Серьезнее вечеринки в шестнадцать и испорченных дорогих маминых сережек.
— Мы не сдвинемся с точки, пока вы будете показывать пальцами друг на друга. Я давал вам обеим шанс разобраться со всем по-хорошему, мне не особо нравится мысль калечить таких хорошеньких девочек, но раз вам нравится играть со мной…
Он как-то выразительно посмотрел на амбала, который стоял рядом с диваном, и моя сестра буквально за две секунды оказалась на полу.
Карина начала визжать, попыталась вырваться, но охранник схватил ее за волосы — любят же они хватать именно за них — и заставил мою сестру посмотреть на пистолет, дуло которого было в сантиметрах десяти от ее лица.
У серьезных мужчин серьезные игрушки.
— Каждые десять минут мои парни будут делать больно одной из вас. У меня много времени, нам никто не помешает, красавицы. Даю вам фору в первую десятку. Посидите пока, подумаете хорошенько…
— Но ты же обещал! — Карина продолжает извиваться на коленях, когда один из охранников за волосы подтаскивает ее ко мне.
— Я тебе ничего не обещал. Ты сама кинулась мне отсасывать, как я мог отказаться от такого глубокого умелого ротика? — он одаривает сестру самодовольной усмешкой и проводит по ее губам большим пальцем. — Жаль будет, если мир лишится твоих умений.
В итоге мы с Кариной оказываемся в той самой комнате, где я очнулась. Нас силой заталкивают в темное помещение и зачем-то стягивают нам руки пластиковыми креплениями за спиной. Здесь лишь четыре голые стены, мы бы все равно не смогли придумать способ выбраться или хотя бы соорудить что-то для защиты.
— Что мы будем делать, Карин? — приходится первой начинать разговор, потому что, по-моему, сестра не замечает нашего бедственного положения.
— Если мы расскажем им о флешке, нас просто убьют.
— Ты поэтому решила всю вину на меня перекинуть? И как ты могла с этим… Он же бандит!
— А ты думала, что твой Дамир весь такой чистенький? Ты вообще в курсе, что их вырастил один человек? Понимаешь, что у них одни и те же моральные принципы? Точнее они просто отсутствуют. Меня обвиняешь, а сама перед таким же ноги раздвинула. Нимб не жмет, сестричка? — ядовито выплевывает и прожигает меня полным осуждения взглядом.
А я верю, что Дамир не такой.
Я не строю каких-то воздушных замков на его счет. Только вот у Дамира, в отличие от мужчин за стенкой, есть черта, за которую он не переступит.
Он грубый, своенравный, местами жестокий. Дамир — противоположная копия того мужчины, которого я представляла рядом с собой. Он, как бы смешно это ни звучало, мужчина до кончика носа: часто решает за меня, не позволяет себе быть слабым, когда мы рядом, да и вообще, наверное, не позволяет.
Но он настолько мой, что все это меркнет на фоне моего быстро бьющегося сердца от одной мысли о Дамире.
Он не мог оставить меня…
— Давай попробуем освободить руки друг другу? — перевожу тему, начинаю ерзать и пытаюсь подползти к сестре, но она останавливает меня злобным шипением.
— Отвали от меня. Я бы не торчала здесь, если бы ты не начала на меня охотиться. Испортила мне все планы. Я как-нибудь выкручусь, а на тебя мне плевать. Лишь бы больше не видеть свою святую надоедливую сестру.
Поджимаю губы, отодвигаюсь максимально от Карины, чтобы даже дыхание ее не слышать.
Я начинаю считать секунды про себя, но быстро понимаю, что это была совершенно дурацкая затея — с каждой цифрой я начинаю сильнее паниковать, и меньше чем через минуту у меня уже стучат зубы от страха.
Десять минут пролетают слишком быстро. Мы с Кариной больше не разговариваем, сидим по углам и готовимся к худшему.
Дверь открывается слишком резко. Я пытаюсь подняться, но со сцепленными за спиной руками это сделать куда сложнее, так что приходится ждать, когда один из охранников резким рывком дернет меня на себя, оставив на плече россыпь новых синяков.
— Время вышло, куколки, — нас возвращают в гостиную, и я думаю о том, что кровь на светлом паркете будет выглядеть очень ярко.
Глупые мысли лезут в голову.
Раздается щелчок предохранителя, нас с Кариной специально сильнее пугают, наставляя пистолет по очереди.
Один из приближенных Талиба внезапно подходит к нему и говорит что-то так, чтобы мы не услышали. Он тут же меняется в лице, за секунду выходит из себя, сметая стеклянные бутылки спиртного со стола одним быстрым движением.
Я сжимаюсь сильнее и с ужасом жду, что будет дальше.
Глава пятьдесят шестая. Мир
— Слушай, Мир, я все, конечно, понимаю, но тебе бы отлежаться хоть. Выглядишь так, будто тебе хорошенько наваляли, — Артур критически разглядывает мое лицо и качает головой, когда я подписываю бумажки, которые мне сует медсестра.
Не собираюсь я здесь валяться в такой момент. Да и ничего особенно серьезного у меня нет — так, по мелочи. Ушиб грудной клетки, синяк на плече и морда немного разукрашена. Смотреть было страшно, когда меня только привезли сюда. Потом уже заботливые девчонки притащили мне пару влажных полотенец, чтобы я кровь с лица оттер, а то они сами пугались от моего такого вида.
Вообще, врачи говорят, что мне повезло. Реально легко отделался для такой аварии. Отключился, правда, на время — удар в голову сильно дал. Тачка сгорела без возможности восстановления, как мне сказали, я успел вывалиться на дорогу до того, как там все полыхнуло из-за вытекшего бензина.
Ко второму удача не была так благосклонна. Семьдесят процентов обожжено, в реанимации на искусственной вентиляции. Шанс выкарабкаться просто мизерный, мне шепнули, что его и вовсе нет, но так у них не принято говорить, мол, всегда должна быть надежда.
— Я не собираюсь здесь штаны просиживать, когда у нас еще дело есть нерешенное. Потом отпуск возьму и просвечу себя со всех сторон, чтобы последствия какие внезапно не всплыли…
— Еще здесь нужна подпись, — молоденькая девочка заинтересованно разглядывает нас с Артуром, я подмахиваю ей нужную бумажку, забираю свои экземпляры и иду в сторону выхода.
Полиция уже подмазана, мой человек приставлен со всем разобраться, так что поводов задерживаться в отделении дольше положенного у меня нет.
Переодеться бы, а то провонял вообще всем, чем можно, но это тоже ждет. Сначала все-таки добраться до флешки, из-за которой Талиб людей своих не жалеет. Ну и меня заодно.
— Ты зачем девочку притащил с собой? Не мог в доме запереть? — буравлю Артура недовольным взглядом в лифте.
Он уже успел рассказать, что Аврору с ее ненормальной сестрицей в тачке запер. Мне было бы спокойнее, останься она под нормальной охраной, чтобы никто не смог до нее добраться даже при большом желании. В парнях я уверен, у них за спинами спецподготовка повышенной сложности. Некоторые даже успели на реальной серьезной практике все это отработать.
— Да она уперлась, ты бы слышал ее. Пешком грозилась пойти, такая прям воинственно настроенная вся, что мне аж страшно стало, — друг усмехается и уклоняется от моей руки, которой я хочу по шее ему зарядить.
— Сейчас сгоняем к этому недоноску, заберем флешку и вскроем ее. Мне покоя не дает, что же там такое.
— Я все о второй сестре думаю. Слушай, ну как вообще можно так? Твоя малышка — ее единственная семья, берега же вообще отсутствуют. Девчонка так на деньгах помешана, что на все ради них пойдет, — тянет задумчиво.
Я в ответ плечами пожимаю, потому что у меня тоже нет внятных объяснений, как так можно с близкими людьми обходиться.
— Сворачивай вправо, я там тачку оставил…
— Объяснишь? — прерываю Артура, когда взгляд падает на открытую пассажирскую дверь.
В салоне пусто. Рядом ни Авроры, ни ее сестры.
— Они должна были сидеть тут и не рыпаться. При мне салон на блокировку ставили. В туалет, может, прижало?
— И они вот так просто бросили открытую машину? Самому не смешно от абсурдности? — бросаю грубо.
Я начинаю закипать. С ними же вообще что угодно случиться могло.
