— Прости, — поджимаю губы, начиная снимать с себя украшения, понимая, что разговор приходит к концу. — Я не должна была затрагивать твою память о Ариане. И надеюсь, что она жива и выросла достойной девушкой, — аккуратно кладу серьги в коробку, а после кольцо и браслет.
Закрываю коробку, поворачиваюсь обратно к Роланду и протягиваю ему её со спокойной душой.
— Знаешь, мне снился недавно сон. В нём был ты, маленький, тебе лет пятнадцать было. Ты был такой счастливый, с собакой по имени Дикс, — с уст вырывается смешок, когда вспоминаю, как они играли.
Роланда меняется в лице, как только слышит имя пса. Его будто молния пронзает и он начинает пронзать мои глаза своими ледяными глазами.
— Так вот, я хочу однажды, спустя много лет, встретиться с тобой вновь и увидеть таким же счастливым, каким ты был в этом сне, — произношу сквозь дрожащий голос.
Разум осознаёт и отпускает его, а в груди, что-то сжимается размером в горох, из последних сил стараясь удержать в себе.
Он подходит ближе, настолько, что не остаётся никакого расстояния между нами. Губы поддаются дрожи в желании поцеловать его, но я держу себя в руках, стараясь быть хладнокровной.
— Как звали пса? — тяжелым металлическим голосом переспрашивает, взглядом не отпуская мои глаза, высасывая всю душу.
— Дикс. Странное имя, знаю, да и сам сон странный, — отвечаю рассеянно, не понимая его реакции. — Дело ведь не в собаке.
Меня пугают его глаза, в которых кажется я вижу тысячи знаков вопросов. Он отходит от меня, разворачивается и направляется к выходу, бросив тихое:
— В ней…
Глава 11
POV Роланд
— Роланд Ренатович, вам нужна помощь?
— Нет! — зло выкрикиваю, отбросив очередную коробку в сторону. На поиск чертовых фотографий уходит слишком много времени.
Помощница быстро закрывает за собой дверь. А я не сдерживаюсь и опрокидываю стеллажи. Нет ни одного снимка, где я бы смог увидеть семью Эрнеста. Этих людей будто и не было в нашей жизни.
Снова и снова я прокручивал в голове рассказ Медеи о её сне. Как, черт подери, возможно такое, что какая-то проходимка знает о вещах, недоступных никому? Как ей могла присниться моя собака? Откуда она владеет такой информацией? Эти вопросы не выходили у меня из головы. Поэтому, поручив Ратмиру все незаконченные дела в Лондоне, я вернулся в Москву, чтобы разобраться, что происходит, и в какие игры задумала играть эта с*ка.
Я не хочу допускать мысли, что она и есть Ариана, отказываюсь связывать ангела с дьяволом в одном теле. И чтобы окончательно избавиться от сомнений, я сейчас, как умалишённый, ищу хотя бы одно фото с Арианой, чтобы убедиться в внешнем различие двух девушек. Как оказалось, я не могу вспомнить лица девочки, которую не видел столько лет. Отчетливо помню лишь её зеленые глаза и, будь оно проклято, как назло, Медея тоже обладательница зелёных глаз. И это незначительное сходство сводит с ума.
В бешенстве, выхожу из чердака и направляюсь к отцу.
— Роланд? — удивляется он, когда я без стука врываюсь к нему в кабинет. — Ты уже вернулся?
— Как видишь, — закрыв дверь на замок, прохожу и сажусь напротив него. — Объясни, с каких пор информация о моем детстве стала распространяться среди персонала?
— О чем ты говоришь?
— Ты помнишь, как звали мою первую собаку? — захожу издалека. — Серого питбуля.
— Нет, — хмурит лоб.
— Дикс! — выдаю зло.
— И? — разводит руками. — К чему ты ведёшь?
— К тому, бл*ть, что даже ты не помнишь его имени, а какая-то левая девка знает. Ты ведь знаешь, как я ненавижу сплетни, особенно, когда они ведутся среди тех, кому мы платим деньги?!
— Скажи, что за девушка, и я поговорю с ней.
— Не нужно ни с кем разговаривать, просто разберись с длинными языками, которым тяжело взаперти! Или с ними разберусь я.
— Это просто собака, Роланд. Не устраивай трагедию на пустом месте. Лучше поговорим, о том, какие статьи и документы ты стал запрашивать в последнее время.
— А ты решил начать контролировать меня? Не поздно ли? — ухмыляюсь, не собираясь отчитываться перед ним.
— Да, решил! Ты лезешь не своё дело!
— С каких пор тебя стали заботить мои дела? — не сдерживаю усмешки.
— Как только мне сообщили, что ты навестил Эрнеста! — я не знаю, что больше меня повергает в шок: непринуждённость, с которой он произносит эти слова, или то, что он знал про Эрнеста.
— То есть, всё это время ты был в курсе, что он жив?! — сжимаю кулаки, успокаивая нахлынувшую злость.
— Да. Но откуда об этом узнал ты?
Резко вскакиваю с места, откинув назад стул.
— Думаешь, ты имеешь право сейчас спрашивать об этом? — опираюсь кулаками об стол, за которым он продолжает спокойно сидеть. — Где альбомы с этими людьми? Я проторчал на чердаке два долбанных часа, — цежу сквозь зубы, — И не нашёл ни одной фотографии с ними.
— Что ты хочешь там найти?
— Соскучился по всем, — отвечаю с сарказмом.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему, — встаёт с места и уверенно направляется к книжным полкам; достаёт оттуда кожаный альбом и протягивает его мне. — Возможно, пора нам поговорить.
Проигнорировав его слова, беру альбом в руки и сажусь на место. Открываю его, и с первых страниц воспоминания уносят меня далеко в детство.
Я был трудным, неуправляемым ребенком. Постоянные драки, плохие отметки и опасные ситуации, в которые я попадал, подтолкнули родителей к мысли, что суворовское училище меня исправит, и отправили туда.
Так я приобрёл жесткую дисциплину, научился стойкости и умело управлять своим гневом. Но мой скверный характер так и остался со мной.
Однажды, во время моих летних каникул, к нам в гости приехал папин друг со своей семьей. Мое внимание привлекла девочка, в чьих светлых волосах запуталось солнце. Она стояла в стороне и мило улыбалась, пока взрослые приветствовали друг друга. «Красивая» — пронеслось тогда в голове. Я разозлился на себя за эту идиотскую мысль, хотел повернуться и уйти к себе в комнату, но заметил, что улыбка пропадает с её лица. Не понимая, что произошло, проследил за её взглядом и увидел, что она смотрит на соседского пса, который часто прибегал к нам во двор. Он, виляя хвостом, направлялся прямиком на нее, и она, завизжав, бросилась бежать от него — в этом была её ошибка. Конечно, приняв это за игру, Рекс побежал вслед за ней. Я сам не понял, как бросился в след за ними и настиг её на секунду раньше пса. Сбросил её на землю и прикрыл собой, пока взрослые оттаскивали собаку от меня.
Встав, я снова глянул на нее и наткнулся на большие зеленые глаза, полные слез. Я почувствовал какую-то хрень внутри, не понимал, что, черт возьми, со мной происходит, почему я хочу, чтобы она снова улыбнулась? Я чувствовал себя полным идиотом, а я ведь им не был.
— Как тебя зовут? — услышал её тонкий голос.
Посмотрел на нее сурово и бросил сквозь зубы:
— Роланд.
— Я Ариана. Можно я буду называть тебя Роли? — вытерев слезы, она широко улыбнулась и протянула мне руку.
Я был так счастлив видеть радость на её лице, что с тех пор делал все, чтобы она улыбалась чаще. И даже согласился на это идиотское «Роли».
Я сбегал по вечерам из дома и тратил на дорогу около получаса, чтобы оказаться под окнами Арианы. Не знаю, что тогда мной двигало, но я получал особое удовольствие, когда ночью видел её в оконной раме, слегка сонную, но такую улыбчивую. Тогда не было телефонов, чтоб разговаривать или переписываться друг с другом. Но нам хватало бумаги и ручки.
Наверное, я был влюблён. По крайней мере, ничего более светлого с тех пор я не испытывал ни к кому.
Вздыхаю с облегчением, когда не нахожу ничего общего между Арианой и Медеей, кроме зелёных глаз. На лице невольно появляется улыбка, пока я рассматриваю фотографию девочки. На сердце становится тепло — такое со мной теперь случается редко.
Но моя улыбка быстро слетает с лица, когда на следующей странице я натыкаюсь на фотографию Нелли — жену Эрнеста. Нет, Медея нисколько не похожа на Ариану, но она точная копия её матери.
