— Так же я предлагаю вам не встречаться, по крайней мере до заседания Совета. Вопросы? — Он посмотрел на нас с Уильямом.
Вопросов, честно говоря, была тьма, но я едва ли могла себя заставить озвучить хотя бы один из них. Полагаю, потому что доктор Левинсон не смог бы на них ответить. А если бы и смог, мне сильно не понравились бы ответы. Наконец я отрицательно покачала головой.
— К вам у меня сейчас вопросов нет, — откликнулся Уильям.
Левинсон кивнул.
— Тогда увидимся с вами завтра вечером.
Мы с Уильямом поднялись и дошли до двери, где нам предстояло разойтись в разные стороны. И я не знала, как долго мы еще не увидимся.
Перед дверью он замялся и повернулся ко мне, будто намереваясь что-то сказать. Одарив его грустной улыбкой, я направилась к двери одна.
Выйдя из главного офиса, я снова уставилась в пол и пошла к главному входу. Идти по коридору, рискуя встретить кого-то, не хотелось. Добравшись до машины, я обнаружила, что моя сумочка и сумка через плечо лежали на переднем сидении. Должно быть, Джейн или миссис Клири…
Сев за руль и уже собираясь завести машину, я услышала:
— Мисс Джеймсон, у вас есть какие-либо комментарии относительно выдвинутых против вас обвинений?
В ужасе подняв глаза, я увидела несколько репортеров и операторов, которые быстро направлялись ко мне. Поспешно нажав на газ, я с визгом выехала со стоянки.
В пути я постукивала большими пальцами по рулю и обдумывала варианты. Ни за что, черт возьми, я не могла пойти домой прямо сейчас. Мысль о встрече с папой и необходимости рассказать ему о том, что произошло, заставила мой желудок сжаться так сильно, что у меня перехватило дыхание.
А потом я поняла, что нужно делать.
Вытащив телефон из сумочки, я набрала единственного человека, которому могла позвонить.
— Привет, братиш, это Софи. Как думаешь, ты и пару твоих друзей могли бы оказать мне услугу?
Глава 19
Я восседала на сидении I-75, принадлежащему моему двоюродному брату Эверетту, а ветер развевал мои волосы и одежду.
Моя мама и отец Эверетта приходились друг другу братом и сестрой. Правда виделись мы редко, в основном по праздникам. Кузен вырос на родео, следуя по стопам отца, ну, и немного по моим — участвуя в заездах на бочках.
В восемнадцать он обменял лошадь на мотоцикл. И заявился в кожаном прикиде прямо на День Благодарения — это означало, что его, наконец, приняли в клуб. Там его называли Родео, но для семьи он так и остался Эвереттом.
Я встретилась с кузеном и двумя его приятелями в здании, принадлежащем клубу. Увидев двух здоровяков, я нервно сглотнула.
— Не дрейфь, кузина. Они на нашей стороне, помнишь?
— Стараюсь не забыть, — ответила я и, потянув Эверетта за рукав, спросила: — Если вы мне сейчас поможете, это же не значит, что потом я буду должна клубу?
— Может быть.
— Это будет типа… связано с сексом?
Эверетт рассмеялся.
— Думаешь, я позволю этим двоим дотронуться хотя бы до твоего мизинца? Или тем более — трахнуть тебя?
— Вот не хотелось бы.
— Не забивай свою маленькую красивую головку фигней про долги. Они готовы помочь бесплатно, но ты можешь подсластить пилюлю, купив ребятам ящик пива.
— И все? — с облегчением сказала я.
— Ага. Все.
— С радостью. Даже два ящика. Знаешь, по одному на каждого.
— Как по мне — этого более чем достаточно, — с ухмылкой заявил Эверетт.
— Тогда погнали.
Я уже подняла обтянутую штанами ногу, чтобы перекинуть ее через сиденье мотоцикла и разместиться позади кузена, как он остановил меня.
— Прежде чем мы начнем, ты точно уверена?
— На 110 процентов. — Он посмотрел на меня с сомнением. Я вздохнула. — Ну не могу я просто сложить лапки без борьбы.
Эверетт покачал головой и рассмеялся.
— Я просто хочу убедиться, что ты понимаешь, какой шквал говна можешь словить.
— Я сейчас и так уже по уши в говне. Вообще-то, скорее всего, я потеряла работу и все, ради чего трудилась. Так что, да, блядь, я готова.
Он поднял руки вверх.
— Ну раз ты так уверена, то я более чем счастлив тебе помочь.
— Отлично. Теперь давай это сделаем.
Эверетт бросил зажженную сигарету на землю и притоптал ее.
— За дело.
Оказавшись в квартале от клуба «1740», моя решимость пошатнулась. Кишки в животе скрутило в тугой узел. Казалось, что безрассудная уверенность проснулась во мне только под давлением надвигающегося заседания школьного совета.
Но потом я подумала о том, что уже потеряла и что еще могла потерять в будущем. И во мне снова проснулась смелость и решимость сразиться с противником.
Мы подъехали к «1740», и сквозь рев двигателей я крикнула Эверетту:
— Объезжай здание. С обратной стороны вход для персонала.
Он кивнул и припарковался с обратной стороны клуба. Двое его друзей поставили байки рядом. Я не знала их имен, потому что решила, что чем меньше знаю, тем лучше. Достаточно просто «головорезов».
К счастью, удостоверение все еще лежало у меня в бумажнике. Проведя им по картридеру, дверь открылась — огонек загорелся зеленым, а замок щелкнул, и мы зашли внутрь.
— Чтобы купить членство тут, наверное, надо продать почку, — задумчиво произнес Эверетт, разглядывая коридор.
— Ну да, обходится недешево.
В кабинку лифта мы вчетвером едва втиснулись. Закрыв глаза, я считала до десяти и старалась успокоить дыхание. Чем злее я становилась, тем сильнее сжимались мои кулаки.
Услышав голос одного из головорезов, я широко открыла глаза.
— Малышка готовится надрать кому-то задницу, — сказал он.
— Чертовски верно, — пробормотала я, когда открылись двери лифта.
Поскольку был вечер четверга, клуб не был забит до отказа. Я пробиралась сквозь толпу с Эвереттом и головорезами позади. И искала кое-кого. Единственную, у которого был и мотив, и потенциальный доступ в комнату наблюдения.
Я искала Каллу.
Стоящий за стойкой Лайл заметил меня и с удивлением распахнул глаза. Я не могла слышать его — слишком оглушительно били басы из динамиков, но по губам смогла прочитать: «О, черт…»
Потом его взгляд перескочил на человека в конце барной стойки, и я снова непроизвольно сжала кулаки.
Калла даже не подозревала, что ее ждало.
Я добралась до ее стула и схватила ту за волосы со всей силой, на которую была способна, сдернув эту чертову курицу с насеста. Не знаю, от чего ее крика было больше — от боли или шока.
— Какого черта, сука! — завизжала она.
Отведя руку назад, я двинула ей в нос.
— Это тебе за меня.
Потом хуком справа сбила Каллу на пол и встала над ней.
— А это — за Уильяма.
Когда музыка отрубилась, рядом уже кто-то вопил. В следующем моем воспоминании Эверетт оттаскивал меня от Каллы. Вышибала клуба попытался схватить меня из рук кузена, но один из громил оттолкнул его. Другой вышибала помогал Калле встать на ноги.
Нас окружила толпа. Тишина была такая, что можно было услышать, как падает иголка. Я уперлась ладонями в бедра.
— Ты, блядь, теперь счастлива, тупая мелкая пизда?
— Да я понятия не имею, о чем ты говоришь, конченая!
Я яростно покачала головой.
— Ты решила его потопить только потому, что не смогла поиметь! И надумала, что я его у тебя увела, а потому и мне решила испортить жизнь!
— Ты больная сука!
Я оглядела толпу.
— Этот кусок говна перед вами, сегодня саботировал карьеру человека. И теперь пытается прикинуться дурочкой, но не нужно быть сраным ученым, чтобы понять, что это она обклеила мою школу фотографиями из клуба.
Раздались ахи, которые превратились в низкий гул шепота.
— Клуб «1740» известен безопасностью и строгим допуском. Никакой среднестатистический Джо не смог бы появиться здесь, чтобы украсть видеозапись. Только член клуба или сотрудник мог сделать такое. Да и для того, чтобы сделать нарезку из видео и распечатать фотографии, тоже нужна уйма времени. Серьезная самоотдача, верно? Я вот думаю, что должна быть чертовски веская причина, чтобы хотеть это сделать.
