Она сунула руку в сумку в поисках оружия.
— Ori meam incendo mentem, — слова вылетали изо рта Квентина. — Meam augeo potestatem, meum cor crescat!
Палочка тускло замерцала. Один наивный миг я надеялся, что артефакт не сработает.
А потом разум взорвался.
Все эмоции, которые испытывал Квентин, ударили по мне с невозможной силой, будто грузовой корабль чувств врезался в мой череп — мстительное ликование, пылающий триумф и холодное отвращение к жалким слабым разумам вокруг него, которыми он мог легко управлять.
Линна уже хотела прыгнуть к нему с артефактом, но рухнула, держась за голову. Она кричала. Мэгги извивалась на полу, вопль вырывался из ее горла. Может, и я кричал бы, но воздуха в легких не было.
Квентин смотрел на них, смеясь. Взрыв маниакальной радости ударил через миг, и мое тело содрогнулось, рана заболела сильнее.
Если что и могло перебить эмоции, то это боль.
Голова прояснилась так, что я смог думать. Я впился пальцами в рану на груди, и свежая волна агонии отогнала эмоции эмпата.
Линна и Мэгги содрогались на полу, задыхаясь. Квентин стоял над ними, безумно хохоча. Мне нужно было действовать, сделать что-нибудь. Но я едва дышал, не мог встать.
И я сделал только одно, что мог придумать мой затуманенный от боли мозг. Я создал еще одну змею.
Палочка в руке Квентина стала тонкой серебряной змеей. Она открыла пасть, показывая клыки, и зашипела, но крики Линны и Мэгги заглушили звук.
Страх Квентина ударил по мне, а за ним волна яростной решимости.
— Иллюзии! — взревел он. — Галлюцинации, Кит! Ты не можешь делать ничего реального!
— Они… — выдавил я, — называются… искажения.
Серебряная змея обвила запястье Квентина. Я изо всех сил представлял, как ее прохладные чешуйки скользят по его коже. Тонкое мускулистое тело обвивало его предплечье и давило. Я представил, как острые клыки пронзают кожу.
Он закричал, паника полетела из него. Он вскинул руку. Змея-палочка пролетела по кабинету и скрылась за диваном со стуком.
Эмоциональная атака пропала, словно провод вытащили из розетки. Я обмяк на полу, хрипя.
Квентин смотрел на свою руку, где его укусила ложная змея, страх исходил от него, но ощущения были его обычной силой.
— Нет, — выдавил он. — Невозможно. Ты…
Он направил на меня пистолет, и Линна врезалась в него, обвив пояс.
Они рухнули, и пистолет проехал по полу. Она вонзила кулак в его челюсть и попыталась придавить его, но он был тяжелее, чем она. Он сбросил Линну, вскочил и ударил ее ногой в живот, пока она пыталась откатиться.
Он поднял ногу, чтобы опустить на ее голову, но звук ударил по моим ушам.
Квентин отшатнулся. Еще два выстрела раздались в комнате, и две кровавые дыры появились в его груди. Он пошатнулся, врезался стену, сполз, оставляя след крови на краске.
Мэгги сидела на коленях рядом со столом, сжимала пистолет дрожащими руками. Ее лицо было белым, как у призрака, но ее челюсти были стиснуты, обычно нежные глаза пылали.
Все расплывалось перед глазами. Я хватал воздух ртом, но не мог вдохнуть, и я понял, что легкое отказало.
— Кит!
Линна склонилась надо мной. Мэгги появилась с другой стороны со слезами на глазах.
Их рты двигались, но я не слышал их из-за своих попыток дышать. Их лица закрывала тьма. Комната угасала.
Я терял сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Я был обречен.
Обреченность пронзала, чистая, стопроцентная. Без антибиотиков и пестицидов. Выжатая дьяволом и поданная мне ангелом смерти.
— Было приятно знать тебя, — прошептал я Линне. — Увидимся на другой стороне.
Она закатила глаза.
— Ты будешь в порядке.
— Тебе легко говорить. Не тебя казнят.
— Они тебя не казнят, Кит.
Я звякнул наручником на левом запястье, другой конец был застегнут на столбике койки в госпитале. Я не стал объяснять, что она не знала, что ждет меня на слушании. Удивительно, но они все еще были на мне, несмотря на мои старания помочь добру.
Когда я развернул Веру на пути к кораблю, я знал, что шансы сбежать из Ванкувера во второй раз будут низкими, и они стали нулевыми, когда Квентин подстрелил меня.
Арест был лучше смерти. Во многом.
Через день после этого кошмарного противостояния я проснулся в палате с лекарем МП, наручники, подавляющие магию, приковывали меня к кровати. Я остановил Квентина, но это не спасло меня от обвинений МП.
Какая радость.
Мой целитель, доктор Фарнсли, был полным мужчиной шестидесяти лет. Он напоминал Дэнни де Вито, но без пыла. Он уже восстановил почти весь вред, нанесенный пулей Квентина — она прошла в дюймах от моего сердца — но ничто не могло быстро восстановить легкие от кровотечения. Я еще какое-то время буду прикован к этой койке.
Линна пришла две минуты назад, села на стул у моей кровати и сообщила, что мое слушание все еще было назначено на следующий вторник, оставалась неделя.
— Они вообще учли, что я помог остановить Квентина и одолеть банду незаконных торговцев артефактами? — возмущенно осведомился я.
— Конечно, — она скрестила ноги. Она открыла толстую папку, которую принесла. — Но ты мог помочь без побега и исчезновения на три дня.
— Ты все еще злишься за это?
Ее взгляд мог оторвать плоть от костей.
— Я доверяла тебе, а ты убежал.
Я тряхнул головой.
— Я — психик-искажатель, это мы делаем.
— Ты не знал до вчера, что ты — искажатель!
Я приподнял брови. Ее губы дрогнули от попытки не улыбаться, а потом она чудесно закатила глаза.
Линна взяла себя в руки и полистала страницы в папке.
— Кстати, думаю, они добавили побег к списку обвинений.
Я тихо выругался.
— И мне нужно просто пойти на Совет судий и молить о пощаде, да?
Она сжала губы, юмор пропал.
— Меня ждет серьезный срок, да? — а то и хуже.
— Сложно сказать, Кит. Многое будет зависеть от слов капитана Блит.
Я снова выругался.
— Окажи мне услугу. Когда меня бросят в камеру, проследи, чтобы соседом не был безумный серийный убийца, ладно?
— Я попробую что-нибудь сделать, — пробормотала она, не звуча уверенно. Наверное, такое было вне ее юрисдикции.
— А мои товарищи-преступники? — спросил я, желая сменить тему. — Фауст выжил?
— Жив, но мы посмотрим, что решит насчет него Совет судий.
Хм. С одной стороны, я не был рад, что Фауст Тривиум еще ходил по земле, я не сочувствовал ему. С другой стороны, моя совесть была чиста.
— И… — я запнулся. — Квентин?
— Мертв.
Это не удивляло. Мэгги трижды выстрелила в него.
— Кто-нибудь еще? — я старался звучать спокойно.
— Один из людей Фауста не выжил из-за ран. Команда «Вороны и молота» не сдерживались, но они и не должны были.
— А Эггси? Он оказался в центре хаоса.
— Думаю, они заставили его подписать договор о неразглашении, но Блит не рада, что человек так много узнал.
Я удобнее устроился на подушке и утомленно закрыл глаза.
— Если она хочет проследить за ним, он может охранять очаровательный гараж участка. Туда было удивительно просто проникнуть.
Линна фыркнула.
Усталость охватила меня, и я засыпал. Страх из-за слушания давил на меня, но я ничего не мог с этим поделать. Я знал перед возвращением, что такой результат был вероятнее всего.
Но я остановил Квентина и спас всех, кому он навредил бы этим артефактом. Я спас и Мэгги… да?
Я приоткрыл глаза.
— А Мэгги?
Линна оторвала взгляд от папки.
— Она в участке. Думаю, ее слушание в один день с твоим.
— Что? — выпалил я, и боль пронзила ребра. — Квентин управлял ею! Они не могут наказывать ее за это!
— Она помогала ему по своей воле, — Линна скривилась. — Эмпаты из учебников не так сильны, как Квентин, так что ее приговор будет зависеть от того, поверит ли Совет, что ею могли так управлять. Я подала показания о том, что видела и ощущала, но…
