Я бросила взгляд на деревянный пол.
— Может быть, это и есть я, — пробормотала я.
Мама снова вздохнула и обреченно кивнула.
— Я поговорю с твоим отцом, постараюсь его успокоить. Но ты наказана, как минимум, на две недели. В течение этого времени ты не должна видеться с ним. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на себе, снова пришла в норму, — она повернулась, закрывая мою дверь, грусть легла тяжким грузом на ее плечи.
В тот момент, когда мама вышла из комнаты, слезы обожгли мне глаза, предупреждая о надвигающемся потоке. Спорить с родителями и причинять им боль было ужасно, но я больше не могла молчать. Необузданные эмоции захлестнули тело.
Я схватилась за комод, чтобы удержаться на ногах. Все безделушки и милые вещицы, которыми он был заставлен — фотографии с соревнований по черлидингу, Колтон, нежные розовые шкатулки, полные украшений — казались мне очередным ударом, напоминая о том, кем я должна быть: «Вернись в эту роль, Джеймерсон. Так будет проще, и все будут счастливы».
Кроме меня.
Рыдание вырвалось из моего горла, когда я смахнула все с комода. Раздался грохот, вещи полетели на пол. Фарфор, стекло и керамика разлетелись на мелкие осколки по деревянному полу.
Я рухнула на кровать, свернувшись клубочком. Несколько слезинок скатились по щекам, но остальные я сдержала. Я чувствовала бушующее внутри меня горе. Как я уже говорила Хантеру, если я дам волю эмоциям, действительно позволю себе скорбеть, они захлестнут меня, утащив на самое дно.
А что, если я не вернусь?
Глава 21
Джеймерсон
Первая половина новогодних каникул прошла в каком-то бесчувственном осознании происходящего. Рождество всегда было моим любимым праздником, но в этом году мне было сложно ощутить радость. Я была благодарна за то, что жива и могу провести это время с семьей, но печаль следовала за мной, как тень. Единственное, что меня хоть немного радовало, это восторг сестры. Я хотела, чтобы ее Рождество стало еще более волшебным.
— Рис? — я поманила ее пальцем, предлагая пойти за мной. На ней была пижама в праздничной тематике — рождественский подарок от мамы. В этом году маме удалось купить одинаковые пижамы для всех. Я улыбнулась, увидев, как папа надевает свои фланелевые штаны с изображением Гринча-похитителя Рождества. Мне досталась пижама с олененком Рудольфом, а Рис — с феей Динь-Динь в новогоднем наряде.
— Что? — спросила она, спрыгивая со стула у раковины.
— Пойдем со мной. У меня есть сюрприз.
Она выскочила из ванной.
— Что? Что это, Джей-Джей?
— Увидишь, — я повернулась к своей комнате. Сначала я хотела сделать это в ее комнате, но не было никакой возможности удержать ее снаружи столько времени, сколько мне было нужно.
Она вошла в мою комнату, осматривая ее в поисках подарка или явного сюрприза.
— Садись сюда, — я указала на подушки и фонарь на полу.
— Что это? — спросила она, указывая.
— Садись, — я подошла и выключила свет. Сестра напряглась, она все еще боялась темноты. — Ты мне доверяешь? — я села рядом с ней.
— Да, — она прижалась ко мне. Я легла на спину, и она последовала за мной. Затем я включила фонарь. Потолок засиял белыми рождественскими лампочками и свисающими снежинками.
— Ого! — воскликнула она.
Я нажала другую кнопку на пульте, и по потолку закружился еще один свет, создавая впечатление снегопада. Огоньки сверкали и переливались. Это было прекрасно.
— Безумно красиво, — прошептала она. — Это волшебно.
— Да, — я прижалась к ней поближе. — Я люблю тебя, малышка.
— И я люблю тебя… до луны и обратно, — прошептала она, положив голову мне на плечо.
— До бесконечности и дальше.
Она пыталась бороться с сонливостью, но вскоре сдалась. Ее грудь поднималась и опускалась в ровных, спокойных вздохах.
— Рис? — позвала мама из коридора. — Тебе уже пора спать. Если ты хочешь, чтобы Санта… — мама остановилась, судя по звуку, возле комнаты Рис. — Рис, где ты, детка?
Вскоре дверь моей комнаты открылась, и вошла мама. Я приложила палец к губам. Мама сложила руки на груди, опершись бедром о дверной косяк, ее лицо растянулось в теплой улыбке. Прошло всего несколько секунд, прежде чем она легла на пол по другую сторону от Рис.
— Так вот чем ты занималась весь день, — прошептала мама. — Это прекрасно, Джейм.
Мы смотрели вверх, наблюдая за танцующим по потолку светом.
— Что происходит? — папа подошел к моей двери и посмотрел вверх. — Ух ты. Это невероятно, Джей-Джей.
После ссоры из-за татуировки отношения между мной и родителями стали напряженными. Мы больше не ругались по этому поводу, но они каждый раз раздраженно цокали языком, когда ее видели.
Он вошел и опустился рядом со мной. Мы вчетвером лежали, слыша, как нежное дыхание Рис касается моей щеки.
Папа нарушил тишину:
— Знаешь, нет ничего, чего бы мы не сделали для тебя и твоей сестры. Нам трудно отпустить тебя. Мы хотим, чтобы ты была в безопасности.
— Да, я знаю.
Мама перегнулась через Рис и взяла меня за руку.
— Мы очень любим тебя, Джейм.
— Я тоже вас люблю.
Папа взял меня за другую руку. Я посмотрела на руку, которую держал отец, на летящую на моем предплечье татуировку в виде птицы. Казалось, я вижу, как от нее отлетает еще одно перо, обретая свободу.
На моих губах появилась улыбка.
Я сжала обе их руки.
— С Рождеством.
— С Рождеством, — ответили они в унисон.
***
Остаток каникул пролетел в тумане праздничных встреч и тусовок с семьей. Даже после того, как родители сняли с меня наказание, я держалась ближе к дому. Несколько раз мы виделись со Стиви. Она нужна была мне, чтобы не сойти с ума. Она должна была закончить физиотерапию после праздников, но ее мама уговорила врачей продлить лечение еще на месяц. Думаю, это был ее способ удержать Стиви дома. Я была благодарна, потому что не хотела, чтобы она уезжала.
Целую неделю не работали ни физиотерапевт, ни психотерапевт, поэтому за все каникулы я побывала на приеме только дважды. А после Нового года одно из моих понедельничных занятий было временно перенесено на вторник, день Хантера, но он так и не появился.
Не то чтобы я следила за дверью или что-то в этом роде.
— Эй? Ты мне помогаешь или как? — Стиви застонала, держа ноги в воздухе. Я резко отвела взгляд от двери, щеки залились румянцем, в надежде, что она не заметит моего пристального внимания к каждому, кто входил или проходил рядом с входом.
— Извини, — я толкнула ее ногу вниз. Сегодня на повестке дня были упражнения на укрепление нижнего пресса и спины.
— Надеешься, что в зал войдет кто-то высокий, темноволосый и сексуальный?
— Нет, — резко ответила я.
— Ага. Конечно, — на ее лице появилась понимающая улыбка. — Эй, я тебя не виню. Задница этого парня определенно входит в мой топ лучших. Я тоже скучаю по ней.
— Я слышу одну болтовню, — отозвался Джастин.
Стиви закатила глаза и подняла ноги, чтобы я снова толкнула их вниз. Мы повторили это еще несколько раз, прежде чем она расслабилась на мате, вытирая капельку пота со лба.
— Уф… кажется, на сегодня хватит. Твоя очередь, Виски.
— Ого. Целых пять подъемов ног.
— Посмотри-ка, кто-то дерзит, — Стиви приподняла бровь, убирая со лба светлые волосы. Внутри они были окрашены в черный цвет. Она встала на ноги, поправляя хвост. — Я хорошо тебя тренирую, юная ученица. Мне нравится эта твоя новая манера поведения.
— Только ты ее и одобряешь, — я села на мат, уже предчувствуя боль от этого упражнения. Моя травма распространялась на нижнюю часть спины, и мышцы вдоль позвоночника всегда болели.
— Ого. Неужели в школе и дома все еще борются с новой и улучшенной Джейм?
— Борются — это мягко сказано, — я легла на спину, подняв ноги. Я уже чувствовала напряжение в спине. — Родители решили игнорировать мою татуировку. Если они ее не замечают, значит, ее нет. Мама постоянно пытается уговорить меня вернуться в чирлидинг или попробовать себя в волейболе, что угодно, лишь бы я снова чем-то занялась.
