Геллиец увидел танцующих среди рабынь Виолу и Като. Аристократки взмахивали длинными подолами, кружились, хлопали в ладоши.
Островитянин жадно разглядывал сестру хозяина и не мог наглядеться.
Красивая и недоступная… Полубогиня-тлания, которая, возможно, никогда не узнает, что сегодня чужой раб будет сражаться за её счастье не на жизнь, а на смерть.
Окна мужской половины дома горели ярче обычного. Там пировали нобили, и Мэйо поднимал заздравные кубки, осыпая лживыми комплиментами Ливия.
Мэйо, на прощание крепко обнявший Нереуса и шепнувший ему:
— Не дай себя убить.
Мэйо, чье сердце от волнения колотилось так, словно он сам должен был шагнуть на песок злосчастной ямы.
Мэйо, не догадывающийся, насколько это оказалось важно для его раба — ощутить настоящую поддержку друга в трудный час.
Бешеный стук сердца был красноречивее всех клятв, заведений и обещаний.
Нереус понял, что тлан действительно боится потерять не вещь, не дорогую собственность, а близкого по духу человека.
— Ты чего тут отираешься? — грубо спросил привратник.
— Господин Мэйо послал меня в город. Я должен привести к нему приглянувшуюся шлюху из борделя, где он изволил недавно отдыхать, — без запинки солгал лихтиец.
— Разрешение у тебя есть?
Меченосец протянул бумагу с печатью:
— Да. Хозяин велел показать это вигилам, если те остановят на улице.
— Так иди быстрее, тупая скотина! Не заставляй его ждать! — мужчина схватил невольника и вытолкал за ворота. — Беги со всех ног, бестолковый мальчишка!
Нереус побежал.
Неспеша.
Согревая мышцы.
Разгоняя кровь.
Страха не было. Только желание поскорее закончить трудное дело.
Он зашëл в кабак и на словах передал отцу Лауры короткое послание от Мэйо.
Выслушав раба, мужчина кивнул:
— Конечно, я помогу.
Он позвал дочь и велел постелить геллийцу в небольшой каморке у лестницы.
Укладывая на матрас набитую соломой подушку, девушка спросила у меченосца:
— Для меня тоже припасено поручение?
— Очень важное, — Нереус взял её за плечи. — Пожалуйста, запомни и ничего не перепутай.
Он подробно рассказал о плане Мэйо, и Лаура улыбнулась:
— Мне не терпится снова его увидеть. Твой хозяин — очень добрый и красивый, как морской бог.
— Я тоже надеюсь, что сегодня мы простились с ним не навсегда.
— Будешь ужинать?
— Что-нибудь лëгкое и немного вина.
— Бои начнутся в полночь. Ты ещë успеешь и поесть, и отдохнуть, и помолиться.
— Поцелуешь меня на удачу?
Лаура ответила не словом, а действием: прильнула к губам Нереуса и долго не размыкала объятий.
— Возвращайся сюда с победой, — весело сказала девушка.
— Я постараюсь.
Ближе к полуночи геллиец вынул из сумки лекарство, притупляющее боль, и выпил ровно столько, сколько посоветовал Мэйо.
В комнату заглянул отец Лауры:
— Пора идти. Ты готов?
— Да, — сказал меченосец, поднимаясь с лежанки.
Вдвоём они зашагали по тёмным переулкам на окраину Силлада.
— Зло только от этих боëв, — проворчал мужчина. — Дурное занятие.
— Я вызвался не ради денег. На кону счастье моих друзей и любимой девушки.
— Тогда желаю тебе удачи.
— Благодарю.
Оставалось уладить последние формальности.
Нереус отыскал главного распорядителя и отдал ему верительные письма с печатью Дома Морган.
В документах, подписанных Мэйо, значилось, как надлежит поступить с выигрышем в случае победы его раба.
На случай проигрыша было указано, где похоронить тело невольника.
— Чудно, — цокнул языком распорядитель. — Неужто ему не всë равно, где станут гнить твои рабские кости? Охота выбрасывать такие деньги на погребение?
— Мой хозяин богат и славится своеобразными поступками. Кроме того, он имеет привычку досконально проверять исполнение своих поручений.
— Последнее у него от родителя. Сар Макрин известен скрупулëзным отношением к деталям.
— Я плохо знаю отца хозяина.
Распорядитель позвал старшего помощника:
— Высокородный господин Мэйо из Дома Морган уведомляет нас, что заключил спор с будущим зятем, господином Ливием, о том, чей раб сражается лучше. Высокородный Мэйо предлагает испытать невольника из Геллии против гладиатора господина Ливия.
— Я помню этого раба, — сказал помощник. — Он уже сражался и понравился зрителям.
— Придумай ему звучное прозвище и удвой ставки на бой.
— Будет исполнено. Эй, геллиец, сперва дерись не в полную силу, разогревай толпу, покажи ей своего внутреннего зверя. Как почуешь, что запахло горячим, спусти его с поводка. Усëк?
— Да, я всë понял, — спокойно ответил Нереус.
Он ушëл в сторону и прислонился спиной к дереву, ожидая начала состязаний.
Сперва островитянин следил за дерущимися в яме невольниками, а затем высмотрел зрелище поинтереснее.
Высокий полукровка эбиссино-поморского происхождения, доверенное лицо прохвоста Ливия, устроил разборки с главным распорядителем боëв.
Первый активно жестикулировал, второй тряс перед лицом оппонента верительными документами.
Пока бушевал скандал, приведённый полукровкой рон-руанский гладиатор с ухмылкой подошëл к меченосцу.
— Приветствую, светлоголовый!
— И тебе хорошо потеть, бритая голова.
— Векос.
— Нереус.
— Ты с какой арены? Из Парты?
Геллиец помотал головой:
— Я не из вашего племени. Охраняю высокородного нобиля.
— За что же он тебя так невзлюбил, что бросил сюда умирать?
— Я сам вызвался.
Полукровка, пунцовый от гнева, подскочил к лихтийцу:
— Откуда у тебя эти письма, да? Не было никакого спора, да? Кто подделал печать твоего хозяина, да?
— Следи за языком, да! — хищно осклабился Нереус. — Мой хозяин — полубог, носитель ихора. Его слово — священно. Обвиняешь во лжи — предоставь доказательства, иначе пойдëшь под суд за клевету на прямого потомка тланов.
— Глаза вниз, да! — завизжал полукровка.
— Отсоси, да! Я пришëл драться, а ты можешь сбегать, пожаловаться моему хозяину. Заодно отсосëшь и у него!
— Что сказал, да? Тебя приколотят к кресту, да!
— Ну, хоть не повесят на твоëм длинном языке!
Векос заржал во весь голос.
— Убей его, да, — прошипел полукровка. — Понял, спатарий, да?
Гладиатор изобразил покорность:
— Будет исполнено.
Довольный полученным ответом прислужник Ливия с гордым видом удалился на приличное расстояние.
— Как я от него устал… — выдохнул Векос.
— Понимаю. Мерзкий тип.
— Он обещал мне другого соперника.
— Это долгая история.
— Хозяева играют нами, как фишками, меняя по своему желанию и выкидывая с доски. В Рон-Руане у меня был шанс попасться на глаза Императору, заработать в боях рудис. Здесь — ничего. Колодки днëм и яма ночью. Мерт бы их всех побрал.
— Если боги не оставят меня сегодня, вскоре поплыву с господином в столицу, погляжу так ли она хороша, как говорят.
— Выпить охота.
Нереус быстро глянул по сторонам:
— У меня есть. Вино с травами. Будешь?
— Буду, — Векос подступил ближе.
— Держи, — меченосец достал из сумки небольшой флакон. — Пей. Я заслоню тебя от лишних глаз.
— Богатый ты парень, — глотнув терпкий напиток, прошептал гладиатор. — При золоте и при вине. Без ошейника и пахнешь благовониями. Одно слово — счастливчик.
— Пусть Боги решат, кому ниспослать победу.
— Согласен! — улыбнулся Векос.
Рабы пожали запястья, глядя друг другу в глаза.
Помощник распорядителя жестом велел им готовиться к схватке.
Нереус отдал свою одежду и сумку отцу Лауры, наспех обмазался маслом.
Через пару минут островитянин вышел на песок и увидел обнажённого гладиатора. На его теле оказалось больше шрамов, чем полос на шкуре зебры.
Векосу было лет двадцать шесть. По закону через четыре года он мог попытаться выкупить себя из рабства.
Лихтийцу предстояло носить серьгу минимум двенадцать лет.
