Его тело будто каменное, руки в карманах брюк, лица я не вижу, но и так понятно, что выражение непроницаемо.
- Я испугалась, - повторяю с обидой и отталкиваю его от себя.
- Надо было рассказать мне. И тогда, и вчера, - недовольно говорит Матвей, так и не повернувшись.
- Ну, прости, - взмываюсь. - Сейчас я не сказала, потому что не хотела портить твои отношения с отцом.
- Какие отношения, Вика? – устало тянет. – Мы не общаемся.
- Но вы и не враги.
- И сейчас и два года назад я бы сказал тебе одно и то же – это точно не отец. Он со странностями, но не отмороженный. Я в душ, - сообщает Матвей, снимая футболку и резко останавливается в дверях. – И выруби телефон, я тебя умоляю. Я сутки не спал, весь день ловили Белова по городу.
- Конечно, - кричу вдогонку и, правда, набираю маме, а потом отключаю.
До тех пор, пока Матвей не возвращается, лежу в спальне, разглядывая потолок. Хотя мы вроде как повздорили, мне хорошо и спокойно. И больше совершенно ничего не тревожит.
А когда Матвей натягивает серые боксеры и растягивается рядышком, тут же крепко обхватываю влажное после душа тело.
- Обижаешься не меня? – узнаю виновато.
- Не обижаюсь, - отвечает грубовато.
Немного улыбаюсь и забираю побольше воздуха в легкие, прижимаясь к его груди.
- Обижаешься, Андреев, - еле слышно подтверждаю и легонько обдуваю шею, которая тут же усеивается мелкими мурашками. – Обижаешься… но всё равно любишь…
Его тело подо мной сотрясается от смеха, а я счастливо прикрываю глаза.
Глава 39. Виктория.
- Секс не противопоказан? – спрашивает Матвей, прижимаясь ближе утром следующего дня.
Аккуратно сдвигает лямку топа и нежно целует плечо.
Ну наконец-то отошёл, мой хороший. Не может на меня долго обижаться, потому что любит.
- Думаю, не противопоказан, - говорю, прикрывая глаза и отдаваясь его подвижным рукам. – Надо было спросить у Ярослава.
- У кого блд? – хрипло смеется Матвей и чуть сжимает кожу на моей талии.
- У Ярослава, - поддразниваю. - Я его случайно встретила в центре, и он дал мне свои рекомендации.
- Пздц, тебя одну вообще никуда выпускать нельзя, - жалуется Матвей. - Туда теперь будем ездить только вместе.
И действительно следующие месяцы он ни за что не отпускает меня к врачу одну. С присущей ему заботой Матвей старается угодить моим капризам и вникает в суть «беременных» проблем. Успокаивает и любит.
А в конце апреля проходит наши долгожданная свадьба и торжественное венчание.
На них мы позвали только самых близких. Мою семью, Таю, Кирилла и в последний момент мне удалось уговорить Матвея, чтобы отправить приглашение его отцу.
Анатолий Константинович отозвал все иски и несколько раз звонил Матвею, чтобы узнать, как обстоят дела с моей беременностью. Несмотря на моё стойкое предубеждение, мне вдруг стало его искренне жаль.
Каждый человек может ошибаться, а близкие люди как раз и нужны для того, чтобы вопреки нашим промахам, дать еще один шанс. О таком дополнительном шансе я и попросила Матвея, а учитывая, что мой будущий муж, человек крайне добросердечный и, как оказалось, незлопамятный, он не смог мне отказать.
- Ты на него зол? – спрашиваю Матвея, поигрывая ножкой фужера, наполненного яблочным соком.
- Нет, тут другое, - отвечает мой муж.
У него в руках пузатый бокал. Виски со льдом.
Мы сидим в плетеных креслах на террасе нашего номера в одном из лучших отелей города. Расслабленные и уставшие. Я сняла сво атласное платье и укуталась в уютный махровый халат. Матвей в белоснежной рубашке с развязанным галстуком-бабочкой и в строгих черных брюках.
Муж.
Весь день перебираю эти три буквы на вкус.
Да, я уже была замужем. За моими плечами есть отношения в целых пятнадцать лет… Но почему-то сейчас кажется, что все это было не со мной.
Где-то слышала фразу, что второй брак – это триумф надежды над опытом.
Улыбнуло, но я полагаю, в этом что-то есть.
- Я не злюсь на отца, - продолжает Матвей. – Папа довольно авторитарен, и с годами мне пришлось свыкнуться с тем, что в наших сложных взаимоотношениях нет моей вины.
- Ты переживал?
- В детстве, конечно. Наверное, как любой ребенок, у которого холодный непринимающий родитель.
- Расскажи, - говорю, разглядывая, как лунный свет отражается в светло-серых глазах.
- Не хочу, чтобы это смотрелось, будто я плачусь, - давит смешок Матвей.
- Я тебя пожалею, - произношу многозначительно.
Оба тихо смеемся.
- Хмм… к примеру, - продолжает муж. – Отец никогда не был на моей стороне. Кто бы ни жаловался, он всегда больше поверил бы этому человеку, а не мне.
- Поэтому ты безоговорочно доверяешь Марку?
- Конечно, - кивает Матвей. – Что бы ни случилось. Я всегда буду верить ему и остальным нашим детям.
- А если обманут? – спрашиваю с интересом.
Мне на самом деле это важно.
А еще очень круто обсуждать со своим новоиспечённым мужем особенности воспитания наших детей. Наверное, еще поэтому, мне кажется, что этот мой брак будто бы первый.
С Лёшей мы практически никогда не беседовали. Сначала были молоды и особо нечем было поделиться, потом оба погрязли в заботах и обидах друг на друга.
С Матвеем же с первого дня мы обсуждали всё, что можно. С ним нет запретных тем, я не боюсь показаться глупой или неправой. Не боюсь раскрываться перед ним во всех смыслах.
Даже в сексе. Особенно в сексе.
- Ну, надо понимать, почему ребенок обманывает? - отвечает Матвей. – Скорее всего, боится. Страх – самая сильная эмоция, ради избегания которой дети идут на многое. Да и взрослые тоже. Ребенок должен быть за правду не потому, что страшно и хочет избежать наказания.
- А как тогда?
- Нужно прививать понятия справедливости, правды и честности. Какие-то нерушимые внутренние установки.
- Я боялась папу, хоть и любила, - делюсь задумчиво. – И врала, да. Знаешь, было постоянное ощущение, что хочется закрыться. И безотчётное беспокойство. Вот идет он с работы, из окна вижу... а внутри страх.
- Я никогда не боялся отца. Всегда говорил правду и, наверное, поэтому стал тем, кем сейчас являюсь. Во многом благодаря маме, конечно.
Матвей задумчиво потирает бровь, отставляет бокал на стол и складывает руку в приглашающий жест.
- Иди ко мне, любимая.
Кутаюсь побольше в халат и перебираюсь к нему на колени.
- Я рада, что ты именно такой, - говорю, устраиваясь у него на груди.
- Какой? – спрашивает он, крепко обнимая.
В мое бедро как обещание жаркой первой брачной ночи упирается каменный член. Столько нас ждет впереди, что глаза от счастья зажмуриваю.
- Самый лучший, - пожимаю плечами. – Моя первая любовь, - глухо смеюсь.
Матвей ухмыляется в ответ.
- Приятно, конечно. Пусть я и второй муж...
Морщу носик. Нашел что вспомнить.
- Всё-всё, не злись, королева, - произносит Матвей, поглаживая выпирающий животик.
- Много ты понимаешь, Матвеюшка, - говорю расслабленно. – Просто так бывает... и мне понадобилось некоторое время, чтобы это осознать.
- Что именно?
- Мой второй муж – моя первая любовь.
Эпилог. Матвей.
Спустя около трёх лет..
- Возьмите вот эту, - говорит мне продавец-консультант. – Малышкам очень такие нравятся. Визжат от удовольствия.
- Думаете? – спрашиваю с недоверием, посматривая на пупса ценой в треть моего нового телефона.
- Конечно, - улыбается девушка. – Эта кукла сгибает ножки и ручки, моргает глазками. Плачет, зовет маму, её можно кормить и посадить на горшок. Отдельно к ней предлагаю приобрести все дополнительные принадлежности и памперсы.
- Памперсы? – усмехаюсь.
- Да, - невозмутимо продолжает. - Еще можно докупить слинг и коляску.
Блд. Памперсы для куклы.
Жизнь к такому меня не готовила.
