— Ты пренебрегала своей подружкой, пока выполняла операцию «Уклонись от мужа», — поддразнивает она.
— Пока что успешная миссия. Он был здесь? — Я заверила Элли, что не жду, что она запретит Девину приходить. Это нечестно по отношению к Корбину.
— Несколько раз. — Ее тон смягчается. — Он скучает по тебе.
— Элли, — предупреждаю я.
Она поднимает руку, ладонь обращена ко мне.
— Я не предлагаю тебе забрать его обратно. Я просто сообщаю о том, что я видела, когда он был здесь с Корбином. Я не хочу, чтобы ты возвращалась к нему, но я не сомневаюсь, что он сожалеет об измене.
Мое горло жжет. Несмотря ни на что, я забочусь о Девине, но я не только не могу простить его, но и не могу уйти от Малики.
Нас прерывает маленькая шатенка в желтом сарафане и с заколкой маргаритки в волосах.
— Подруга тети Элли! — Улыбка сияет на ее лице, когда я замечаю, что она сидит на полу за журнальным столиком в окружении мелков и книжек-раскрасок. Она держит книжку, показывая рисунок принцессы, нарисованный разными цветами, и визжит от восторга. — Смотри, что я раскрасила!
Я наклоняюсь к ней и долго рассматриваю ее.
— Боже мой! Это так красиво!
Она садится прямо и хихикает.
— Видишь, с детьми ты лучше, — комментирует Элли. — Я приготовлю макароны с сыром, пока ты будешь смотреть, как она не раскрашивает по линиям.
Я качаю головой.
— Ты ужасна.
— Я знаю. — Она пожимает плечами и направляется на кухню.
— И сделай мне миску! — кричу я ей вслед. Я сажусь рядом с ребенком, беру книжку-раскраску из стопки и беру несколько мелков. Я открываю книжку и листаю до картинки с Барби и Кеном.
— Я Молли. — Голос у нее звонкий, когда она берет карандаш и показывает его мне. — Фиолетовый — мой любимый цвет!
Я выбираю карандаш и ухмыляюсь.
— Я Сьерра. — Мой голос понижается, когда я наклоняюсь ближе. — И угадай, что?
Она хихикает.
— Что?
— Фиолетовый — мой любимый цвет.
Ее лицо светлеет.
— Правда?
Я киваю.
— Правда.
— Ты будешь моим другом?
Я прижимаюсь плечом к ее плечу.
— Да, конечно.
— Ура! После этого мы сможем поиграть в куклы.
***
— Мне всегда нравилось наблюдать за тобой с детьми.
Я отворачиваюсь от телевизора и вижу, что Девин стоит позади меня.
— Что ты здесь делаешь?
Молли смотрит, между нами, двумя, в ее глазах плещется любопытство. Я не могу грубить ему в ее присутствии.
Он указывает подбородком на внутренний дворик.
— Мы можем поговорить?
Нет, черт возьми.
— Конечно.
Я встаю, и он следует за мной на улицу.
Его плечи напряжены, когда он закрывает за нами дверь, и он хмурится.
— Я звонил тебе без остановки, Сьерра. Я твой муж. Я знаю, что ты злишься на меня, но хотя бы прояви уважение и ответь на мои звонки. Выслушай меня.
Я скрещиваю руки.
— Ты изменил мне. Чего ты ждешь? Я не хочу с тобой разговаривать. Я не хочу тебя видеть.
— Чего я жду? Я жду, что ты хотя бы поговоришь со мной. Ты моя жена! Мы поженились, обменялись клятвами, пообещали любить друг друга до конца жизни — хорошо это или плохо. — Его слова прозвучали сдержанно.
Я насмехаюсь.
— Лучше или хуже — это не оправдывает того, что ты засунул свой пенис в Луизу.
— Это было один раз. Один гребаный раз, и я был пьян. Пожалуйста. Я дал тебе время. Черт, я даже сидел в стороне, пока люди ходили вокруг и говорили, что ты трахаешься с Малики. Он. Из всех людей тебе пришлось бежать к нему.
— Я не буду говорить с тобой о Малики.
— Ты спишь с ним? — процедил он.
— Это тебя не касается.
Он опускается на стул, берет меня за руку, и рыдание вырывается у него, удивляя меня. Печаль сжимает мое сердце. Я никогда не видела Девина таким эмоциональным.
Он проводит рукой по лицу и свободной рукой указывает на Молли через окно.
— Видишь там маленькую девочку? — спрашивает он. — У нас должна была быть такая. Сколько раз мы говорили о детях в нашем будущем?
Я отдергиваю руку, не в силах смотреть на него, так как на глаза наворачиваются слезы.
Его плечи опускаются.
— Я облажался, и мне жаль. Что бы ты с ним ни делала, это в прошлом. Мы начнем все с чистого листа и будем считать, что это просто переломный момент в нашем браке, веди себя так, будто этого никогда не было.
Я закрыл глаза на мгновение, пытаясь взять себя в руки. Я не могу выдать себя, когда Молли наблюдает за нами.
— Ты не можешь иметь семью с человеком, которому не доверяешь.
Он хмурится и издает злобный смешок.
— Ты думаешь, он даст тебе семью? Где бы ты растила своих детей? В квартире над заведением, где полно пьяниц? Ты боишься доверять мне. Как ты думаешь, что ты получишь с главным холостяком города, а? Он живет в этом баре, и мы оба видели, как хорошо он привлекает дам. Неужели ты думаешь, что он будет хранить верность или что он вообще захочет иметь семью?
— Не надо.
Его слова прозвучали слишком близко к сердцу. Именно это произошло с мамой Малики — она не смогла справиться с ролью жены владельца бара, и девушки на барбекю говорили то же самое о барменах.
— Я признаю свою ошибку и умоляю тебя. Давай сходим на консультацию. Я сделаю все, что ты захочешь, чтобы все получилось. Пожалуйста. Я не хочу тебя потерять.
Слезы падают из моих глаз.
— Я не могу… может быть, это означает, что мы не созданы друг для друга.
Он пренебрежительно качает головой.
— Ты еще не подала заявление. Это должно что-то значить.
— У меня не было возможности.
— Я не подпишу.
Я отступаю на шаг.
— Не делай этого.
— Делать что?
— Затягивать это.
Его глаза потемнели от разочарования.
— Я буду бороться за свой брак.
— Ты должен был бороться за него тогда!
Он резко встает.
— С ним у тебя никогда не будет семьи. Подумай об этом, прежде чем бросать все, чего ты когда-либо хотела. Ты знаешь, где меня найти, и, клянусь Богом, я забуду все, что ты делала с ним, если ты вернешься ко мне. — Его губы касаются моего лба, и дверь во внутренний дворик скрипит, когда он открывает ее, чтобы уйти.
Я падаю обратно в его заброшенное кресло и борюсь со словами Девина, проносящимися в моей голове. Он привел веские доводы. Малики сказал, что его работа помешает ему иметь детей, и он не сможет обеспечить им стабильный дом. Я фыркаю, вытирая слезы с глаз, и перевожу дыхание.
— Ты в порядке?
Я вдыхаю воздух и смотрю на дверь, откуда доносился тоненький голосок. Молли приоткрыла ее на несколько дюймов, достаточно, чтобы просунуть голову, и нерешительно держится за ручку. Она ждет, пока я кивну ей головой, и открывает дверь до конца, ступая вместе со мной на крыльцо.
— Я в порядке, милая, — отвечаю я, борясь с сопением.
Она обхватывает меня руками.
— Мой папа говорит, что нужно всегда обнимать людей, когда им грустно и они плачут. Это сделает их снова счастливыми.
Я обнимаю ее в ответ.
Малики старше меня, но он никогда не остепенился с женщиной, никогда не говорил о том, что живет где-то, кроме своей квартиры, никогда не хотел уйти от холостяцкой жизни.
Где будут наши отношения через месяц? Через шесть недель?
Через год?
Будут ли у нас вообще отношения?
***
Лиз стоит за барной стойкой, когда я вхожу.
Отлично.
Я уже имела дело с Девином сегодня. Теперь она.
Мы редко бывали рядом друг с другом без Малики, и она ясно дала понять, что не является моей поклонницей — в его присутствие или нет.
Мне следовало бы пойти через черный ход, но я не была уверена, работает ли Малики.
Она кисло смотрит на меня, положив планшет в руке на барную стойку. Я поворачиваюсь на носках, чтобы подняться наверх, но ее голос останавливает меня.
— Знаешь, как давно я хотела отшлепать тебя?
