Ага.
- Матвей, - повышаю голос. – Надо помазать.
- Пфф… Иди сюда.
Невозможный человек!
- Матвей, - настаиваю на своем, собираясь спрыгнуть с кровати, чтобы покопаться в небольшой тумбочке рядом с изголовьем.
- Вика, иди ко мне, - недовольно рычит и тянет за руку. – Потом… Я хочу тебя. Взорвусь сейчас.
Перевожу взгляд на черные боксеры, в которых наблюдается явное перенапряжение.
Мне снова смешно.
Мы как два девственника, которые не знают, с какой стороны друг к другу подступиться. Эмоции так захлестывают, всё время сбиваемся…
- Смеется она, - ворчит Андреев, резко взлетая.
Грубо тянет на себя и овладевает губами, толкается внутрь горячим языком. Одновременно освобождает меня от оставшегося белья.
- Не могу больше, - шепчет. – Яйца звенят.
- Я тоже тебя хочу, - отвечаю нетерпеливо, извиваюсь под его пальцами, раздвигая шире ноги. – Сделай уже это.
Матвей склоняется и посасывает сосок. Вгрызается во второй, заставляя меня вскрикнуть. Безудержная страсть разгорается с каждой долей секунды. Прогибаюсь в спине, когда ощущаю, что пальцы сменяются на каменный член.
А потом внутри что-то взрывается, и я отпускаю себя на волю.
Обвиваю узкие бедра ногами, откликаясь громким писком на первый толчок. Обхватываю свою грудь и сжимаю, чтобы прочувствовать момент острее. Мышцы в промежности приятно сокращаются с каждым размашистым движением.
Смотрю как напряжено лицо Матвея, в глазах черти горят, брови сведены к носу, по щеке бежит капля пота.
Дыхание рваное, постоянно сбивается.
Он убирает руки за спину, расцепляет мои ноги, сгибает их в коленях, грязно раскрывая перед собой. Пялится, как порочно соединяются наши тела и громко матерится под нос.
- Черт, - кричу, откидываясь на подушку. Открываю рот, воздуха предельно мало, а тот, что есть тугой и вязкий.
Быть его – это так безусловно, что стеснения ни грамма. Мы столько всего вынесли… Границ просто нет. Они стерты.
Сдавливаю в руках простынь, когда чувствую, как на промежность опускается ладонь. Нажимает большим пальцем на клитор.
- Матвей, - рявкаю сбивчиво, теряю связь с действительностью, потому что оргазм ошеломляет и размазывает мое тело. Пытаюсь выползти из-под него, но только крепче оказываюсь захвачена рукой, которая доводит дело до конца.
- Теперь я, - хрипит, снова раскачиваясь. Упирается локтями в постель, со шлепками проникает внутрь. Потом падает сверху и тяжко дышит.
Обнимаю влажное тело руками и ногами. Потягиваю зубами мочку уха.
- Я люблю тебя, - говорит Матвей в тишине. – Пздц, как рад, что пришла. Ты никогда не пожалеешь.
Я знаю. Знаю, что не пожалею.
- Я тоже тебя люблю, - признаюсь расслабленно вздыхая.
Уставший Матвей скоро засыпает, а я стараюсь осторожно выкарабкаться из-под его тяжести и ползу к тумбочке. Нахожу нужную мазь. Наношу ее тонким слоем на уродливые шрамы.
Потом валюсь рядом, прикрывая нас одеялом и тоже проваливаюсь в сон.
Глава 33. Виктория.
- Доброе утро, королева, - слышу сквозь сон.
Улыбаясь, открываю глаза и рассматриваю легкую улыбку и ямочки на щеках прямо перед собой. Затем немного ошарашенно озираюсь вокруг. Наша одежда аккуратно сложена в кресле, а в комнату проникает утренний свет.
Перевожу взгляд на Матвея, который, по всей видимости, давно проснулся.
В черной майке и синих джинсах смотрится так, что хочется немедленно его раздеть. Даже после ночного марафона, который мы устроили друг другу.
Чуть смущаюсь, сознание выдает соблазнительные картинки прошедшей ночи.
- Зачем так зовешь меня всё время? – спрашиваю ворчливо, приподнимаясь и прикрывая краешком одеяла обнаженную грудь. – Какая из меня королева?
- Самая настоящая, - отвечает Матвей с мальчишеской усмешкой, выхватывает из рук одеяло и укладывается рядышком.
Распластываюсь по его телу, как жвачка. Прикрываю глаза от того, как хорошо и тепло.
- Выспалась? – спрашивает тихо.
- Не очень-то, - возмущенно закатываю глаза. – А ты?
- Я - нет, - Матвей давит смешок и медленно ведет ладонью вдоль позвоночника. От легких прикосновений мурашки на коже в стороны разлетаются. – В те периоды, когда я спал, ты пыталась столкнуть меня с кровати.
Слегка улыбаюсь и удовлетворенно вздыхаю.
Сколько раз мы занимались этой ночью любовью? Я не вспомню, даже если здорово поднапрягусь.
Постоянно просыпались оба… словно никак не могли поверить, что все это реальность. Отыскивали друг друга в темноте и без конца целовались.
Как я жила без его поцелуев?! Мне кажется, если он сейчас испарится, я просто перестану дышать.
- Чем займемся? – спрашиваю, поигрывая ноготком с воротом его майки.
Матвей ловит мою руку и расцеловывает каждый пальчик по очереди.
- Есть предложение замуровать тебя в этой квартире, как минимум на год, - заявляет приглушенно и трудно вздыхает. – Но сегодня мне надо быть в офисе. Я и так много пропустил.
Ловлю крохотную нотку разочарования в душе, а потом вспоминаю, что у самой сегодня несколько вечерних занятий.
- Мне тоже пора собираться на работу, - грустно проговариваю и пытаюсь выскользнуть из крепких объятий. – Марку надо срочно позвонить.
- Полежи еще со мной. Я разговаривал с ним час назад, решил проконтролировать, - произносит Матвей. – Сообщил, что вечером заеду к вам в гости. Твой сын ответил… мама не впустит меня на порог и будет ругаться.
- О господи. Не представляю его реакцию, - качаю головой и прикрываю глаза.
- Я сам с ним поговорю. Не волнуйся.
- Спасибо, - отвечаю, приподнимаясь и коротко целую.
Матвей для Марка – непререкаемый авторитет. Эти два месяца я не забыла бы об Андрееве, даже если бы у меня отказала память. Сын беспрестанно о нем рассказывал.
Как они ходили на хоккей, играли в стрелялки, ели пиццу и о чем беседовали. Сама, конечно, не выпытывала, но и не останавливала данный поток информации.
Мне нравилось ощущение того, что Матвей незримо присутствует в моей жизни. Даже когда была зла на него, это придавало сил и какого-то смысла что ли.
- Тебе нравится вести занятия? – спрашивает он заинтересованно.
- О-очень, - вновь падаю к нему на плечо и рассуждаю. – Как вспомню сейчас, сколько лет просидела в банке, тошно становится. Почему люди не стремятся ничего изменить в жизни?! Я кайфую абсолютно от каждого дня в студии. Особенно мне нравятся старшие группы, куда дети ходят уже сознательно. Не люблю, когда родители ведут детей из-под палки. Как правило, ничего хорошего из этого не выходит.
- Я рад, что тебе нравится, Вика, - тихо выговаривает Матвей.
В его интонации улавливаю такую неудержимую тоску, что тут же хочу стукнуть себя по лбу. Человек, который с детства жил танцем, больше не может заниматься любимым делом.
Это самое ужасное наказание.
- Матвей, - вопросительно зову.
- Ммм?
- Что с твоей ногой?
- Всё с ней нормально, - отвечает сдержанно.
- Ты… - пытаюсь подобрать слова, чтобы ни в коем случае не обидеть. – Вообще… пробовал танцевать?
- Нет.
- Почему?! – поражаюсь.
- Настроения не было, - отзывается недовольно.
Тело подо мной каменеет, словно тема болезненна и неприятна.
- Ясно, - решаю пока оставить эти разговоры. – Ну а у врача-то давно был?
- Давно, - произносит с закрытыми глазами. – Болит иногда, когда сильно нагружаю. Все нормально.
- Нет, - возражаю. - Это не дело. Надо обязательно попасть на прием.
- Разберемся, - с улыбкой произносит. – Мне нравится, что ты обо мне беспокоишься.
Хочу. Хочу заботиться о нем всю свою жизнь.
Мы оба в данный момент немного возбуждены и ошарашены присутствием друг друга. Впереди столько всего нового, что душа свёртывается в легкое облачко и медленно тает.
- Поедем куда-нибудь на Новый год? – предлагает он. – Куда хочешь?
- В Турцию?! – улыбаюсь хитро.
