Улыбнувшись, Мирон очаровывает меня едва заметной ямочкой на щеке и тянется к моим губам.
— Не здесь же. Вдруг нас увидят! — вздрагиваю и начинаю оглядываться.
— Я целую ночь тебя не целовал. А это, знаешь ли, трагедия, — пропуская мои волосы сквозь пальцы, Мир берет меня за руку и касается губами тыльной стороны ладони.
— Не драматизируй! — смеюсь, замечая в его глазах веселые огоньки.
Боже, какой он красивый и невероятный. Не думала, что в нем может быть столько тепла и нежности.
Мой. Замечательный. Самый лучший.
— Ты не ответила на два сообщения, — говорит Мирон, накручивая прядь моих волос на палец.
— Просто… — выдыхаю и вновь делаю глубокий вдох. — Мама была рядом.
— Ты ей не скажешь?
— Нет! — в ужасе распахиваю глаза, чувствуя, как в венах стынет кровь. — Нет, Мирон! Это… Очень и очень плохая идея!
— Да почему? — взгляд Савельева прожигает меня насквозь, проникает в самую душу.
— Потому что я… — нет, ну не говорить же ему про Плутоса. — Давай не будем торопиться, хорошо?
— Хорошо… — по голосу слышу, что Мирон не в восторге от этого. — Значит, оставляем встречи около остановки.
— Угу…
Сидя в дорогой машине, рядом с самым красивым мужчиной, чувствую себя до жути неловко. Я просто не знаю, о чем говорить с Мироном. В детстве я была очень тихой, застенчивой, даже робкой, все меня считали «не от мира сего» и не воспринимали всерьез. И сейчас ничего не изменилось. Я по-прежнему не умею поддержать разговор, да и душой компании меня точно не назовешь. А еще очень боюсь, когда кто-нибудь пытается со мной познакомиться или делает мне комплименты. Всегда жду подвоха. В общем, скоро Миру станет просто-напросто скучно со мной…
Градус неловкости растет с каждым пройденным километром. Нервно теребя край юбки, разглядываю пейзаж за окном. Правда сомневаюсь, что могу рассмотреть что-то новое, потому как несколько месяцев добираюсь до университета одним и тем же маршрутом. Но если я брошу хотя бы один мимолетный взгляд на Мирона, боюсь, он выдаст меня с потрохами.
Может, стоило поехать до универа с мамой?
Вчера я поступила безрассудно, как глупая девчонка. И теперь, анализируя произошедшее, понимаю, что совершила ошибку. Но знаете, что самое паршивое? Если бы мне удалось отмотать время и вернуться в тот день, я бы поступила точно так же.
— Как провела вечер воскресенья? — рассеивает тишину Савельев.
Мельком мазнув по мне взглядом и снова сосредоточившись на дороге, Мир кладет ладонь мне на колено и сжимает ее. Я вздрагиваю — от неожиданности, конечно. Чувствую, что лицо и шею заливает краской. Наверное, мои реакции на Савельева никогда не изменятся. Не знаю, почему у меня всегда мурашки по спине летят от его прикосновений.
— До самого позднего вечера я готовилась к сессии. Эльвира Леонидовна очень строгая женщина.
— О-о-о, да, Горгона та еще стерва, — смеется Мирон, а у меня от этих звуков бабочки с живота поднимаются к самому горлу. Мне хочется его обнять. — А, кстати… — притормаживая на светофоре, Савельев поворачивается и загадочно улыбается. — На большой перемене в столовую не ходи. У меня для тебя сюрприз, — не позволяя переварить информацию, резко подается вперед и оставляет на моих губах легкий поцелуй. — Наконец-то!
— Сюрприз? — переспрашиваю и сильнее смущаюсь. — Для меня?
Божечки, мне никто и никогда не делал сюрпризов!
— Для тебя, принцесса. Для тебя.
Когда мы подъезжаем к студенческой парковке, прощаюсь с Мироном и дергаю ручку двери. Не хочу, чтобы нас вместе кто-то видел. Но сомневаюсь, что несколько сотен студентов, которые вместе с нами приехали с нами на учебу, не заметят, как я выхожу из машины Савельева.
— Убегаешь? А поцеловать? — тормозит меня Мир, поймав за локоть.
— Мирон, увидят же! — улыбаюсь ему и все же выскакиваю из машины, направляясь в сторону университета.
Опустив глаза в пол, чтобы не выдать себя, быстро перебираю ногами. Захожу в здание и направляюсь к аудитории, где должна быть наша группа. Вот только стоило на секунду задержаться около расписания, меня тут же со спины сгребают в объятия. И я даже опомниться не успела, как Мир резко разворачивает меня к себе лицом и… целует. Целует на глазах у всех студентов.
— Савельев! Ты совсем с ума сошел? — возмутилась я, вырываясь из его объятий. — Не смей больше так делать! Не хочу, чтобы все знали о том, что…
— Твое расписание я давно выучил наизусть. Сейчас у тебя инженерная графика. Идем, — игнорируя мое возмущение, Мирон берет меня за руку и шагает в направлении сто сорок второй аудитории.
_________________
Господи, зачем он это сделал? Мы же станем главной темой для мерзких обсуждений!
Стыдливо опустив голову, стараюсь не смотреть на студентов, которые тут же начали шептаться, переглядываться и пускать нелепые смешки. Казалось, что каждый из них насмехается надо мной и в то же время смотрит с нескрываемой злобой. Очень неприятно быть объектом чьих-либо пересудов.
… «Что это было?»…
…. «Савельев нашел новую игрушку?»…
…«Они теперь вместе? Серьезно?»…
…«Мир решил благотворительностью заняться?»…
…«Да они больше недели не протянут!»…
…«Ну что, делаем ставки? С меня двести баксов на то, что уже через пару дней эта новенькая будет сопли на кулак наматывать»…
Я знала, что рано или поздно люди узнают о нас, что поползут сплетни. Но, столкнувшись с этим, оказалась не способна вынести столько осуждающих и насмешливых взглядов. Они тяжелым грузом легли мне на плечи.
Ну, правильно… Как это самый красивый парень университета, капитан университетской сборной по футболу обратил внимание на такую серую мышь, как я? Это же что-то за гранью фантастики!
Пытаясь взять себя в руки, сильнее прижимаюсь к Мирону. Но по мере того как толпа расходилась по сторонам, выстраивая своего рода «живой коридор», по которому я и Мир идем словно два экспоната, замечаю около окна четырех девушек. Они, не скрывая отвращения, громко шушукались и посмеивались. И лишь у одной из них на лице ясно читалось желание меня убить.
Это Жозефина. Девушка, которая до моего появления всегда была рядом с Мироном.
Ощущая ее взгляд, полный ненависти, не выдерживаю напряжения и пытаюсь вырвать руку, но Мир лишь сильнее сжал мою ладонь.
— Не обращай на них внимания, — прошептал он. — Люди всегда что-то или кого-то обсуждают. Перемывать кости — их любимое дело, — наклонившись, Савельев поцеловал меня в щеку. — Сладкая, я никому не позволю тебя обидеть. Никогда. Слышишь?
Поджав губы, поднимаю глаза на Мирона и киваю. Мне все же хочется верить, что он честен со мной. Страшно стать «новой игрушкой» для того, о ком думаешь, засыпая и просыпаясь. Я… Я не хочу его потерять…
— В обеденный перерыв приходи в библиотеку. Одна, — говорит Савельев, когда мы подходим к аудитории. Ему, по всей видимости, наплевать на беснующихся фанаток, готовых в любую секунду вцепиться мне в волосы. — Ань, а знаешь, почему все так пялятся? — спрашивает Мир и тут же громко выдает ответ, заставляя всех снова на нас обернуться: «Потому что мы самая красивая пара»!
Провокатор! Какой же он провокатор!
Невозможный!
Не зная, что сказать, просто смотрю на Мирона. А он очаровывает меня своей самой обворожительной улыбкой. Широкой, открытой, яркой. В такие моменты Савельев особенно прекрасен, а в груди сразу что-то екает и хочется обнять его крепко-крепко.
Он — мой первый.
Он — мой настоящий.
Он — просто мой.
— Почему ты так улыбаешься? — спрашиваю, упираясь лбом в его грудь и прислушиваясь к ударам сердца.
— Просто, — пожимает Мир плечами. — Потому что счастлив.
Счастлив…
Это признание выбивает кислород из легких. Сердце буквально горит, полыхает в груди, накаляя плоть до максимума. Прижимаясь к Мирону теснее, так, что буквально сливаюсь с ним, прячу улыбку. Я не знаю, как он это делает, но голос Савельева проникает в самую душу. Мне хочется верить ему. Довериться. Позволить себе впервые испытать это прекрасное чувство и тоже стать счастливой.
