Не знаю, откуда находится столько выдержки, чтобы доехать до дома без сексуальных "происшествий", но, как только я вижу на пороге встречающую нас женщину, быстро включаю голову и стараюсь казаться невозмутимой.
— Роланд Ренатович, мне не сообщили, что вы будете не один, — она переводит взгляд на меня. — Здравствуйте.
— Здравствуйте, — приветствую вежливо.
— Я и сам не знал. Это Милена, новая сотрудница нашей компании, сегодня она переночует здесь.
Его заявление обескураживает даже меня. Почему снова это имя — Милена? Почему он не представляет меня моим настоящим именем? Да и ночевать на мужской территории так и осталось для меня темой непреклонной. Но, если вспомнить нашу с ним проведённую ночь, сомневаюсь, что нам будет вообще до сна.
Женщина с пониманием кивает в ответ и, сообщив, что через десять минут будет подан ужин, покидает нас.
— Оправдываешься перед служащими? — усмехаюсь и вхожу в дом.
— Не люблю давать лишних поводов для сплетен.
— Но, все же, рискнул и приехал со мной сюда, — говорю чуть отрешенно, разглядывая картины на стенах.
— Жалко тратить деньги на отель, — подходит сзади.
— Ну да, нужно быть экономнее. Теперь ведь твоя доля тоже находится в моих конвертах, — произношу с наслаждением, упиваясь небольшой победой над ним.
Его рука падает мне на талию и притягивает к себе.
— Уверена, что я буду класть деньги в конверт именно за работу в братстве? — шепчет на ухо.
— В ином случае, ты банкрот, — отвечаю, выгибаясь в шее от удовольствия. — И, кстати, почему Милена? У тебя что, с этим именем связаны какие-то неудовлетворенные сексуальные мечты? — стараюсь перевести разговор в другое русло.
— Решил проявить заботу о тебе, строптивая. Ведь кто знает, слухи с твоим именем могут долететь и до твоих родителей, — все так же шепчет на ухо и отпускает меня.
И в самом деле проявил заботу и внимательность. А я, судя по всему, не так осторожна, как надо бы.
Мы проходим в гостиную, где нам накрывают на стол, а после оставляют наедине.
— Какое вино предпочитаешь? — открывает бар.
— Хочу оставить этот выбор за тобой.
На самом деле, хочу посмотреть, сможет ли он угадать мои пристрастия и угодить им. Мужчинам редко такое удавалось без моего участия, быть точной, — никогда. Красное полусладкое, красное сухое, но почему никогда не белое? Плевать, какое лучше, — мне нравится исключительно белое.
И, судя по всему, мужчина либо умеет читать мысли, либо умеет читать женщин, потому что мой бокал стал наполняться белым вином.
— Какой странный выбор. Мне ведь подходит красный, — ехидно улыбаюсь.
— Но ты ведь предпочитаешь белый, не так ли? — уверено отвечает в тон.
Сделав глоток, понимаю, что он до боли проницателен. Вино пришлось мне по вкусу. Закидываю ногу на ногу и прохожусь ею вдоль его коленки. Если я и голодна, то только этим мужчиной. И когда я только успела стать такой озабоченной?
Наш ужин длится, в среднем, не больше двадцати минут, но мне кажется — сутки. Ему кто-то позвонил по работе, и он проговорил все это время с ним по телефону, пока я соблазняла его тактильно и визуально.
Получилось ли у меня? По лицу Роланда сложно это понять, но вот его действия никогда не подводят.
— Передайте мою благодарность поварам, — встав из-за стола, обращается к вошедшей помощнице. — И завтра я выходной, проконтролируйте, чтобы никто не беспокоил меня.
— Хорошо, Роланд Ренатович.
— Милену я сам проведу до гостевой комнаты.
Женщина понимающе кивает, и он разворачивается к выходу. Я встаю следом, благодарю за вкусный ужин и иду за ним.
Мы поднимаемся на второй этаж. Эмоции штурмом берут разум и творят настоящий хаос. Целуясь, проходим пару закрытых комнат и, наконец, входим в одну из них. Я делаю пару шагов вперёд, пытаюсь осмотреться, пока слышу, как Роланд закрывает дверь на замок, но вскоре чувствую его пальцы на своём запястье. Он разворачивает меня к себе, жадно впивается в губы, но потом отрывает от себя и откидывает спиной к двери. Смотрит, словно зверь на пойманную добычу, а я себя таковой и чувствую. И мне это, черт возьми, нравится.
Тяжело дыша, приближается вплотную, хватает за бедро, да так, что я взвываю от боли, а после все с той же силой поднимается вверх по телу, пока не останавливается у шее. Начинает душить, стиснув зубы и челюсть, а второй рукой лезть под платье.
— Никогда ещё не хотел никого так убить и трахнуть одновременно! — шипит сквозь зубы, возбуждая сильнее.
Еле дышу, жадно глотая остатки воздуха, а он продолжает причинять боль и возбуждать одновременно. Ещё чуть-чуть, и его оба желания осуществятся — чувствую, что вот-вот потеряю сознание, но настолько поглощена происходящим безумием, что не готова сопротивляться. Уверена, трахнуть меня он хочет живой, поэтому знает, когда остановиться.
Он отпускает руки и упивается моим состоянием, желающим его прикосновений снова. Я мазохистка или, может, психопатка? Почему подобное мне так нравится?
Роланд хватает меня за волосы, наматывает их на кулак и притягивает к себе. Языки пламени в его зрачках вспыхивают с новой силой. Кажется, он сейчас вопьется губами в мои губы, но, вместо этого, резко склоняет меня на колени. Надо быть полной идиоткой или албанской девственницей, чтобы не понять, чего он от меня хочет.
И сказал бы кто ещё вчера, что я соглашусь ублажать его ртом — посмеялась бы этому человеку в лицо, а после плюнула. Но сейчас. Сейчас я сомневаюсь, что взяла в эту комнату хоть какие-то нормы приличия. Дикое возбуждение и влечение мужчиной рефлекторно тянут меня к его ширинке, разбивая к черту все мои принципы.
И если раньше, подобное не приносило мне никакого наслаждения, и я делала это во имя удовольствия любимого человека, мечтая, чтобы это поскорее закончилось, то сейчас мне хочется ещё и ещё. Я горю, и тело мое мокнет. А когда слышу мужской рык вперемешку с тяжелым дыханием; чувствую, как Роланд сходит с ума, я теряю контроль над своими действиями.
Все вымершие "животные/насекомые в моем животе" возрождаются и начинают биться в экстазе. По комнате, словно торнадо проходится, состоящее из нас двоих. Та ночь в Вашингтоне оказалась простым знакомством, по сравнению с тем, что творится между нами сейчас. Я ни раз молю его остановиться, но тут же прошу продолжать. Он безжалостен, груб и не умеет проявлять нежности. И мне сносит голову такое грязное, животное влечение — именно оно доводит до сногсшибательного оргазма.
В какой-то момент, когда мы лежим рядом, переводя дыхание и восстанавливая силы, я вдруг задаюсь вопросом: найдётся ли однажды панацея от данного наркотика? Сумею ли я вылечиться от сексуальной зависимости к этому мужчине? Или все это прекрасное однажды и станет пагубным якорем, что потянет меня к новому дну, из которого не выкарабкаться?
Встаю с постели, накидываю на себя попавшуюся под руки рубашку Роланда и иду собирать свою разбросанную одежду по комнате. Даже вспомнить не могу, почему все валяется по разным углам. Да и плевать. Просто хочу уехать. Попытаться доказать себе, что могу это сделать.
— Куда собралась?
— Я не остаюсь с ночевкой у мужчины. Мне пора, — стараюсь не смотреть на него, потому что знаю, чем все закончиться.
— Привыкла принимать всех у себя? — усмехается, вставая с постели.
— Не все же такие придирчивые, как ты, — решаю не уступать.
— Не всех смущает иметь тебя в квартире, которую подарил другой хахаль? — приближается все ближе.
— И тебя не должно. Мы ведь не под венец с тобой собрались, — поднимаю с пола бюстгальтер и бросаю на него недовольный взгляд.
Я, конечно, не ангел, но даже мне страшно представить, какое количество мужчин, по мнению Роланда, побывало в моей постели.
Выхватывает из рук собранную одежду, бросает ее на пол и тянет меня к себе.
— Ты останешься здесь, со мной, в моей постели и не выйдешь за её пределы, пока не наступит рассвет! — цедит сквозь зубы. — Тебе придётся подстраивать свои принципы и правила под меня! Поняла?
