Я часто целовалась с парнями. Это даже доставляло удовольствие и волновало. Но здесь было что-то запредельное. И таяли льды моего сердца, кололись острыми краями, и я вздрагивала от одного касания. Тело реагировало отзывчиво. Мелкими, будто электрическим разрядами, прокатилась волна по всему телу с содроганием. Оставалась пульсация внутри с лёгким смятением.
Губы Александра были горячими и мягкими. Они неспешно скользили по моим губам, приводя в трепет. Усиливалось биение моего сердца, доводя конечности до дрожи и робости.
Всё тело разделилось на секторы. Там, где касались моей спины мужские жаркие руки, — били вулканы. Там, где пальцы плутали в моих волосах, — накрывало тёплым покровом. Но всё сознание было направленно именно на поцелуй.
Губы слились. Его язык проехался по моим губам и неспешно проник в рот. И это было невероятное удовольствие, вырвавшее стон и заставившее закрыть глаза, чтобы углубиться в пучину чувств. Я раньше не задумывалась, что поцелуй — это проникновение в другого человека, крохотная часть физического слияния. Такая волнующая, умиротворяющая, заставляющая поддаваться и тянуться к партнёру. Сплетение языков — блаженное наслаждение, погружающее в негу. Как сладость, страстно желаемая, доставила удовольствие.
Я трепетала в руках сатира под его настырным лобзанием. Играла с ним языком, сосала его и тянулась всем телом. Руки скользнули на его плечи, и я склонила голову набок, чтобы пустить глубже, чтобы поцелуй окрасился страстью.
И голову затуманила вязкая лёгкая пелена. И ни о какой работе уже не могло идти речи. Мы хотели большего, и весь этот мир не имел значения, потому что зарождалась новая вселенная — любящая чета, пара между мужчиной и женщиной, как необходимая мирозданию ячейка. И мы с Санчесом словно поняли это, что важны наши отношения. Ни работа, ни деньги, ни заботы с хлопотами, а именно сейчас нам нужно уединение и полное воссоединение.
И это продолжалось долго. Не хотелось возвращаться в бренный, злой мир.
Санчес с трудом оторвался от меня. Мы тяжело дышали, как загнанные лошади, воспалённые от страсти и желаний.
В глаза друг другу заворожённо смотрели. Я пьянела сильнее, чем от поцелуя.
Его взгляд, укрытый серой дымкой, зелёной поволокой, утягивал меня в бесконечное пространство глубокой души. В глазах его миндалевидных, фантастичных и бездонных красноречиво отражались все чувства, что мужчина испытывал ко мне. И страсть там была на последнем месте.
— Солнышко, — прошептал он, с трудом справляясь с навалившимся возбуждением. — Главное, не бросай и не предавай меня. Не заставляй ревновать… Я страшно ревнив. Не слушай злопыхателей, их будет очень много. Но самое важное: всё мне рассказывай, не должно быть тайн между нами и недомолвок. Я всё сделаю для нас, — при этих словах он погладил мои плечи. — Всё, что в моих силах. И важно, чтобы ты за спиной стояла и поддерживала. Обещай мне.
— Обещаю, — выдохнула я, продолжая тонуть в его необыкновенных глазах.
Санчес улыбнулся с печалью и любовью. Провёл пальцем под моими глазами.
— Ещё полдня, — прошептал он. — Я быстро работу закончу и сразу уедем.
— Ко мне, — кивнула я.
— К тебе, — усмехнулся мой самый любимый мужчина и чмокнул в губы. — Сейчас пообедаем.
Он с большим трудом оторвался от меня, пытался продышаться.
— Умойся, я пока заказ сделаю, — строгим голосом сказал он, но я услышала, что голос дрогнул. Не будет он уже разговаривать со мной строго.
Никогда.
Я послушно делала, как он говорит. Нет, я всё время послушной не буду. И Санчес знает, что я с характером и упёртая. Но в данной ситуации я полностью ему доверяла, не хотела даже думать о самостоятельности, тем более о побеге и освобождении от своего босса. И не босс он мне вовсе, а любящий и любимый мужчина.
В приёмной у моего стола стояла молодая женщина-курьер. Она улыбнулась мне и протянула большой пакет с подарком для Марка. Я расплатилась с ней из резерва нашего отдела. Принесли обед. Официанты чинно прошли в кабинет Санчеса, а потом в его комнату. Я за ними.
В этот день был борщ со сметаной. Я, как чужая, сидела, сложив руки под столом на колени, и наблюдала, как Александр за мной ухаживает.
— Выйдешь за меня замуж? — неожиданно спросил он с улыбкой.
— Да, — залилась я краской.
— Распишемся завтра, я уже договорился. А на венчание свадьбу устроим.
Внутри брыкалось и дёргалось независимое самоуверенное чувство гордости. Ничего себе, властный босс! Очень быстро меня окрутил. С другой стороны, я невероятно рада этому, как девочка веселюсь в душе и ликую.
Разве не об этом я мечтала, впервые увидев его возле бани?
— Твои родственники не будут рады, — тихо сказала я и принялась быстро есть, пока опять что-то не случилось, отчего мне нужно будет убежать.
— Я предупредил своих родственников, и на день рождения Марка мы едем вдвоём, — чувствовалось, что он воспламеняется.
И главное, я у него виновата! А то, что я правду говорю, и его родня меня точно не примет, его не интересует. Я, продолжая есть борщ, быстро напечатала сообщение.
Солнце: «С репетитором по музыке собрался ехать. В том доме только ленивый на меня пальцем не покажет. Ты обидишь меня этим. А если там будет какая-нибудь Винера, я подерусь. Так что лучше езжай один».
Сатир: «Любой оскорбивший тебя, оскорбит меня. А я оскорбления не терплю».
Довольно-коварная улыбка появилась на моём лице. Меня вполне удовлетворил этот ответ.
Сатир: «Но это не значит, что ты ведёшь себя как подросток. Ты теперь леди».
Он ухватил пальцы моей руки своими длинными пальцами. В глаза бросался контраст по цвету кожи: его смуглая, тёмная с оливковым оттенком и моя фарфорово-белая. И температурный режим у нас совершенно разный.
И почему такие разные мы тянулись друг к другу?
Потому что захотели стать единым целым!
История 8. Забрал с работы замуж
Солнце: «Я стала женщиной».
Отправила сообщение Сатиру и улыбнулась. Лежала на подушке, лицом к стене под одеялом, потому что в комнате было прохладно. Неизвестно почему, но в этой квартире было не так жарко, как в старой хрущёвке. Поэтому в маечке и тонких хлопчатых штанах я прижималась к мужскому горячему телу, чувствуя, как ладонь Санчеса скользит по моим бёдрам. Я покрутила попой.
Сатир: «Ты бы так страстно не крутилась. Нужно подождать пару дней».
Он у меня внимательный и заботливый. Мне почти не больно, но я послушная. Откинула телефон в сторону и повернулась к нему, уложив голову на широкий торс. Стала высматривать мелкие чёрные волосики на груди, трогала их и дула. Санчес обнял меня и продолжил ползать по интернету, изучая новости в своём планшете. Открыл страничку соцсети и написал мне сообщение:
Сатир: «Кушать хочешь?»
— Ага, — протянула я и начала пальчиками крутить его чёрный крест.
Какой же у меня сатир горячий, нежный и ласковый. А ещё красивый. И пахнет вкусно. Я щекой потёрлась об него и блаженно вдохнула его запах.
Моя влюблённость замутила разум. Я балдела от своего мужчины. У него тело идеальное, мышцы крепкие. Без излишней растительности, так — мохнатенький. Пальцами провела по его жилистым рукам, где вены проступали. Сильный, желанный. В серо-зелёных глазах пелена влюблённая.
— Поехали пообедаем, — он отложил планшет и провёл подушечкой пальца по моим губам.
Это мой Александр, тот самый, который защита и опека, тот, кого я безумно люблю. Ради него я попытаюсь влиться в его странное, совершенно дикое для меня общество. Я побаивалась ехать на день рождение Марка. Но пока не сказала Санчесу об этом. И говорить не надо, он сам понимает, что я стесняюсь.
Любимый, самый лучший на свете. Очень надеялась, что ему всё понравилось этой ночью. Сегодня он назвал меня родной. И напомнил про роспись после обеда.
— Как мы будем венчаться? — блаженно прошептала я, продолжая изучать его чёрный крест. — Ты католик, а я православная.
