Увидев перед собой Генри Кавилла без рубашки и обуви, я отшатнулась. Пришлось даже посмотреть еще раз. Не то чтобы я могла себе это придумать — знаменитости часто посещали «1740», но, когда его осветило вспышкой света, я поняла, что дело просто в крайней схожести. Но у мужчины оказались темно-карие, а не голубые глаза, и более светлые, чем у актера, волосы.
Он был невероятно высок, и я не смогла не впиться взглядом в его мускулистую и покрытую темной порослью грудь. Полоска волос вела вниз и исчезала под поясом низко сидящих джинсов, а его самого окружала аура властности, заставляя меня задаться вопросом о том, кем же он был в обычной жизни.
На мгновение задержав на мне взгляд, он опустил глаза в пол и произнес:
— Добрый вечер, Госпожа.
Сабмиссив? Я бы и за миллион лет не догадалась. Хотя точно зная по своим клиентам, что нижние мужчины не являлись нюнями, я видела, что нечто в этом человеке просто кричит о его доминантности. Конечно, тот факт, что он был без обуви, должен говорить о его сабмиссивности, но на нем ведь не было ошейника, а такие нижние обычно кому-то принадлежат. Потому что, если нет, то его буквально при входе уже сцапал бы какой-нибудь Верх, он бы даже до танцпола не успел дойти. Интересно, что с ним случилось, но еще больше интересно, каково это, быть с ним? Я слишком редко проводила сессии не с постоянными клиентами, но для своей последней ночи в клубе хорошо бы сделать нечто особенное.
Для того, чтобы проверить его сабмиссивность, я скомандовала:
— Посмотри на меня.
Он поднял взгляд от ботинок и посмотрел мне в глаза.
— Ищешь с кем поиграть сегодня?
— Ищу. И, если Вам будет угодно, Госпожа, для меня было бы честью быть избранным Вами.
Его голос. Господи Боже и мокрые трусики. Совершенно под стать его телу — сильный, твердый, глубокий. Но, несмотря на то, что тот очень хорошо ответил на вопрос, у меня еще оставались сомнения. Поэтому я размахнулась и со всей силой, на какую была способна, ударила его по щеке. Звук от удара эхом разнесся вокруг. Мужчина, который не был истинным сабом, а просто играл его роль, обычно имел вполне определенную реакцию — у него темнели глаза, взгляд наполнялся яростью от гнева, вскипающего от такого неуважительного обращения.
Но его реакция была иная. Лицо саба осталось бесстрастным, но в то же время он вздрогнул, а взгляд его наполнился смесью желания и жажды. Такая реакция повлекла за собой мою собственную — между ног стало влажно. Он напомнил мне лошадь на ферме. Необъезженного жеребца, которого требуется сломать, подчинить себе. И черт бы меня побрал, если мне не хотелось это сделать.
Желая продлить волшебный миг предвкушения, я похлопала его по той же щеке, которую ударила.
— Я подумаю об этом.
— Да, Госпожа, — прежде чем отступить, он снова склонил голову.
Черт, кто-то хорошо обучил его. Пройдя мимо, я направилась к бару. В горле пересохло, и мне отчаянно требовалось что-нибудь выпить.
— Приветик, сахарные сиськи, — с улыбкой поздоровался Лайл, бармен.
— Если бы ты был моим нижним, я бы тебе всю задницу отбила за подобное обращение, — задумчиво произнесла я, прежде чем скользнуть на один из стульев.
Он подмигнул.
— Мой сменщик скоро придет. Можешь отвести меня вниз и показать, о чем ты говорила. Знаешь, как прощальный подарок.
— Ты играешь в саба для другой команды, — рассмеялась я.
Лайл пожал плечами.
— Может, мне интересно посмотреть в чем разница между фемдомом (примеч. пер.: доминирует женщина) и мейлдомом (примеч. пер.: доминирует мужчина).
— Учитывая то, что у меня нет члена, думаю, ты будешь крайне разочарован. — Он открыл рот, чтобы начать спорить, но я покачала головой. — И не предлагай мне использовать страпон. Я таким не занимаюсь.
— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — заметила Госпожа Венера, присоединяясь к нам. — Но мне не зачем тебе это пояснять, ведь ты же просто работаешь Доминой. Оставляешь тут все веселье и идешь домой, в свой ванильный мир. Блин, ты, наверное, и сексом занимаешься в миссионерской позе на белых простынях, — рассмеялась она.
— Очень смешно. Кому, как не тебе, знать, что я никогда не была ванильной девочкой. Мне нравятся извращения.
Венера закатила глаза.
— Да уж, мейнстримные извращения — наручники, взбитые сливки, возможно, пара шлепков.
— Говоря об отшлепанных попках, не могу не заметить того прекрасного нижнего, на которого ты положила глаз, — сказал Лайл.
Мне не нужно было смотреть через плечо, чтобы понять, что тот саб на меня смотрит. Жар его взгляда прожигал мою спину.
— Я подумываю о сессии с ним. На дорожку, так сказать. Но я не уверена. Внешность, конечно, шикарная, но с ним должно быть что-то не так. Иначе его уже давно прибрали бы к рукам.
— Ты разве не знаешь его? — спросила Венера.
Я покачала головой и сделала глоток клюквенного сока.
— Наверное, он один из тех, кто приехал оторваться на выходной.
— О, девочка моя, это Уильям. Он член клуба уже примерно год. Играл с разными Леди, а потом стал встречаться с Каллой.
Я с отвращением наморщила нос.
— Такая внешность и очевидная несостоятельность в выборе Госпожи.
Лайл рассмеялся.
— После всех этих лет ты все еще фукаешь?
— Если бы кошки были шлюшками, она была бы кошкой-шлюхой.
Не будучи никогда ранее в клубе, я обнаружила, что большинство Домин оказались приветливыми и дружелюбными. Точнее, все, кроме Каллы. Когда я только начинала, она тоже являлась новичком. Все пошло хорошо, и меня начали разыскивать те, кто был постоянными посетителями. Вот тогда-то она и начала сходить с ума, и потекло говно. Естественно, что мне хотелось сказать ей, чтобы та отвалила, но она была подружкой владельца, потому пришлось прикусить язык. Но, слава Богу, та в основном работала в выходные, не считая нескольких странных вечеров в будни, так что мы нечасто пересекались.
Венера постучала черными ноготками с металлическим отливом по барной стойке.
— Мне жаль Уильяма. Калла приложила руку, чтобы оставить его вне игры.
— Зачем это? — спросила я.
— Очевидно она желала лайфстайл Д/с (примеч. пер.: Доминант/сабмиссив) отношений вне клуба, но ему это было неинтересно. Так что она попыталась его выжить, сделав так, чтобы ему не с кем стало играть.
— Вот отмороженная, — пробормотала я.
— Можешь повторить. Учитывая насколько близкие отношения у нее с Робертом, никто из персонала к нему не подойдет. Его единственная надежда — найти реальную, а не игровую Госпожу, которая захочет с ним поиграть.
Оглянувшись, снова посмотрела на Уильяма. Забытое ощущение бабочек, которые шевельнулись в животе — я не чувствовала их так долго.
Желание.
Мне никогда не хотелось играть с сабмиссивом просто так. Это всегда было работой… из-за денег. Но пять минут назад он пробудил во мне интерес, и теперь, узнав про его бедственное положение, мне действительно захотелось с ним поиграть. По непонятной причине я чувствовала, что должна отдать дань своим увлечениям, прежде чем покину клуб «1740» и уйду на учительскую стезю.
Глаза Лайла расширились.
— О, девочка, выброси эту идею из своей головы прямо сейчас.
— Какую? — невинно спросила я.
— Ты же подумываешь над тем, чтобы поиграть с ним, да?
— Возможно.
— Хочешь уйти с помпой?
— Сегодня мой последний вечер в «1740». А это значит, что и с Робертом покончено. Я имею в виду, что все равно не смогу попросить у него рекомендаций. — Я снова взглянула на Уильяма. — Почему бы мне не повеселиться напоследок?
— Калла придет через час.
Я подняла брови в сторону Лайла.
— И что?
Он покачал головой.
— Я просто радуюсь, что буду далеко, когда полетят пух и перья.
— Я позабочусь о том, чтобы запереть за собой дверь.
Венера вздохнула.
— Да ладно тебе, Лайл. Посмотри какой он жалкий. С ним никто не играет. Это как секс из жалости.
