Если смотреть — не спасали даже они.
И в этих глазах появились первые вихри сомнения. Они растягивались, раздувались, грозили превратиться в настоящую бурю, саморазрушающую, опустошающую, оставляющую только хаос и камни, без живых, зеленых ростков.
Только вот у меня сомнений уже совсем не было. Хотелось завернуться в Тима, как в покрывало, позволить проникнуть под кожу и стереть все, с чем не справилась вода. Все также глядя ему в глаза, скинула халат, он не успел впитать влагу полностью и капельки воды остались на ногах, на ключицах. Поблескивающая в тусклом свете лампы прихожей кожа.
Одно движение, слитное, быстрое, практически неуловимое — и он рядом.
Осторожно кладет ладонь на мою талию. Очень осторожно, словно боясь спугнуть. Он тоже боится? Ну, конечно… Боится, что слишком рано, что я еще не отошла.
Не встретив сопротивления, кладет рядом вторую ладонь и притягивает к себе.
В живот упирается массивная пряжка ремня, металлическая. Холодная. Вздрагиваю и ежусь. Он опускает глаза начинает расстегивать ремень. Рваными движениями, резкими. И этот зверь бесшумно ходил по сухим сучьям? Где плавность, где властность?
Ремень отлетает в сторону. Ударяет о стену, падает.
Резкий, обжигающий поцелуй. Не убежишь, теперь не убежишь, говорят его губы, поет его язык, коварно протискиваясь между моими губами и опаливая слюной, как ядом. Таким сладким. Таким жгучим, что дыхание прерывается, а сердце делает кульбит. Наверное, от восторга.
Отодвигаюсь первая, беру за руку и веду в спальню. Тим идет за мной, не сопротивляясь, не пытаясь догнать, подхватить. Шаг в шаг, почти наступая на пятки.
Разворачиваюсь. И… Не знаю, что делать дальше.
С Сашей это была игра и наркотик, с Глебом — насилие и месть. С Игорем…
Кажется, я разучилась заниматься сексом, нормальным, без игрушек, без допинга, без жестокости. Эта мысль напугала, а если не смогу, не смогу быть нормальной, обычной? А если…
Тим не дает время на размышления, целуя, на этот раз требовательно, разжигая, прикусывая, зализывая, сплетаясь, дотрагиваясь то ласкающими, то жалящими прикосновениями языка.
При этом его горячие, большие ладони не спешат завоевывать, спокойно покоясь на моих бедрах.
Мне этого мало, хочу ощутить его горячую кожу своей грудью, своим животом. Хочу чувствовать его твердые, мускулистые ноги, что будут щекотать волосинками, или жестко тереться.
Пухлые, влажные губы спускаются ниже, к подбородку, по шее, и останавливаются, словно раздумывая: правая или левая.
Секунда — и правый сосок погружается во влагу его рта, напрягаясь, стараясь получить еще больше ласки, ноги уже не держат… Висну на Тиме, на его крепких, жилистых плечах. Два синхронных шага и я уже лежу на кровати, Тим начинает стягивать с себя футболку…
— Нет.. — Останавливаю, хватая за руку, — не надо…
В его серых глазах негодование, с разочарованием и обидой.
Тяну его за бедра на себя, заставляя опуститься вот так, в одежде.
— Не раздевайся…
Контраст. Это заводит. Полностью обнаженная, готовая для проникновения я и он, только коленями на кровати — в черных облегающих джинсах и в черной же футболке, которая подчеркивает рельеф тела.
Неверными, подрагивающими пальцами расстегиваю ширинку и пуговку, высвобождая напряженный, чуть торчащий в сторону член. Черт, закусываю губу, он реально огромен..
Первая капля смазки уже растерта и впиталась в джинсовую ткань. А белья на нем нет… Затейник.
Приподнимаюсь и касаюсь языком головки, стараясь не отрывать взгляда от его невероятных белесых глаз, зрачки Тима расширены настолько, что сейчас глаза кажутся темно-серыми.
Тим с шипением выдыхает воздух сквозь зубы и откидывает голову назад, придерживая меня руками за плечи.
Но нет, я не хочу так, хочу его в себе…
Тяну Тима за руку и он опускается на сверху, придавливая, прижимая, хочет приподняться и войти в меня сначала пальцами. Опять перехватываю его руку, целую и качаю головой. Не сейчас.
— Тебе будет больно…
— Не будет… Я тебя так хочу, пожалуйста…
А Тим уже задыхается, от моих откровенных действий, от того, что надо спешить, от того, что не чувствует меня. почти. Только вот я чувствую все: и жестковатый хлопок футболки, и металл расстегнутой ширинки и складки на джинсах.
И горячий член, что сейчас требовательно прижимается к половым губам, упирается в лобок, дергается от возбуждения, которое то усиливается, то немного спадает, чтобы опять накрыть с еще большей силой.
Тим все-таки опускает руку вниз и разводит складочки, скользя между ними пальцами, размазывая смазку, в которой уже можно захлебнуться и, наконец, направляет член в меня, направляя рукой, помогая… Ничего не получается, слишком узко. Тим настойчиво ударяется еще, и еще и. теперь уже шиплю сквозь зубы я. И непонятно, то ли стараюсь избавиться от гладкого тарана, то ли насадиться еще больше.
Толчки мужчины медленные, аккуратные, слишком аккуратные…
Нежные, выматывающие своей нежностью.
О, Боже, это еще не все, резко вскидываю бедра, одновременно прижимая его к себе за ягодицы.
Растяжение на грани с болью. Отпускаю, он медленно, тягуче-медленно выходит. Стон. Мой. Его. От сдерживаемых желаний, от узости, от наполненности, от неимоверной чувствительности.
И глаза в глаза, остро, впитывая каждое движение мимических мышц. Складка между бровей — от напряжения, капельки пота на лбу, приоткрытые пухлые губы, острые, мелкие зубы за ними, напряженное от сдерживаемых желаний дыхание. Мои расширенные глаза и закушенная от напряжения губа.
Тим входит медленно, но уже плавно, не рывками, до упора, до нового стона…
И еще сильнее, еще глубже, хотя куда уж…
Все быстрее и быстрее. Я сдаюсь первая, закрывая глаза и отдаваясь полностью безумным ощущениям, что дарит Тим.
Жестче, во-о-от, так…
Да-а-а, сильнеее, пожалуйста, еще сильнеее…
И взрыв. Меня раскидывает по комнате и собирает заново, но по-другому.
Тим сделал то, чего не смог и близко достичь весь реласакционный набор в ванной.
Еще несколько движений и Тим хрипло рычит, почти кричит, изливаясь на мой живот, содрогаясь и сжимая так, что задыхаюсь вместе с ним.
Потом он только перекатился на бок, ослабив хватку, но не выпуская.
Так и лежали, лаская друг друга успокаивающими поддерживающими движениями, до тихого, глубоко сна. Он остался. Я не была против.
Глава 18. Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться вечно
Полторы недели, ровно полторы недели продолжалось то самое "безоблачное счастье". Сладкая нега влюбленности, которую описывают в романах и какая присуща едва-едва зарождающимся более глубоким чувствам.
Эйфория, в которой я плавала отдавала странностью и невозможностью. Не то, чтобы я вообще никогда не испытывала подобных чувств. Имела место быть и первая — безумная, страстная и, как и у многих, безответная любовь. Когда я настолько терялась в собственных ощущениях, что успела совершить практически все глупости и сделать все те вещи, которые присущи подростковому возрасту и на какие ты никогда не решишься, став постарше.
Больше сознательности.
Меньше бесшабашности, безбашенности и ощущения, что вся жизнь еще впереди и любой твой поступок совершался без оглядки и без прагматических мыслей: а что потом?
Безуминка.
Черти в глазах и неверие.
Неверие в то, что сегодня утром я проснулась счастливой, и вчера, и позавчера. В то, что рядом на подушке обнаружилась роза, розовая, на длинной ножке. Интересно, кто опять вскрыл замок без ключа?
Деятельность моих мужчин вызывала все больше интереса и откровенных опасений. Слишком уж специфические навыки я обнаруживала у них день за днем. Единственный, о ком могла сказать что-то внятное — Саша. У него своя фирма, связанная с IT технологиями, в том числе с продажей комплектующих.
