— А потом мы будем в безопасности, — проурчал он, и дрожь побежала по моей коже. Восхищение, желание, влечение и сладость текли от него волнами, били по голове Мэгги.
И моей.
Квентин не рисковал, следил, чтобы Мэгги осталась верной ему, пока сейф не будет открыт. Нам нужно было остановить его, но это было не так просто. Мы не могли ворваться туда невидимыми и ударить его по наглому лицу.
Мерцающий полупрозрачный бронзовый барьер заполнил дверной проем, мешая войти. Несмотря на его тусклое сияние, я знал, что проходить сквозь магию не стоит.
— Алхимический барьер, — прошептала Линна. — Я могу его сломать… наверное. Но, — она порылась в сумке, — для этого нужно несколько минут.
— У нас их нет, — прошипел я в ответ, Мэгги налила одно из четырех зелий в ямку в дверце сейфа.
— Тогда отвлеки их!
Точно. Это я мог.
Я проверил, что крепко удерживал невидимость и иллюзию двери, и призвал ясное воспоминание Ригеля и отправил проекцию бывшего начальника в кабинет. Он появился за столом, два будущих вора не видели его. Он кашлянул.
Мэгги вскинула голову, и ее рот раскрылся. Квентин повернулся, потрясенно охнул, и волны любви, бьющие по моему мозгу, пропали.
Ригель бесстрастно смотрел на нарушителей, встал идеально, сцепив ладони за спиной, гладко выбритый с темными волосами, зализанными на голове. На нем был его угольный костюм.
— Что ты тут делаешь, Квентин? — заставил я его сказать с его английским акцентом, который подчеркивал тон, которым он намекал, что человек был ниже него. — Ты же не хотел залезть в мой сейф?
— Невозможно! — пролепетал Квентин, его глаза были широкими, ноздри раздувались. — Ты мертв!
— У меня много талантов, — заявил Ригель. — Я могу и восстать из мертвых. А еще сопротивляться сильному дару моего любимого юного эмпата.
Мэгги нахмурилась. Волна любви ударила по мне, когда Квентин понял, что отвлекся.
Я взглянул на Линну. Она вытащила из сумки большую стопку бумаги, а еще геометрический набор и калькулятор — но не карманный, а большой, какой я помнил по алгебре в старшей школе.
Я сосредоточился на офисе, заставил Ригеля насмешливо приподнять бровь.
— Работа впечатляет, как всегда, Квентин. Погрузить эту женщину так глубоко во влюбленность, что она сама поверила, что эмоции были настоящими — прекрасная манипуляция.
Квентин стиснул зубы, смотрел то на Ригеля, то на Мэгги. Она держала второе зелье над дверцей сейфа, застыла со смятением на лице.
— Да, — продолжил негромко Ригель. — Ты необычно легко заставляешь милых женщин ощущать себя так, словно они проживают свою версию «Дневника памяти».
Квентин раскрыл рот, а потом он рассмеялся.
— Ты чуть не поймал меня! Я почти поверил!
Ой.
Я взглянул на Линну, она рисовала круг на бумаге циркулем. Я заставил Ригеля скрестить руки.
— Что-то не так?
Квентин отвернулся от проекции к двери.
— Выходи, Кит. Я знаю, что это ты. Ригель не смотрел фильмы. Он не отличил бы «Дневник памяти» от «Наполеон Динамит».
Ах, блин.
Я заставил Ригеля погрозить пальцем за спиной Квентина.
— Смерть дала мне много времени для просмотра Нетфликса. Я только что закончил первый сезон «Ривердейла». Думаю, они сняли часть серии в этом здании.
Игнорируя мертвого начальника, Квентин опустился рядом с Мэгги. Он погладил ее щеку.
— Все хорошо, любимая. Кит просто играет с нами.
— Кит тут? — она огляделась. — Кит?
Я оставил Линну невидимой, но убрал другие искажения. Ригель и ложная дверь пропали, открывая меня за барьером.
— Я тут, Мэгги. Я пришел тебе помочь.
Она прищурилась.
— Ты выдал меня МП.
И она вылила второе зелье в ямку на дверце. Два из четырех.
— Я не собирался отдавать тебя им, Мэгги, — объяснил я. — Я бы тебе не навредил, но Квентин вредит тебе сейчас. Он обманывает тебя, чтобы ты открыла для него сейф.
Квентин опустил ладони на ее плечи и ухмыльнулся мне. Он направлял эту любовь в Мэгги на максимум. Я ощущал волны эмоций, бьющие по мне, и мне приходилось призывать весь эгоизм с холодом, чтобы подавлять желание броситься на ближайшего человека и признаться в любви — и пострадала бы Линна, а она уже пережила один такой случай.
Я буду смущаться потом. Если мы выживем.
Мэгги откупорила третий флакон.
— Квентин — эмпат, — напомнил я ей с отчаянием в голосе. — Ты знаешь это, Мэгги. Ты знаешь, что он может делать. Любовь к нему ненастоящая. Он ее создал.
Она вылила третье зелье в ямку на дверце.
— Такое нельзя подделать.
— Точно, детка, — проворковал Квентин, гладя ее плечи. — Хватить портить нашу любовь, Кит. Мы знаем, что ты тут, потому что хочешь артефакт себе.
Его оскал насмехался надо мной. Я не мог дотянуться до него, не мог и остановить его.
Я опустил взгляд. Линна нарисовала сложный геометрический узор, а теперь спешно заполняла его рунами.
— Мэгги, прошу, послушай меня, — да, я умолял. — Даже если ты любишь его, это неправильно. А что насчет твоей речи о жадности?
Она вытащила последнюю пробку.
— Я знаю, что делаю.
Я не мог остановить ее, она вылила зелье на дверцу сейфа. Золотая жидкость заполнила последнюю ямку, и все четыре зелья засияли. Лиловый дым поднялся к потолку.
— Линна! — прошипел я уголком рта.
— Почти готово! Почти…
Сияние погасло с облаком дыма. Ручка появилась в центре стальной двери.
— Линна!
Квентин потянулся к двери, и я в отчаянии создал змею на ручке. Квентин терпеть не мог змей. Это была его единственная слабость.
Он отдернул руку от шипящей змеи, а потом рассмеялся, хотя я не упустил напряжение в его голосе. Игнорируя удивленный вопль Мэгги от галлюцинации, он посмотрел на меня.
— Хорошая попытка, Кит.
Он сунул руку сквозь видение и сжал ручку. Он толкнул, и дверь тихо открылась.
— Вот! — Линна вскочила на ноги и прижала бумагу к бронзовому барьеру на дверном проеме. — Ori impero corrumpatur!
Лазурный свет вспыхнул на ее рисунке, и барьер обрушился, как вода. Вещество еще лилось на пол, а мы с Линной перепрыгнули порог.
Мэгги отпрянула, но Квентин холодно улыбнулся. Одна рука тянулась к сейфу, а другой он полез под куртку. Черный пистолет сверкнул, он направил его на меня.
Без колебаний он нажал на спусковой крючок.
Грохот выстрела и удар пулей врезались в меня, а через миг Линна сбила меня, обвив пояс.
Я рухнул на пол, и этот третий удар вызвал агонию в груди, словно раскаленную кочергу вонзили между ребер. Моя левая ладонь прижалась к пылающей дыре в теле, теплая влага текла между пальцев.
Линна прижала ладони поверх моей, давила, чтобы остановить кровотечение.
— Кит! — охнула Мэгги. — Ты… Квентин, ты выстрелил в него.
Холодно улыбаясь, он прицелился мне в голову.
— Квентин! — Мэгги сжала его рукав. — Кит не…
Он высвободил руку и ударил краем пистолета по ее лицу. Она рухнула с криком.
— Не вмешивайся! — он пылко посмотрел на меня. — А вы двое — не двигайтесь.
Направляя пистолет на меня и Линну, он потянулся во тьму сейфа. Когда он вытащил руку, он держал простую серебряную палочку в двенадцать дюймов, на ней были вырезаны крохотные руны.
— Наконец-то, — выдохнул он и выпрямился во весь рост. — «Голубой Дым» не просто хотели украсть артефакт, кстати. Это была первая часть. Украсть, а потом отдать мне. И с моей выросшей силой мы бы… — он взглянул на меня с оскалом. — Ах, но этот уровень выше твоего, Кит.
Я хотел бы остроумно парировать, но не мог говорить. От дыхания все горело, и боль в теле была как маленький ядерный взрыв в груди. Линна давила на рану от пули, но больше ничего не могла с пистолетом, направленным на нас.
— Вот, что я скажу. Кит, — продолжил Квентин. — Я дам тебе испытать это перед смертью. Может, эмоциональная перегрузка остановит твое сердце, — он поднял палочку. — Я думал, кстати, могут ли убить эмоции. Пора узнать.
— Линна! — беззвучно выдавил я.
