Северус слегка улыбнулся, глядя на свернувшуюся в клубок Луну. Он осторожно примостился с краю и погладил её влажные волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке. Луна на это никак не отреагировала. Дыхание её было неровным и беспокойным — наверное, снившийся ей сон был продолжением минувшего дня. Северус просунул руку Луне под шею и крепко прижался к её телу. Вот теперь Луна почувствовала его присутствие. Она повернулась на другой бок и привычно обняла Северуса, так и не проснувшись при этом. Он коснулся губами её щеки, вдохнул такой родной и любимый запах — и почувствовал, как по его уставшему телу разливается умиротворение. Только теперь он начал понимать — старая жизнь закончилась. Больше нет ни Дамблдора, ни Волдеморта. Он свободен. Свободен от всех обязательств, включая те, которые он давал лично себе. Свободен от чувства вины, ненависти и презрения к себе, от необходимости искупать эту вину каждый миг, каждую секунду своего существования. Он любит и любим, и свободен от необходимости скрывать свою любовь. Он — СВОБОДЕН!
Чувство было странным, непривычным, оно отдавалось в душе необыкновенной лёгкостью и звенящей радостью. Северусу уже были знакомы моменты счастья, но такого ощущения он ещё не испытывал никогда. Впервые в жизни он засыпал свободным человеком — и это было прекрасно. Особенно когда на плече ощущалось тепло от дыхания любимой девушки, доверчиво прижимавшейся к нему. Дыхание это стало ровным и спокойным. Одно лишь присутствие Северуса рядом привнесло в сон Луны покой и умиротворение. И осознание этого привносило в его душу дополнительное ощущение счастья.
Северус уснул быстро, проспал всю ночь без сновидений и наутро проснулся настолько бодрым и отдохнувшим, как будто накануне и не было никакой битвы. Впрочем, как и Луна, для которой его объятия были лучшим источником радости и жизненных сил.
Церемония прощания с погибшими была тяжёлой, но в то же время трогательной и светлой. На неё прибыло столько людей, что двор замка был не в силах разместить их всех. Волшебники и волшебницы нескончаемым потоком шли мимо открытых гробов, выставленных на лужайке у озера, ненадолго задерживаясь у каждого. Некоторые пожимали руки или обнимали родственников погибших, стараясь утешить их в их горе. И все, абсолютно все подходили к стоявшим несколько в стороне Гарри и Снейпу, чтобы пожать им руки и сказать слова поддержки и благодарности.
Снейпа эта церемония бесила, но ничего поделать он не мог. Приходилось терпеть. Краем глаза он видел, что Поттер тоже не в восторге от той роли, которую ему приходится играть. Впрочем, он заранее простился с теми из убитых, кого знал лично, когда никто не мешал ему свободно предаться горю.
Когда всё было закончено, Луна подошла к Снейпу и осторожно произнесла:
— Северус… Можно тебя попросить?
— О чём?
Его лицо оставалось непроницаемым. Глядя со стороны, невозможно было бы предположить, сколько нежности он испытывал к девушке, подошедшей к нему с каким-то вопросом.
— Папа очень хочет взять у тебя интервью для «Придиры»… — Луна просительно взглянула на него снизу-вверх своими удивительными серебристо-серыми глазами.
— Ты же знаешь — я ненавижу интервью.
— Знаю. Поэтому и прошу…
Луна виновато опустила голову. Ну разве можно ей отказать? Снейп вздохнул.
— Ну хорошо. Приходи с ним в мой кабинет. Но только при одном условии.
Луна вопросительно взглянула на него.
— Коротко, по делу, без экскурсов в личную жизнь и… И чтобы он ничего не придумывал от себя. И не приписывал мне слов и мыслей, которых у меня нет.
— Конечно, Северус. Я сама перечитаю интервью прежде, чем оно появится в печати.
— И после этого его перечитаю я, — твёрдо ответил Снейп.
— Хорошо, Северус, — Луна благодарно улыбнулась и направилась к стоявшему неподалёку Ксенофилиусу. Он так и не набрался смелости, чтобы подойти к Гарри и его друзьям и попросить прощения. И теперь разговаривал о чём-то со знакомым пожилым волшебником, время от времени поглядывая на дочь.
Когда Луна, услышав сетования отца о том, что он хотел бы взять интервью у Снейпа, да не решается подступиться к нему, пообещала устроить это дело, Ксенофилиус ей просто не поверил. Луна попросит у Снейпа о встрече с ним? И, главное, Снейп согласится? Этого не может быть! Ксенофилиус недоверчиво поглядывал на дочь, пока та беседовала с директором. Несмотря на грозный и неприступный вид, она его, кажется, совершенно не боялась. Более того, он разговаривал с ней спокойно, не ругался и не злился, вопреки всему тому, что знал Ксенофилиус о его скверном характере. Когда же Луна подошла к нему и сказала:
— Всё в порядке, папа. Он согласился, — глаза Ксенофилиуса от удивления чуть не вылезли из орбит, и он «окосел» ещё сильнее, чем обычно.
Когда Снейп стремительной походкой направился к себе в кабинет, Луна позвала отца за собой. По дороге к замку она передала ему пожелания Снейпа по поводу характера вопросов и длительности интервью, и теперь Ксенофилиус лихорадочно думал, о чём можно спросить директора, а что лучше вовсе не озвучивать.
По дороге Снейпа нагнала МакГонагалл. Ксенофилиус напрягся — вдруг интервью не состоится из-за более насущных дел Снейпа? Но они что-то обсудили на ходу, и МакГонагалл направилась в Большой зал, а Снейп проследовал к себе в кабинет. Ксенофилиус отметил про себя, что нужно будет не забыть описать стремительную деловую походку Снейпа и его эффектно развевающуюся за спиной мантию.
У входа на лестницу Снейп остановился. Луна с удивлением заметила, что лестница уже полностью восстановлена, как и каменная горгулья перед входом в директорский кабинет. Снейп подождал, пока Луна с отцом догонят его и пропустил их впереди себя. Его лицо было по-прежнему бесстрастным, но Луне отчего-то показалось, что Северус взволнован. Она решила, что, скорее всего, ей придётся сглаживать острые углы и шероховатости, которые обязательно возникнут в разговоре этих двух таких разных, но дорогих ей мужчин.
Несмотря на то, что Ксенофилиус постарался выполнить все требования Снейпа, которые передала ему Луна, некоторые вопросы вызвали у директора скрытое недовольство, раздражение или откровенную досаду. Впрочем, к его чести стоит сказать — он сдерживался, как мог. Если бы такие вопросы задавал не отец Луны, он уже давно вышвырнул бы интервьюера за дверь. Но Снейп стоически терпел ради любимой, а она изо всех сил старалась уводить разговор подальше от таких вопросов и направлять его в нужное русло.
Когда интервью было закончено и Ксенофилиус рассыпался в благодарностях, Снейп нетерпеливо взмахнул рукой и медленно произнёс:
— Мистер Лавгуд. У меня для вас есть новость личного характера.
Ксенофилиус с интересом уставился на Снейпа. Его косящий глаз широко раскрылся в ожидании сенсации.
— Мы с вашей дочерью любим друг друга. И я прошу у вас её руки.
Судя по спокойному и бесстрастному виду Снейпа, никто не смог бы догадаться, каких усилий стоили ему эти слова. Произнося их, Снейп внутренне сжался, и теперь его колотила незаметная глазу, но от этого не менее противная дрожь.
Луна смотрела на Снейпа с недоумённым восхищением. Неужели он сказал это? Она перевела взгляд с лица Северуса на отца. Тот стоял, раскрыв рот, не в силах произнести ни слова. Казалось, он пытался вспомнить хоть одно, но у него ничего не получалось. Снейп подождал пару секунд, после чего призвал с помощью Акцио Успокоительное зелье и стакан с водой. Накапав в стакан несколько капель снадобья, он подал его Ксенофилиусу:
— Выпейте и успокойтесь.
Ксенофилиус послушно взял стакан дрожащей рукой и попытался выпить содержимое. Это ему удалось не сразу. Рука дрожала, жидкость расплескивалась, зубы стучали о край стакана. Тем не менее, когда он допивал зелье, оно уже начало действовать, и рука Ксенофилиуса почти не дрожала, когда он ставил стакан на стол.
Он вопросительно взглянул на дочь, словно надеясь, что она опровергнет услышанные им слова. Но Луна подошла к Снейпу и встала рядом с ним. Лицо дочери сияло таким счастьем, глаза излучали такой мягкий и тёплый свет, что Ксенофилиус понял: всё сказанное — не сон, не бред и не плод его больного воображения. Его дочь, его капелька влюблена в этого странного, сурового и чем-то пугающего человека, который годится ей в отцы. И будь он хоть трижды герой — разве можно допустить, чтобы его девочка, его Луна принадлежала столь опасному и могущественному магу? Конечно, она бесстрашная и ничего не боится, но он-то знает, какие опасности может таить в себе подобная связь!
