— Но я рад, что сегодня ты в нём.
— Меня огорчает твоя радость, — отвечаю сухо.
— Уверен, ты ещё успеешь меня разозлить, — ухмыляется и отходит от меня к комоду, где оставил коробку с бриллиантами.
— Это у меня выходит лучше всего, — продолжаю стоять к нему спиной.
Он подходит ко мне с коробкой, открывает её, и я замечаю комплект из серёжек, кольца и браслета. Но сразу очевидно, что весь акцент сделан на кольце. Огромный бриллиант слепит, заставляя невольно улыбнуться даже меня, — равнодушную к ювелирным изделиям.
Ханукаев хочет помочь надеть всё, но я отказываюсь, понимая, что от его прикосновений становится только хуже.
— Представляйся другим именем, — даёт наставление, когда мы выходим из номера.
— Миленой? Или может Арианой? — это вырывается настолько неожиданно для меня самой, что я на мгновение замираю в страхе, что получу сейчас очередную пощёчину.
— Долго ждать не пришлось, — бросает презренно, ссылаясь на наш последний диалог.
— Да, имя красивое, — решаю, что дожму с эти решением, не сдамся. Хочу доказать самой себе, что не боюсь противостоять ему.
Оказавшись в большом холле с высокими потолками, я замечаю Ратмира и Эрика, которые, как и всегда, следят за всем происходящим под другим углом. Роланд проводит меня в центр событий, захватив мне с подноса официанта бокал шампанского.
Мы подходим к двум парам среднего возраста. Заметив Ханукаева, у женщин загораются глаза и они с особым интересом начинают его разглядывать, будто и нет рядом с ним меня, а рядом с ними их партнеров, с которыми они стоят под ручку. Мне знаком их взгляд, и я чувствую, как чувство собственности подступается к горлу и пытается вырваться наружу нецензурными словами.
Роланд приветствует всех, и, когда решает представить меня, я его перебиваю, назвавшись Арианой. В его глазах вспыхивает пламя ненависти, он готов сжечь меня прям здесь и сейчас, но из последних сил держит себя в руках, а я, презренно улыбнувшись ему, отвожу взгляд на мужчин и начинаю заигрывать с ними, получая удовольствие от того, как начинают вставать на дыбы дамочки, которые только что пытались сделать тоже самое с "моим" мужчиной.
Простояв с ними минут пять, мы прощаемся и отходим. Я решаю "оторваться" от него и пройти к шведскому столу, чтобы слегка перекусить. Он спокойно отпускает меня, видимо, решив, что ему необходимо перевести дыхание, дабы не убить меня, после содеянного мною. А у меня почему-то от своей глупой пакости настроение становится все лучше и лучше.
Краем глаз вижу надвигающийся ко мне знакомый мужской силуэт. Быстро прокрутив в голове, где же мы могли встречаться, вспоминаю Вашингтон и театр. Тот самый мужчина, ставший стартом в наших "отношениях" с Роландом.
— А я то думал, с вами что-то случилось, — обращается ко мне без всяких церемоний.
— С чего бы? — приподнимаю бровь, медленно закусывая небольшой десерт.
— Не видел других причин, почему вы мне не набрали, — улыбается, обнажая свою кристально белую улыбку. — Как вас зовут? Забыл.
— Раз у вас такая плохая память, называйте меня любым именем.
— Не обижайтесь. Я помню ваше красивое лицо и был зациклен лишь на нем, — улыбаюсь, делая вид, что приняла его лапшу на уши.
— Какие обиды? Я ведь вашего имени тоже не помню.
— На этот раз, мы обязаны запомнить друг друга.
Не успеваю ничего ответить, как рядом с нами появляется Роланд. Они приветствуют друг друга, крепко пожав руки.
— Начальство снова против нашей встречи? — Сойер улыбается Роланду.
— Сегодня она со мной, а завтра, — делает паузу, будто думая над дальнейшими словами. — Мы остановились в Ритце, завтра она свободна.
— Она вообще-то здесь, — заявляю грубо, — И она умеет говорить за себя сама.
— Нам пора, — говорит сквозь зубы и, еще раз пожав руку Сойеру, отходит, ожидая, когда я попрощаюсь с мужчиной.
— До встречи, — натянуто улыбаюсь и хочу отойти, но он хватает меня за ладонь и притягивает к себе.
Роланд делает резкий шаг вперёд, но останавливается, сводя челюстью. От его реакции озноб по коже.
— Потрясающе кольцо, — держа меня при себе, рассматривает кольцо на пальце. — Я попозже подойду. — обращается к Роланду и отпускает меня.
Кивнув ему в знак согласия, мужчина берет меня за локоть и уводит прочь. Мы ничего не говорим друг другу, хотя оба хотим, вижу это по каждому его жесту. Ощущаю каждой клеточкой души эту недосказанность между нами, и она топит меня.
Оставшийся вечер, мы проводим рядом друг с другом, но обращаемся лишь по делу. Я продолжаю кокетничать с противоположным полом, когда это уместно и не переходит границ, с кем-то просто веду беседы на темы, которые мне знакомы, а кого-то я просто молча слушаю. И только глубокой ночью этот весь маскарад заканчивается, и мы возвращаемся всей компанией в отель.
Роланд заходит ко мне в номер, чтобы забрать украшения, и я решаю, всё же начать разговор. Мысль, что всё закончится на полуслове не даёт мне покоя.
— Зачем ты сказал Сойеру, где мы остановились? — захожу издалека.
— Исправляю ошибки Вашингтона. Возможно, проведи ты с ним ночь, я больше бы тебя не увидел.
— У тебя нездоровая ненависть ко мне.
— Знаю, — подходит ближе. — Я знаю. Настолько ненавижу и презираю, что готов придушить, — шипит, — Убить собственными руками.
— Не делаешь этого потому что сегодня я Ариана? — играю с огнём.
— Не смей произносить её имени, Медея! — хватает меня за руку.
— Почему? Что святого в этом имени, что такой падшей женщине, как мне, нельзя произносить его вслух? Откуда ты знаешь, кем она выросла? Может, она сейчас ведёт себя хуже меня.
Не понимаю, какого чёрта говорю о ней, я ведь не имею к ней никакого отношения, однако, реакция на неё такая, будто она забирает у меня последний кусок хлеба, не дающий мне умереть с голоду.
— Ты лезешь не в своё дело, ты понимаешь это? — прищурив взгляд, всматривается в мои глаза.
— Плевать. Что ты сделаешь мне? Снова ударишь? — как заведенная лезу на рожон.
— В чём дело? Ты знаешь, что вообще хочешь от меня?
— Понимаю, а ты? — становлюсь серьёзней и более собранной.
— Нет. Я не понимаю, что с тобой происходит, — отпустив мою руку, разводит руками.
— Ты серьёзно? То есть ты не понимаешь, что элементарно стоило извиниться передо мной после всего случившегося?
— Я арендовал для тебя апартаменты, в которых ты хотела жить.
Странно, что он помнит о том, что я говорила лишь однажды. Мне всегда казалось, что он пропускает мои слова мимо ушей.
— Это ты так решил принести извинения?
— Слова не имеют смысла в данном случае.
— Кто тебе сказал? Мне хватило бы от тебя скромного «прости» без всяких прилагающих к нему квартир.
— Нет, тебе не хватит ни моих слов, ни действий, ничего. И это нормально.
— Почему ты решил всё за меня? Я не говорю сейчас о восстановлении каких-либо отношений, но слов хватило бы, чтоб я не чувствовала себя каким-то ничтожеством в твоих глазах.
— Считай я тебя такой, стал бы я думать и раскошеливаться ради твоего комфорта?
— Так забавно это слушать, при том, что буквально пять минут назад ты говорил, что готов меня убить.
— Твоя проблема в том, что ты судишь по словам. Слова — способ передать эмоции, поступки — проявление истинного отношения.
С каждым новым его ответом, мне становится легче. Я чувствую, как камень падает с плеч, и я снова могу расправить крылья, чтоб взлететь. Мне правда не нужно продолжение наших отношений, но мне было, как воздух, необходимо знать, что его поступок не остался для него само собой разумеющимся и он чувствовал, какую никакую, но вину.
— Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, Медея, — его голос становится бархатным, я впервые слышу его таким. — И хочу, чтобы ты для себя, наконец, решила — ты мусор, лежащий на трассе или машина, проезжающая мимо.
За считанные минуты/мгновения я обретаю душевный покой. Мне нужны были лишь искренность и достойное расставание, чтобы отпустить всю ненависть к нему.
