Мы здесь, мы в безопасности…
Это все, что имеет значение.
Слова Айви были такими же правдивыми сейчас, как и тогда, когда она произносила их ранее. Смерть не унесла жизни никого в племени, и никто серьезно не пострадал. Они пережили еще один день.
Издавая тихую трель, Кетан провел пальцами вверх и вниз по спине Айви. Она замурлыкала и прижалась к нему. Ее волосы разметались по одной стороне его груди, а теплое дыхание овевало другую, и то и другое щекотало его шкуру.
Ему следовало подбросить дров в огонь, чтобы прогнать холод, но он не мог заставить себя пошевелиться. Потерять хотя бы одно мгновение этого мирного времени со своей парой было немыслимо. В последнее время они редко наслаждались такой тишиной; на это короткое время он хотел только обнимать свою Айви и притвориться, что во всем мире больше никого нет.
Кетан проснулся совсем недавно, когда Уркот и Коул вернулись в лагерь. На шее и плечах обоих были накинуты саваны из выделанной шкуры, защищавшие их от дождя, но, несмотря на это, оба промокли насквозь.
Коул сбросил свой, уронив его на землю, прислонил копье к внешней стене и нырнул в пещеру.
— Я чертовски устал, — он покачнулся, проходя мимо костра, остановился и опустился перед ним на колени. Добавив еще дров и листьев, он подул на угли, чтобы оживить их. Затем он лег рядом с другими людьми и закрыл глаза руками.
Кетан осторожно снял с себя Айви. Когда она пошевелилась, он успокоил ее, откинул волосы назад и сказал ей спать. Она свернулась калачиком под своим одеялом, и Кетан уютно укутал ее.
Уркот остановился возле Телока.
— Все было тихо.
— Это хорошо, — ответил Кетан, вставая — по крайней мере, настолько, насколько позволял низкий потолок. Наклонившись вперед так, что голова и спина касались камня, он вышел из пещеры. Как только он смог, он полностью выпрямился и потянул затекшие конечности и спину.
Телок хмыкнул и перевел взгляд с Уркота на дремлющих людей и обратно. Упершись руками в камень позади себя, он приподнялся.
— Тебе следовало прийти раньше, — сказал Кетан, наклоняясь в пещеру, чтобы подобрать свое копье.
Жвалы Уркота были опущены, а глаза устремлены на Рекоша.
— Вам двоим нужен был отдых.
— Он — да. Но я не настолько измотан, чтобы не внести свой вклад.
— Ты дурак, Кетан, если думаешь, что не внес никакого вклада, — сказал Телок. Он взял свое копье, прислоненное к каменной стене, и шагнул вперед. — Я разделю эти часы с тобой.
Кетан приподнял жвала в улыбке.
— Я рад этому.
— Мы с Коулом несли вахту на той стороне лагеря, — сказал Уркот, указывая на санкрест. — Ансет все еще на посту с другой стороны.
— Она не возвращалась поспать?
В груди Уркота зародилось неуверенное жужжание.
— Она отказалась. Сказала, что остальным это нужно больше, и она счастлива следить за опасностью, пока это делаем мы.
Кетан фыркнул, переводя взгляд в направлении, указанном Уркотом.
— Я встану со стороны восхода, — сказал Телок, похлопав Кетана по ноге своей. — Присмотри за своей сестрой по выводку.
Кивнув, Кетан бросил взгляд через плечо на свою пару. Видны были только ее взъерошенные золотистые волосы и лицо от носа и выше. Она натянула одеяло достаточно высоко, чтобы спрятать все остальное. Но ее лоб был гладким, не омраченным беспокойством, а дыхание мягким и ровным. При виде нее у него сжалось сердце, притягивая ближе к ней. Как он мог оставить ее одну после всего, что случилось? Как он мог даже подумать о том, чтобы выпустить ее из поля зрения?
Чтобы присматривать за ней, я должен уйти. Чтобы охранять ее — охранять их всех — я должен какое-то время побыть вдали.
И кто еще во всем Клубке присматривал бы за Айви и остальными так же яростно, как Уркот и Рекош, пока Кетана не было?
— Хорошо, — сказал Кетан. — Уркот, посмотри, сможешь ли ты помочь Рекошу забраться в пещеру. Ему не нужно лежать под дождем после того, что он перенес сегодня.
Уркот топнул ногой по земле и постучал костяшками пальцев по головному гребню. Телок направился к своему месту для наблюдения, а Кетан — к своему.
Он нашел Ансет прислонившейся к дереву сразу за кольцом колючих кустов и веток, которые она помогла соорудить вокруг лагеря. Она надела шелковый саван, мокрая ткань блестела под дождем, но капюшона не накинула. Ее волосы были собраны в один толстый пучок, который свисал через плечо.
— Ты тоже должна отдохнуть, сестра, — сказал Кетан, подходя к ней.
Она не ответила, даже не пошевелилась, только слегка опустила подбородок.
Совершенно иное притяжение к сердцу Кетана заставило его остановиться прямо за ее спиной. И снова он осознавал расстояние между ними, пропасть шире и страшнее, чем пасть любого легендарного зверя. И он отверг эту пропасть. Он не стал бы страдать от этого, только не после всего, что произошло.
Время, которое он мог провести с теми, кто был ему дорог, было слишком драгоценным, чтобы тратить его подобным образом.
— Я не буду отрицать свой гнев, Ансет, — сказал он. — Я не буду отрицать, что какая-то часть меня ненавидела тебя за то, что ты сделала.
Ансет прерывисто вздохнула, и ее голова опустилась еще ниже.
— Но я знаю тебя, сестра, — продолжил он. — Как бы мы ни изменились, я знаю правду о тебе, потому что она осталась неизменной. Я знаю, что ты хотела только помочь Элле. Я знаю, ты действовала в отчаянии, потому что казалось, что никто из нас этого не сделал.
— И… мы этого не сделали. Мы мало что сделали для нее, потому что ничего нельзя было сделать. Ансет, которую я всегда знал, не приняла бы этого. Ты один из самых свирепых воинов, которых Такарал когда-либо видел, Ансет, и ты такая, потому что всегда сражаешься за тех, кто слабее. Ты всегда будешь сражаться, будь то за невинного ткача, пытающегося отдать дань уважения, или за болезненное существо, которое ты едва знаешь. И я бы не хотел, чтобы ты чувствовал за это вину.
— Моими действиями, Кетан, восемь были разделены. Восемь превратились в семь, — она повернула голову, чтобы посмотреть на него через плечо. — Восемь человек. Это был знак, Кетан. Это было свято. И я сломала это.
Кетан обошел Ансет и встал перед ней. Когда она больше не смотрела на него, он протянул руку и взял ее лицо в ладони, заставляя встретиться с ним взглядом.
— Зурваши сломала, Ансет. Если Восьмерка реальна, это она проявила к ним неуважение, она оскорбила их.
— Она не смогла бы навредить Элле, если бы не я.
— И она причинила бы мне еще больший вред, если бы не ты.
— Вред, который она причинила тебе, длился годами, Кетан, и все же я уговаривала тебя пойти к ней. Я не послушала. Я этого не сделала… Я не видела. И теперь… теперь я навлекла на нас проклятие, сделав семь из восьми. Разделив это священное число. Из-за…
— Услышь меня, Ансет. Услышь мои слова, — он выпрямил ноги, поднимаясь выше, пока его лицо не оказалось прямо перед ее, и их жвалы не коснулись друг друга. — В нашему племени не восемь людей. И никогда не было. Оно начиналось как двое — как Айви и Кетан. Потом было девять, когда мы разбудили других людей. Когда ты пришла с Телоком, Рекошем и Уркотом, нас было тринадцать. Сейчас двенадцать. И так осталось бы навсегда. Потому что ты бы ушла, если бы все пошло по-другому.
— Я бы заняла ее место. Я должна была. Я должна была бросить вызов Зурваши там. Должна была заставить ее страдать за все, что она сделала, за то, что я была слишком слепа, чтобы видеть.
Кетан покачал головой. В его груди бушевал огонь, огонь и напряжение, сводящие с ума.
— Нет, Ансет. Нет. Ты не причиняешь страданий. Ты защитница. Ты — щит. Но щиты не могут отразить каждый удар. Это не делает щит бесполезным. Ты нужна другим людям. Ты нужна мне, сестра, и прости, что заставил тебя думать иначе.
Она закрыла глаза, когда ее голова упала вперед, прижавшись головным гребнем к голове Кетана. Ее передние ноги прижались к внешней стороне его ног, широкие плечи сотрясались от прерывистого дыхания, а заунывный дождь продолжал лить.
