А теперь я позволяю Джессе войти в наш дом.
Но что еще я могу сделать?
Я точно не могу встретиться с ней на людях или в баре. Это должно остаться в тайне, пока мы не разработаем план.
Это нелегко исправить.
Моя дочь годами считала другого мужчину своим отцом, а теперь я должен войти и сказать: «Сюрприз! Я твой отец».
На лице Джессы появляется раздражающая ухмылка, когда она бросает результаты на стол.
— Я же говорила тебе, засранец.
Я вырываю бумагу обратно, распаляясь, и указываю ею на свою грудь.
— Это я засранец? Не ты ли скрыла, что у меня есть чертова дочь? Мало того, ты заставила ее поверить, что у нее был другой отец в течение многих лет! Насколько это хреново, Джесса?
— Ты не хотел меня! — кричит она.
— Это не значит, что я не хотел ее!
— О, пожалуйста, — усмехается она. — Ты, отец, особенно в то время? Ты бы сказал, что не готов.
— Отвали. Не говори этого дерьма. — Гнев распространяется по моему телу. — Что мы будем делать дальше?
Хватит нести чушь. Нам нужно разобраться с этим дерьмом.
— Ты мне скажи. Судя по всему, ты решаешь все вопросы и не отвечаешь на мои звонки. Хочешь ли ты быть в ее жизни?
Это вообще вопрос?
— Да, блять, я хочу быть в жизни своей дочери.
— А как же твоя маленькая подружка, а? Ты ей уже рассказал? — Она закатывает глаза и переносит вес с одной ноги на другую. — Боже, я ненавижу видеть ее рядом с Элли. Я делаю все, что в моих силах, чтобы избежать этого.
— Поверь мне, я уверен, что она делает то же самое в отношении тебя.
Она оживилась, на ее лице появилась лукавая ухмылка.
— Значит ли это, что она знает?
— Не твое дело. — Я опираюсь локтем на стол и потираю лоб обеими руками, отгоняя боль в облике Джессы.
— О, она не знает. Это будет интересно. Хочешь, расскажем ей вместе?
— Заткнись, блять, — выдавил я из себя.
— Когда ты хочешь встретиться с Молли? — Она кладет руки на свои стройные бедра.
— Нам нужно ее успокоить. — Черт. Мне и самому нужно это сделать. — Она знает, что Пит не ее отец?
Она кивает.
— Она еще не знает о тебе. Она несколько раз спрашивала, кто ее настоящий отец, но я хочу, чтобы мы сделали это вместе. Пока я не найду дом, я буду жить у бабушки с дедушкой, пока они во Флориде. Ты можешь приехать сегодня вечером и познакомиться с ней. В шесть часов, хорошо?
— Конечно. Я приду. Мне нужно что-нибудь принести? — Она облизнула губы. — Бутылка вина была бы кстати.
— Нашей дочери не нужно вино, чтобы я ее навещал, — сурово отвечаю я.
— Неважно. — Ее взгляд устремлен вверх. — Это было бы неплохо для меня, чтобы пережить эту напряженную ночь.
Я провожаю ее до двери.
— До свидания, Джесса.
Она машет рукой с излишним энтузиазмом.
— Увидимся вечером.
***
Я ненавижу себя.
— Привет, детка, — говорю я Сьерре по телефону.
— Привет, — щебечет она. — Я собираюсь домой. Тебе что-нибудь нужно, пока меня не будет?
Домой. Она возвращается домой, а я собираюсь, черт возьми, лгать ей.
Во рту появляется кислый привкус.
— Я в порядке. Я хотел сказать тебе, что сегодня я не работаю. — Мне нужно уйти, пока она не пришла. Я не могу смотреть ей в глаза.
— О-о, босс звонит? — поддразнивает она.
Я заставляю себя хихикать.
— Коэну нужна помощь в «Twisted Fox». — Я кривлюсь от того, как легко выходит ложь. — У них не хватает сотрудников, а остальные в отпуске.
Я сегодня весь день врал. Мне нужно рассказать Сьерре о моей дочери, но, между нами, все так чертовски хорошо. Не говоря уже о том, что она отказала мне в квартире. Она была права. Это поставило бы ее в то же положение, что и Девина. Мне нужно придумать идеальный способ выложить ей все и молиться, чтобы она не взбесилась.
Черт.
Мало того, что в нашей жизни появляется дочь, так еще и Джесса — цыпочка, которую она терпеть не может.
Черт. Я даже не знаю, почему я это скрываю.
Я — киска. Вот и все.
— Ты не можешь попросить Майки сделать это? — спрашивает она, отвлекая меня от моих переживаний.
— Это слишком сложно, объяснять, что к чему в ночную смену. Я помогал Коэну открывать его бар и знаю, что к чему.
Я слышу разочарование в ее тоне.
— О, хорошо. Тогда увидимся позже. Если тебе понадобится дополнительная помощь, я не против присоединиться.
— Я спрошу его и дам тебе знать, хорошо? Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Я ненавижу себя еще больше, когда вешаю трубку.
Хуже того, у меня есть сообщение от Джессы с адресом и эмодзи в виде улыбающегося лица.
***
Я потею.
У меня голова идет кругом.
Я страдаю от беспокойства больше, чем за всю свою жизнь. Я собираюсь встретиться со своей дочерью.
Мое сердце бешено колотится, когда я паркуюсь у дороги от бабушки и дедушки Джессы. Мне не нужно, чтобы кто-то увидел там мою машину.
Я глотаю воздух, мои руки вспотели, когда я постучал в дверь. Она распахивается, и я отшатываюсь назад, как только вижу ее.
Она прекрасна.
У моей дочери темные волосы, такие же, как у меня. Они заплетены в тугие французские косы с красными бантами на конце каждой. На ней фиолетовая футболка с единорогом, штанишки в горошек и туфельки с единорогом.
Ее рот расплывается в предвкушающей улыбке.
— Привет! Кто ты? Мама говорит мне не открывать дверь незнакомцам, но иногда это девочка-скаут, продающая печенье. Я люблю печенье от девочек-скаутов, и я сказала маме, что хочу стать одной из них, чтобы съесть все печенье в мире.
Святое дерьмо.
Она очаровательна.
— Но ты мальчик, а мальчикам не разрешается быть скаутами. У тебя нет печенья. Пока-пока.
Я останавливаю ее, чтобы она не закрыла дверь.
— Стоп, я друг твоей мамы, и, к сожалению, у меня нет печенья. Но я принесу в следующий раз.
Друг?
Способ запутать ее еще больше.
Она машет рукой и приоткрывает дверь.
— Мама! — кричит она. — У двери стоит человек без печенья! Он сказал, что он твой друг!
Джесса подходит к двери с бокалом вина в руке.
— Молли, дорогая, это Малики, друг, о котором я тебе говорила, что он придет на ужин.
Ужин? Я не соглашалась на этот гребаный ужин.
Джесса одета в облегающее красное платье, обнажающее множество декольте, она босиком, а ее волосы стянуты в тугой хвост. Нельзя отрицать, что она привлекательная женщина. Именно это привлекло меня к ней и заставило трахать ее так много раз. Я игнорировал ее безумие в обмен на ее сексуальность.
— Заходи, — говорит Джесса, махая мне рукой, а Молли стоит позади нее. — Я не видела, как ты подъехал.
— Я припарковался на соседней улице.
— Конечно. Ты же не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь увидел.
Мое сердце подпрыгивает, когда Молли бежит по коридору. Я следую за ней в гостиную, где на журнальном столике разложены книжки-раскраски, а на диване — куклы. Я нерешительно смотрю на Джессу, спрашивая разрешения, и она улыбается, кивая головой в сторону Молли.
Мои шаги медленные, и я опускаюсь рядом с Молли на пол, сохраняя дистанцию, между нами.
— Что ты делаешь?
— Раскрашиваю, — говорит она, констатируя очевидное и беря в руки карандаш.
Ее голова наклоняется в сторону, когда она раскрашивает единорога того же цвета, что и на ее футболке.
— Что ты раскрашиваешь?
Она держит книгу и указывает на нее мелком.
— Это единорог и замок, в котором он живет.
Я контролирую свое дрожащее дыхание.
— Вау, ты очень хорошо раскрашиваешь.
— Спасибо! Я очень много тренировалась, потому что скоро начну учиться в школе! Папа сказал, что мне нужно раскрасить линии, прежде чем я пойду! — Она уронила карандаш и нахмурилась. — Ну… — Ее взгляд устремлен на Джессу. — Это сказал мой старый папа. Он больше не хочет быть моим папой.
Я делаю вдох, и Джесса бросается к Молли, чтобы присесть рядом с ней на корточки.
