— Номер? — после невнятного приветствия потребовал Этторе.
— 21877.
Габелотти записал цифры в блокнот.
— Слово-пароль?
— «Год».
— Прекрасно!
Мортимер был взволнован: впервые за время своей блестящей профессиональной карьеры он не сказал клиенту правду!
Теперь Мортимеру оставалось только перевести деньги в другой банк и исчезнуть вместе с Зазой. Он обласкал взглядом ее затылок.
Предательство, которое она проявила по отношению к нему в квартире Инес, не удивило его. Она была слабовольна, расчетлива, порочна, холодна, идиотична и эгоистична. Но он любил ее, любил как единственную женщину, давшую ему почувствовать себя мужчиной.
Вот только выживет ли она? У Итало нет ни одного доказательства, что убийство организовано им, Мортимером О’Бройном. Может ли он взять на себя безрассудный риск убить его раньше, чем получит доступ к деньгам? «Трейд Цюрих бэнк» никогда не отдаст вклад, если не будут соблюдены легальные условия его получения. А обеспечить их мог только он.
Машина резко свернула вправо, и Мортимера бросило на Беллинцону. Тот недовольно выругался и отшвырнул О’Бройна к противоположной дверце.
* * *
Поворачивая за угол, Фолько Мори увидел позади себя темносиний «фиат» полицейского, которого он час назад выбросил из окна. Теперь за рулем сидел его напарник. Откровенно говоря, Фолько Мори предпочел бы поменяться с ним позициями. Тому уже ничто не поможет. Ему не дожить до захода солнца и никогда не сообщить Кирпатрику, что Итало Вольпоне увез О’Бройна и его любовницу в безвозвратное путешествие в швейцарские горы. И все-таки успел ли он сообщить в Нью-Йорк о смерти Кавано?
Когда Вольпоне и Беллинцона вышли из отеля «Сордис», Мори находился в засаде, сидя в своем «фольксвагене». Он видел, как полицейский поехал следом за ними, неопределенно надеясь, что второй, неустановленный, преследователь вскоре выдаст себя. Но, к сожалению, его не было видно. Фолько изнывал от желания узнать, с кем имеет дело, перед тем как «завалить» их обоих.
Он сделал краткое резюме: в аэропорту на пятках Вольпоне «сидело» трое. Двое были полицейские и работали командой, хоть и делали вид, что незнакомы. Один уже мертв. Второй катит за ним в синем «фиате». Третий остается неизвестным и действует в одиночку. Он может принадлежать к какой-нибудь параллельной полиции государственной службе или… быть «акулой» противоборствующей «семьи». В таком случае им может оказаться только человек Этторе Габелотти…
Что касается полицейского номер два, не стоит ломать голову, чтобы закамуфлировать его убийство под несчастный случай. Дикий пейзаж, раскинувшийся по обе стороны дороги, удаленность от населенных пунктов просто «предлагают» избавиться от ненужного человеческого дерьма.
Пока обнаружат труп, Фолько будет уже далеко.
* * *
— Я секретарь мистера Вольпоне, — сказал Рико Гатто.
— А… — безразлично отреагировал сторож морга.
— Понимаете… Сегодня утром мой шеф был здесь и, вероятнее всего, именно здесь случайно обронил одну вещь… Мне поручено поискать ее и забрать.
— Какую вещь?
— Часы.
— Где он их обронил?
— Я хотел бы посмотреть…
— Но где?
— Там, где он был.
— Я не могу вас пропустить.
— Почему?
— Войти сюда могут только члены семьи. Пусть приходит сам…
— Мистер Вольпоне уже уехал из Цюриха, — врал Рико Гатто, доставая из кармана пачку долларов.
Сторож сделал вид, что не замечает деньги. В Соединенных Штатах этот жест мгновенно открыл бы все двери, а если бы понадобилось, были бы сорваны крышки со всех гробов согласно представленному списку. Но в Швейцарии!..
— Возьмите, — сказал Рико, протягивая доллары.
— Зачем? — с искренним удивлением спросил сторож.
— За причиненное вам беспокойство.
— Какое беспокойство? Это моя работа, и за нее мне платят.
— В таком случае, проводите меня, — теряя терпение, сказал Рико.
— Я уже сказал вам, что для посетителей морг закрыт!
— Что я должен сделать, чтобы войти?
— Как и все, подождать, пока не умрет кто-нибудь из ваших близких…
Красивой концовкой этого разговора могла быть только пуля, пущенная в череп этого страшилища.
Этторе Габелотти задохнулся от ярости, когда, разговаривая с ним по телефону, узнал, что Рико не может назвать фамилию покойника, которого навестил Вольпоне.
— Не мог ли мистер Вольпоне уронить часы в гроб? — хитрил Гатто.
— Господи… Я сам закрывал ящик и ничего там не видел.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно. Не думаете же вы, что я мог перепутать их с ногой!
— Как с ногой?
Сторож внимательно посмотрел на Рико.
— Ну да… Нога…
Рико был настолько ошеломлен, что допустил оплошность, задав неосторожный вопрос.
— Мистер Вольпоне приходил смотреть ногу? Чью ногу?
— Как, вы сказали, вас зовут? — забеспокоившись, спросил сторож.
— Посмотрите еще раз… Перед закрытием я зайду…
Он направился к машине, провожаемый подозрительным взглядом служащего морга. Теперь Габелотти не в чем будет его упрекнуть. Как можно узнать, чья нога лежит в морге?..
* * *
Теперь Патрик Махоуни знал, как умер Дейв Кавано. Ни о каком несчастном случае не могло быть и речи, хотя внешне это выглядело именно так. Это было убийство: хладнокровное, безжалостное, спланированное…
Как только «Р9», а следом за ней и «форд» съехали на горную дорогу, Махоуни заметил, что за ним неотступно следует «фольксваген» бежевого цвета.
Фолько решил поменяться с Махоуни местами и еще в городе свернул в узкий переулок, пропустив полицейского вперед. «Полдела сделано», — подумал он, выезжая из переулка. Махоуни проклинал себя за то, что не подумал о человеке Вольпоне, который мог следить за ним из засады. В силу необъяснимой причины Дейва Кавано подтащили к окну и сбросили вниз. Он весь задрожал от животной радости, подумав, что проделает то же самое с убийцей Дейва. Его рука ласково прошлась по рукоятке «магнума». Он — предполагаемая дичь — убьет охотника!
Неожиданно он осознал, что даже внутренне он произнес слово не «арестует», а «убьет»! Он, словно забыв свои обязанности полицейского и задание, которое получил от капитана Кирпатрика, торопился собственными руками отомстить за Кавано. Он мог придумать тысячу причин, чтобы оправдать убийство, которое собирался совершить, но было достаточно одной — самооборона.
Вначале он заставит своего преследователя говорить, а когда все узнает, будет вгонять в него пули до тех пор, пока не выплеснет наружу всю свою ярость.
