— Что это, бл*ть? — я слышу сумасшедший стук собственного сердца, пока перелистываю фотографию за фотографией, где изображена Нелли. — Я спрашиваю тебя, что это? — поднимаю глаза на отца. — Какого черта она так похожа…
— На Медею? — заканчивает сам, не дав мне договорить.
Будто по щелчку пальца все замирает вокруг. Я смотрю ему в глаза, в надежде, что он сейчас скажет мне, что Медея племянница Нелли или ещё какую-нибудь чушь. За доли секунд я прокручиваю в голове все косвенные факты, указывающие на то, что Медея и есть Ариана, и поведение Эрнеста рядом с ней. Он был взволнован и слишком заинтересован девушкой, хоть и старался это скрыть. И почему только сейчас я придаю этому значение?
— Они родственницы? — спрашиваю, сводя челюсть. — Пап, пусть она хоть будет внебрачной дочерью Нелли, но только не говори, что она Ариана!
— Ты ведь пришёл сюда за ответами. Вот, — разводит руками, — Получай их.
— Ты сейчас утверждаешь, что Медея — это Ариана? — переспрашиваю в последний раз, чувствуя, как лопается терпение.
— Да, Роланд!
— Бл*ть! — срываюсь на крик. — Бл*ть!
Вскочив с места, ударяю кулаком об стол.
— И ты мне об этом говоришь только сейчас? Только сейчас, пап? — я весь краснею от ярости.
Температура тела выходит за пределы нормы. В голове всплывает все, что я когда-то говорил Медее. Все, что делал, все, что думал о ней. Я ведь трахал её, как последнюю дрянь. А она оказывается Арианой?
— А почему я должен был сообщить об этом раньше? Ты ведь везде и всюду утверждаешь, что вас связывают исключительно рабочие отношения, — его сарказм хочется затолкать в глотку.
— И ты такой наивный поверил в это? Если, бл*ть, знал, что я общаюсь с ней, какого черта молчал?
Меня в конец срывает с цепи. Я кричу, сношу и крушу все вокруг.
— Да ты знаешь вообще, во что я её впутал, как к ней относился и что говорил? — кричу ему прямо в лицо. — Бл*ть, да как вообще все это могло случиться?
— Только не говори, что она была замешана в ваших с Демидом делах! — наконец, и в его глазах созревают эмоции.
Ничего ему не отвечаю, по моему состоянию, он и без слов все понимает и берётся за голову. Я матерюсь, осознавая масштабность п*здеца, который случился. Я злюсь и ненавижу себя за каждое слово, произнесенное в адрес Медеи. За то, во что ввязал и каким опасностям подвергал. Я ненавижу её за то, во что она себя превратила, какой редкостной с*кой стала. Я ненавижу всех тех, кто знал правду и молчал, не дав мне возможность вовремя поступить иначе.
— Почему она в семье Геннадия? — взяв себя в руки, решаю расставить все на свои места и понять, наконец, что произошло. — Где Нелли и Сэм?
— Их убили, как и всех остальных. Эрнесту с дочерью помогла удача/чудо — называй это, как хочешь.
— Что на самом деле произошло тогда? Очевидно, что статьи, которые мне удалось найти, предназначены для идиотов.
— Понимаешь, такие люди, как Эрнест, не умирают своей смертью. Их убивают, рано или поздно. Когда у него появилась семья, он пытался отойти от дел, но это невозможно. Это злой рок людей, связавших себя с криминальным миром. Даже будучи семейным человеком и уже не настолько заинтересованным, он и его люди имели слишком много власти. Они держали город, не давали задышать новым группировкам, и когда их хватка ослабла, желающих нанести удар оказалось очень много.
Он наливает себе из графина воды, делает глоток, успокаивается и продолжает:
— Тем вечером Нелли с детьми ушла в гости к соседям, пока Эрнест заканчивал в мастерской очередную работу, — он улыбается, взяв в руки статуэтку со стола. — Этого льва ведь он сделал. Интересно, как бы сложилась его жизнь, реши он остаться бедным ремесленником?
Даю ему возможность поразмышлять над этим вопросом. Да и сам вспоминаю, с какой страстью Эрнест изготавливал то бутылки, то вазы, то небольшие скульптуры и даром все отдавал друзьям и просящим. Как-то он даже пытался обучить своему ремеслу нас с Арианой, но бесполезно. Все его объяснения проходили мимо наших ушей. Нам было интереснее поговорить, рассмешить друг друга. Поэтому, из мастерской мы выходили измазанные глиной с головы до ног, держа в руках несуразные предметы, но абсолютно счастливые. Потому что были рядом.
И как сейчас принять тот факт, что хрупкая девочка со светлой душой, которая дарила мне только улыбку и радость, выросла и стала той, которая умудряется одним поступком сожрать тысячи моих нервных клеток?
— Возможно, ты помнишь, что дверь в мастерскую была за шкафом в гостиной? — киваю в ответ. — Люди, ворвавшиеся к ним в дом, не знали о тайнике, поэтому так и не смогли найти Эрнеста. Он сразу понял, в чем дело, и был спокоен, что Нелли с детьми у соседей. Но он не понял, что пришли за всеми, был уверен, что, кроме него, им никто больше не нужен. И как же он ошибался. Люди, желающие захватить власть Эрнеста и его людей, готовы были истребить весь их род, лишь бы быть уверенными, что нет больше наследников.
С трудом выбравшись из горящего дома, он увидел, что горят все дома вокруг. Помчался к дому, где были жена с детьми, но там от дома уже ничего не осталось. Он говорит, что готов был уже броситься в огонь, чтобы сгореть заживо, как вдруг заметил недалёко от дома, на земле под деревом, тело Арианы. Она была без сознания, но жива — это единственное, что дало ему сил.
Каждое слово затягивает на сердце тугой жгут.
Вспоминаю последнюю встречу с Арианой. Увидел её в школе с мальчиком. Ничего серьезного, они стояли с подругами, слушали, что он им рассказывает, и смеялись. Но я этому оскорбился. Меня раздражало, что она уделяет внимание кому-то другому, не мне. Я, как законченный эгоист, хотел полностью обладать её вниманием. Не готов был мириться с тем, что кто-то ещё может заставить её улыбаться. Меня привело это в настоящее бешенство. Я ни с кем не церемонился, подошёл к ней, забрал и отвёл туда, где никого не было. Накричал на неё, наговорил самых мерзких слов, что мог придумать, обидел и довёл до слёз. Она что-то сказала в ответ, ударила меня, а потом убежала (представить только, сейчас бы она стояла до последнего с ухмылкой на лице и получала удовольствие от моей ярости).
Это все случилось перед началом каникул. Уже на следующий день мы улетели с семьёй на море и наслаждались отдыхом. Хотя я часто думал о том, что неправильно поступил, сорвавшись на ровном месте. Много думал о ней. Мне было страшно, что за месяц моего отсутствия, я стану ей безразличен. Сходил с ума, переживал, что она может продолжать видеться с тем мальчиком и смеяться над его шутками. А оказалось, что пока я отдыхал под палящим солнцем, она переживала самые ужасные дни в своей жизни.
— Он поехал к своему старому другу Геннадию, который никак не был связан с новой, криминальной жизнью Эрнеста. Они не виделись лет двадцать тогда. Геннадий был женат на Марии и у них была маленькая дочь Эмми. Эрнест все им рассказал, попросил помощи, и они, не задумываясь, сделали всё возможное, чтобы спасти девочку. Несколько дней врачи боролись за жизнь Арианы, давая самые страшные прогнозы. А Эрнест сошел с ума, в прямом смысле этого слова. Он не мог простить себя за смерть жены и сына и то, в каком состоянии находится дочь. Он корил себя за все произошедшее и стал терять рассудок. Они успели договориться между собой, что, в случае чего, Геннадий с Марией удочерят Ариану. Так и случилось. Эрнеста они поместили в лечебницу в Богом забытой деревне, где были замечательные врачи, которые долгие годы следили за ним. Вскоре, Ариана пришла в себя, но черепно-мозговая травма сделала своё дело — у девочки была полная потеря памяти, и восстановить её могли только знакомые места и люди. Геннадий воспользовался этим, собрал вещи, забрал семью и без всего переехал в Москву. Он поставил девочку на ноги, оплатив десятки дорогостоящих операций. С помощью гипноза дал ей новые воспоминания о детстве и семье. Сделал все возможное, чтобы сделать её счастливой. Когда мы вернулись с отдыха, их уже не было в городе. Мне сообщили, что все умерли. А однажды пришло письмо от Эрнеста с обратным адресом. Я навестил его, он все рассказал, сообщил кому отдал дочь, просил убедиться, что все у них хорошо. Я нашёл их, когда мы переехали сюда, хотел финансово помочь, но они отказались. Лишь приняли моё предложение работы.
