— Наслаждение, — простонала она. Уриэль взмахнул другим запястьем, и цепи рассыпались.
Руки Астерии метнулись к бедрам, обхватили руку Уриэля и потянули его пальцы к своему входу. Он зашипел, когда она ввела два его пальца внутрь. Толстые пальцы погрузились в нее и овладели ею. Она отдернула руки, ухватившись за край ванны. Ее бедра раскачивались навстречу его движениям, гонясь за удовольствием, которое он дарил. Когда его большой палец начал поглаживать ее клитор в такт толчкам, она сдерживала крик. Неужели это происходит на самом деле? Она находилась в личных покоях Короля вампиров, позволяя его пальцам трахать себя до беспамятства. Может быть, он укусил ее? Должно быть, она находится на грани смерти и все это ей кажется. Дикое рычание вернуло ее мысли в настоящее, где очень реальный, очень опытный Король вампиров собирался заставить ее кончить на его руку.
Глава 3
Клыки Уриэля впились в его губы с самого начала пиршества. Он сразу понял, что эта женщина уникальна. Она не плакала, не боялась. А потом воспользовалась оружием, чтобы уничтожать вампиров на своем пути. Он никогда не видел ничего подобного. Она была мягкой и неповторимой по красоте, но безжалостной и порочной перед страхом смерти. Она не визжала и не молила о пощаде. Она стояла на своем и сражалась, даже зная, что не сможет победить.
Ее тело засияло, когда он вошел в спальню. Когда он увидел ее, закованную в цепи и созревшую для наслаждения, к его члену прилило столько крови, что штаны едва не порвались. Теперь, когда этот необычный человек был так близко к нему, окутывая комнату своим насыщенным ароматом и извиваясь под его прикосновениями, его клыки не просто болели, а болезненно пульсировали.
Он больше не мог ждать.
Запустив вторую руку в ее длинные светлые волосы, Уриэль откинул ее голову назад и обнажил горло. Зеленые глаза, прикрытые до этого, ошеломленно смотрели на него.
— Маленькая звездочка… — он наслаждался тем, как она дрожала, когда он шептал ей на ухо. — Ты заплатишь за свое удовольствие кровью.
Он вонзил клыки в ее горло и вздрогнул, почувствовав, как они рассекают ее плоть, словно масло. Ее пульс ощущался под его языком, а ее киска сжалась вокруг его пальцев. Она вскрикнула в экстазе, прижимаясь к нему бедрами, переживая оргазм и получая от его пальцев последние капли удовольствия. Мышцы ее горла напряглись под его губами, когда она застонала, требуя большего. Он глотал ее кровь, жадно втягивая в себя теплые влажные глотки терпкой металлической жидкости, омывающей его язык и проникающей в пересохшее горло.
Астерия извивалась под его властью, а он продолжал пить, и ее вкус вызывал у него почти эйфорию. Он терялся в незабываемом и неотразимом аромате Астерии. Где-то в глубине его сознания сработало предупреждение, оторвав от охватившей его жажды крови. Ее движения замедлились, а дыхание стало поверхностным. Он вытащил клыки из ее горла и посмотрел вниз. Она была бледна и неподвижна. Ее нежные руки парили над водой, а живые глаза начали закрываться.
Он выругался. Опьяненный ее кровью, он почти осушил ее. Но она еще не может умереть. Время было неподходящее, а у него еще столько всего было запланировано на их совместный вечер. Он вытащил ее тело из ванны, перенес в спальню и положил на багровое покрывало. На фоне кровати она выглядела еще бледнее. Уриэль впился клыками в запястье и дернул головой вправо, разрывая плоть. Запустив руку под мокрые светлые волосы Астерии, он поднял ее голову с одеяла и слегка встряхнул.
— Маленькая звездочка. Проснись.
Она с трудом приоткрыла глаза.
— Ты должна выпить, иначе умрешь, — он поднес разорванное запястье к ее приоткрытому рту. Его кровь была настолько темной, что казалась почти черной. Густые, черные капли стекали вниз, размазываясь по ее губам и окрашивая лицо тьмой. Она была неподвижна, столь неподвижна, что он напрягся, чтобы услышать слабый стук ее сердца. Она была еще жива, поэтому его кровь не обратила бы ее, но дала бы обостренные чувства, повышенную выносливость и способность к исцелению. Эффект был временным, но это пойдет ей на пользу. Вампирская кровь редко попадала в организм человека, но когда попадала, то текла по их венам, словно воплощение эйфории. Это был афродизиак. Они, как правило, становились зависимыми от нее, и в итоге их всегда приходилось истреблять. Но об Астерии он не беспокоился. Она не проживет достаточно долго, чтобы пристраститься.
Ее рука поднялась с кровати, схватила его руку и потянула к своему рту. Она впилась в него мягкими губами и застонала от удовольствия, когда его кровь заполнила ее. Он застонал от этого интимного ощущения и представил, как эти мягкие губы обхватывают его член. Он хотел видеть, как ее большие, как у лани, глаза становятся огромными и полными слез, когда она снова и снова будет давится его твердым членом.
— Вот моя хорошая девочка. Наслаждайся.
Она жадно глотала его кровь, словно медовое вино. Зеленые глаза широко распахнулись, а радужки окрасились в красный цвет. Она задохнулась, отпустила его запястье и села прямо. Ее растерянный и полный вожделения взгляд метался по комнате. Он подложил два пальца под ее подбородок и наклонил лицо, чтобы она посмотрела на него.
— Ты не умрешь до тех пор, пока я не решу, что пришло время лишить тебя жизни. Понятно?
Она кивнула и слизнула последнюю каплю крови с распухших губ.
— Ты спас меня? — ее голос был хриплым, и от этого кровь прилила к его стремительно утолщающемуся стволу.
— Да, — он встал с кровати, расстегнул брюки и сбросил их на пол. Его охватило возбуждение, когда ее глаза расширились при виде его члена. Он был гораздо больше и толще, чем у любого человека. За многие века он достаточно разорвал их на части, чтобы понять это. — А теперь покажи мне свою благодарность.
— Как? — ее глаза все еще были прикованы к его стволу, пока он гладил его.
— Ляг на спину и широко раздвинь для меня эту милую розовую киску.
Когда она заколебалась, он добавил:
— Если только ты не устала от удовольствия и не хочешь, чтобы эта ночь уже закончилась, — он обнажил клыки и шагнул ближе. Она отстранилась от него и легла на спину. — Я так и думал.
Он скользнул по ее телу, позволяя своим крыльям раскрыться во всю ширь. При полном раскрытии они достигали почти шестнадцати футов (прим. перев. — почти пять метров) в длину. Его спальня была построена с учетом его крыльев, чтобы он мог полностью расправить их и даже взлететь, если потребуется. Глаза Астерии стали еще шире, когда она увидела их. Он позволил им сложиться за спиной, заняв позицию между ее бедрами. Она все еще смотрела на его массивную эрекцию, пока он раздвигал ее ноги. С его губ сорвался тихий стон, когда ее колени раздвинулись. Он с вожделением смотрел на ее блестящее лоно. О, какие развратные деяния он готовил для нее. Он сполз ниже, погрузив лицо между бедер.
— Что ты делаешь? — она попыталась сомкнуть колени, но он с легкостью поймал их и прижал к кровати.
— Я попробовал твою кровь, — он опустился ниже. — Теперь хочу полакомиться твоей плотью.
Глава 4
Тело Астерии напряглось в предвкушении, когда Уриэль широко раскрыл рот и позволил своему темному языку высунуться. Он был цвета спелой черники и последних секунд сумеречного неба, и в том, как он двигался, словно какое-то глубоководное чудовище, не было ничего человеческого. Она не смогла скрыть своего ужаса и любопытства, когда этот самый язык вдруг разделился посередине, образовав две половинки, все еще соединенные у основания. Они двигались независимо друг от друга, как змеи-близнецы, извивающиеся во всех направлениях. Король вампиров ухмыльнулся, разглядывая свой необычный отросток, а затем опустился на нее.
Ее тело выгнулось дугой, когда в него ворвались незнакомые ощущения от раздвоенного языка. Возбуждение поспешило встретить его рот, и он ввел обе половинки языка глубоко внутрь. Длинная влажная плоть поглаживала и скользила по всем частям ее тела. Она вскрикнула от переполняющих ее ощущений. Ее бедра начали раскачиваться в такт его движениям, когда раздвоенная плоть вызвала новую волну удовольствия, рвущуюся на поверхность. Языки скользили по ее внутренним стенкам. Она задыхалась от наслаждения и запустила пальцы в длинные темные локоны Уриэля. Он застонал, когда она впилась ногтями в его кожу, зарываясь в корни волос и слегка потягивая. Ее тело странно дрожало и наполнялось давлением, которое грозило поглотить ее целиком. Как раз в тот момент, когда ей показалось, что она больше не выдержит, одна из половинок выскользнула из ее прохода и начала кружить вокруг пульсирующего клитора. Ощущение того, что обе половинки — одна гладит ее изнутри, другая обхватывает нежную внешнюю плоть, — вызвало извержение оргазмического экстаза такой силы, что ее глаза закатились. Она издавала не нежные женские стоны, а глубокие, гортанные крики, когда первобытная разрядка наполняла каждый дюйм ее тела головокружительной эйфорией.
