного инопланетного монстра, от которого уже шел неестественно густой дом, но он все продолжал крайне не метко отстреливаться из странного вида оружия, ничего, кроме усмешки не вызывающего. Наверное, скоро конец серии.
— Не надоела тебе эта бодяга? — скучающим голосом спросил Фили.
— Сам ты бодяга! — огрызнулся толстяк. — Смотри, сейчас Фаузер доберется до центрального пульта… Ух ты!
Фили принялся в который раз рассматривать коллекцию моделей автомобилей, любовно расставленных на большом стеллаже. "Тоже мне, друг называется! — вдруг с обидой подумал Фили о Шермане. — Тут такое дело, а ему эти остолопы галактические дороже!»
Наконец Шерман доел свою кукурузу и скомкал пустую пачку. Тут как раз и серия закончилась.
«Видно, у него все отработано, — догадался Фили. — Пачка кукурузы ровнехонько на серию этого дерьма".
— Ну чего там у тебя стряслось? — вздохнул Шерман, выключая телевизор.
Фили рассказал. Путаясь, сбиваясь и повторяясь. Рассказал о походе с Николь в ресторан, о том, как лишился наконец девственности, и как она сделала вид, что умерла. Рассказал о гнусном заговоре Лестера, и о своем поведении — не заглаживая острых углов и не замалчивая собственных ошибок.
