Как более опытный боец, гладиатор взял инициативу на себя. Он двинулся широким полукругом, заигрывая с толпой.
Нереус переместился к центру, оценивая ширину шага соперника, его скорость и длину рук.
Векос атаковал с прыжка. Отточенным до мелочей движением. Будь у него в руке привычная спата, лихтиец получил бы неглубокий, но длинный порез.
Нереус уклонился от кулака противника и почти инстинктивно сделал подсечку, опрокинув его на лопатки.
Помня о том, что прежде всего нужно подогреть интерес зрителей, меченосец не стал продолжать атаку, наваливаться на соперника сверху, а спокойно отступил, дав ему возможность одним рывком вновь поставить себя на ноги.
Векос опять пошëл на сближение. В этот раз предприняв обманный финт. Правой рукой гладиатор лишь обозначил удар по щеке Нереуса, зато левой от души двинул в челюсть.
У геллийца зазвенело в ушах.
Спатарий выжидал, позволив парню оправиться от боли.
Меченосец сплюнул кровь, потëкшую из прикушенного языка, и двинулся на соперника.
Они обменялись несколькими мощными ударами по рëбрам, потолкались плечами.
Векос обхватил Нереуса, сдавливая и пытаясь оторвать от земли.
Островитянин вывернулся, стукнув пяткой ему по голени, обеими руками вцепился в скользкое от масла запястье гладиатора и со всей силы дëрнул вперёд.
Спатарий отлетел к краю арены.
От зрелищного приëма толпа пришла в восторг.
— Давай! Ещё! Убей! — орали со всех сторон.
Рон-руанский боец быстро вернулся в центр круга. Стал бить издалека, поочерёдно выбрасывая руки.
Нереус подлез под них, чтобы выполнить популярный в панкратионе бросок.
Стремительным движением он стиснул правую руку противника, крепко обнял его и, отклонившись назад, перекинул через себя.
Оба невольника упали на песок, но лихтиец оказался сверху.
Он тяжело дышал, уже потратив немало сил.
Уперев колено в плечо Векоса, меченосец заломил ему руку.
Взгляды бойцов встретились.
Гладиатор знал, что у соперника два пути: или отпустить, или сломать.
Обоим нужна была победа.
Нереус отпустил.
Понимая, что совершает ошибку, о которой вскоре может крепко пожалеть.
— Вставай, — сказал геллиец.
Векос поднялся.
И его словно подменили.
Внутренний зверь вырвался на свободу.
Гладиатор обрушился на лихтийца: бил по лицу, в шею, в грудь.
Согнул.
Прошëлся коленом в пах, в печень, в ухо.
Боль ослепила и оглушила меченосца. Он пробовал уклониться, закрыться руками, но ничего не получалось.
Островитянин упал разбитым лицом в песок.
— Вставай! — прохрипел спатарий.
Нереус с трудом поднялся и снова принял на себя огромное количество ударов.
Он упал. На зубах скрипел окровавленный песок.
— Вставай!
Геллиец попытался… Руки почти не слушались. Перед глазами всë плыло и двоилось.
— Вставай! — повторил Векос и с размаха пнул соперника в живот.
— Убей! Убей! Убей! — скандировала толпа.
— Зачем ты сюда полез? — сквозь зубы процедил гладиатор.
Он вцепился в волосы лихтийца, потянул вверх, показывая зрителям его искажëнное болью лицо.
Нереус выдавил улыбку, но получилась жуткая гримаса:
— Еë… зовут… Виола…
Векос поставил его на ноги, развернул и придержал за плечи.
Два невольника замерли нос к носу.
— Красивая?
— Очень…
— Бей лбом, — посоветовал гладиатор.
Нереус двинул ему головой в переносицу. Коротким ударом навесил в печень.
Третий, завершающий выпад пришелся на горло.
Хрипя, Векос повалился на бок.
— Убей! Убей! Убей!
Гладиатор вытянул указательный и средний пальцы, прося решить его судьбу.
Чувствуя, что дело плохо, геллиец постарался его поднять:
— Вставай, вставай скорее… Они не пощадят.
— К Мерту…
— Вставай!
Нереус обнял спатария, упрямо потянул его вверх:
— Пожалуйста… Я не хочу лишать тебя жизни.
— Торжествуй… Они это любят…
Лихтиец отпустил гладиатора. Шатаясь, направился к толпе.
Обезболивающее помогало сохранять ясность сознания.
— Боги милосердны! — крикнул Нереус. — Все до единого! Даже Паук! Я был в его храме!
Голоса зрителей стихли.
— Даже Паук! — повторил меченосец. — Мой хозяин — тлан, хранитель ихора. И я не встречал никого добрее, чем он. Потому что боги милосердны! Разве вы не хотите быть, как они?! Вы просите давать вам, а не отбирать! Так не отнимайте сами! Не отнимайте жизнь! И уподобитесь богам!
Нереус услышал аплодисменты, которыми было принято награждать талантливых ораторов.
Немногочисленные женщины замахали платками.
Мужчины поднимали пальцы к небу.
— Отпусти! — заорал кто-то и другие подхватили.
— Отпусти! Отпусти! Отпусти!
Главный распорядитель посмотрел на рабов, на гомонящую толпу, и принял решение:
— Во славу богини Аэстиды, покровительницы этой недели года… Помилован!
Его слова были встречены всеобщим ликованием.
Нереус отдал себя толпе. Нашлось немало желающих собрать пот и кровь одержавшего победу бойца.
Отец Лауры с трудом пробился к парню, отвëл его в сторону и помог одеться.
— Экий ты… — бурчал мужчина. — И драться, и говорить мастак.
— Хозяин давал мне книги. По риторике, — лихтиец достал из сумки мазь и нанëс на саднящую кожу.
— Отлежаться тебе надо. Крепко ведь досталось…
— Кости целы, только зуб поломал… Ерунда. Попью лекарства и буду лучше прежнего.
— Обопрись на меня. Дойдем как-нибудь. Лаура бульон сварит…
— Мой выигрыш? Отдали?
— Да-да, — хмыкнул мужчина. — Напихали тебе полную сумку бумажек. На них печать с птицей.
— Хорошо.
— Лучше б деньгами взял. Это какая сумма? Дом купить можно.
— Мой дом там, где хозяин.
— Чудной он у тебя… И правда, с виду человек, а начинка другая.
— Завтра он всем покажет… Свою начинку, — радостно заявил раб.
Глава двадцать восьмая
Ливий мерил шагами кубикулу, сердито бормоча под нос ругательства. После обильных возлияний на пирушке голова раскалывалась от боли.
Он рассчитывал получить добрые вести о победе Векоса, подсчитать выигрыш и спокойно лечь спать.
Но судьба распорядилась иначе…
Едва на небе забрезжил рассвет, к другу заглянула Като.
— Что-то не так? — спросила блондинка, зябко кутаясь в полупрозрачный плащ.
— Всё не так, — в голосе нобиля послышались нотки отчаяния.
— Рассказывай.
— Твой… Наш гладиатор проиграл!
— Этого не может быть.
— Он проиграл, Като.
— Почему? Я же обо всëм договорилась. Противник…
— Противник был другой, — мужчина рухнул в кресло.
— Кто?
— Геллийский сопляк, таскавшийся хвостом за поганцем Мэйо.
Вдова слегка побледнела. Эта новость стала неожиданным ударом.
— Сын Макрина, чокнутый недоносок, обвëл меня вокруг пальца, — продолжил Ливий. — Он жрал и пил возле меня, а его раб в это время бился в яме.
— Он сумел одолеть Векоса?
— Представь себе. Разыграл целый спектакль. Толпа чуть ли не на руках вынесла его с песка!
Като присела на заваленную подушками лавку:
— Где сейчас этот мальчишка? Нужно его допросить.
— Так и не вернулся. Его увëл какой-то бородач.
— Нам следует успокоиться…
— Я разорëн. Понимаешь? Разорëн! Уже нет смысла в этой свадьбе.
— Смысл есть. У Дома Морган хватит средств покрыть твои долги. Мэйо обожает сестру и не допустит, чтобы еë новую семью лишили крова.
— Мэйо знает про яму!
— Знает, — согласилась Като. — И даже решил немного подзаработать на боях. Но про твои финансовые проблемы известно лишь узкому кругу лиц. Мы тщательно бережëм эту тайну…
— Мэйо намеренно выставил своего раба против моего. Тому есть доказательства.
— Значит, он услышал от кого-то из слуг про Векоса и выдумал дерзкую шалость, какими прославился на весь Таркс. Шутка удалась, и теперь он будет ждать твою реакцию. Просто не подавай виду. Словно произошедшее ничуть тебя не задело.
