Странный мужчина. Такой стаж курильщика, а курить так и не научился.
Мысль кажется смешной. Должно быть, это нервное.
***
Федю потряхивает. Он держится исключительно на мысли, что девчонку нужно доставить к доктору.
Прямо на глазах тонкие косточки опухают и покрываются отеком
Блядь, он достанет этого уебка, если у того не хватит мозга свалить из области. Из-под земли достанет.
– Вы мимо проезжали? – вопрос Надии отвлекает. Это хорошо. Нельзя Феде думать о том, какую часть тела он вырвет ушлепку за то, что потянул конечность к малышке. – Тот человек. Он назвал вас по имени. Вы знакомы?
Белый кивает. Здание травмы маячит уже за кованными воротами. Федя влетает прямо под шлагбаум, снося тот нахрен.
– Федор! – удивленно выдыхает девочка, но он уже не слышит.
Выходит из тачки, оббегает ее, распахивает дверь.
Надия смотрит на него, как на психа. Впрочем, он и есть псих.
Хватает девочку в охапку.
– Ноги-то у меня в порядке, – протестует она, Федя молчит. Позволяет ей идти ко входу в больницу.
Внутри, в приемных покоях, очереди нет. Жаль, что государственная клиника оказалась ближе всего. Нужно было Феде мчаться в частную. Ладно, потом и к частному врачу отвезет девчонку. Пока пусть здесь посмотрят.
Медсестра записывает все данные Надии. Врач осматривает поврежденную ладонь.
– Как это произошло? – ровный, почти безразличный вопрос.
– Меня схватили за руку, – начинает рассказывать Надия.
Белый молчит. Скрестив руки на груди, удерживает любопытный взгляд доктора.
– Что вы! Нет! Федор меня спас, – с негромким немного нервным смешком возражает малышка, – я сидела в ресторане за столиком. Ждала подруг. Ко мне подсел незнакомец. И вот... Есть свидетели!
Федю слегка забавляет то, как девочка выгораживает его. Косвенно, но все же.
Он бы заржал, если бы злость не клокотала в горле.
– Сейчас мы отправим вашу подругу на рентген. Нужно пройти в кабинет номер двести два, – продолжает доктор.
Белый качает головой.
– С ней пойду, – роняет не терпящим возражения тоном.
Доктор с трудом соглашается, но кивает. Расторопная медсестра подхватывает бланк и спешит выпроводить пациента.
Белый придерживает девочку за талию, приобнимает, пока они идут через длинный коридор.
– Федор, я и сама могу. Наверняка, тут даже не перелом, – бормочет Надия.
Федя поджимает губы. Тянет орать матом и курить. Хочется вломить кулаком в стену, чтобы больно было ему, а не ей.
Он, что. Он стерпит. И не такое терпел. А ей больно. Он видит это по глазам. По тому, как осторожно она придерживает ладонь здоровой рукой. Как морщится и украдкой вздыхает.
– Результат отправлю доктору. Можете возвращаться в кабинет, – дежурным тоном оповестила рентгенолог.
Федя прищуривается. Не нравится ему, что их мотают по всему зданию.
– Такой у нас порядок, – будто почуяв опасность, извиняющимся тоном говорит врач.
Федя качает головой. Чувствует, как в центр грудиной клетки ложится хрупкая ладошка.
И все внимание – на нее. И тепло под рубашкой. Не просто тепло, а горит.
– Все в порядке, если так нужно, – робко улыбается Надия.
Белый с трудом соображает. Его сносит с ног эта робкая улыбка. Крохотные ямочки на бледных щеках.
Он перехватывает ее ладошку. Ведет обратно в кабинет врача. Как-то внезапно собирается народ. Кто-то пытается возмутиться, мол, куда, вне очереди, но затыкается под злобным взглядом Белого.
Сейчас он в таком состоянии, когда спичкой чиркни – взорвется. Сам понимает, что на взводе.
Чувствует, как девочка тянет его за рукав. Послушно идет за ней. Да хоть в ад. Плевать.
– Поздравляю, у вас перелом пястной кости, – говорит доктор, рассматривая снимок на экране.
– Охуел с такими поздравлениями! – рычит Белый, моментально встав в стойку.
– Федя, пожалуйста, не надо! – качает головой девочка.
Взглядом выдирает из его нутра все самое светлое и темное одновременно. Белому хочется втащить травматологу с ноги. Но он не двигается. Смотрит в карие глаза.
– Лечи, – кивает он, намеренно садится так, что полы пиджака разъезжаются, и «ствол» четко виден из кобуры.
Федя видит, как медсестра тянется к телефону.
Белый лениво вынимает корочки. Да. Есть и такие. Как-никак, а в охране самого губера.
Медсестра кивает.
Спустя пятнадцать минут, на руке у Надии гипс, закрывающий три пальца. У Феди в кармане рецепт на обезболивающие и подробно описанный диагноз вместе со снимком.
Одну таблетку Надие выдают прямо в кабинете. По настоянию Белого.
Уже в машине Федор слегка «тормозит». Девочка притихла, сидит, смотрит прямо перед собой. Закутанная в гипс ладошка – на ее коленях.
– Я не хочу домой. Отец будет спрашивать, ругаться, расстроиться, – заговаривает Надия и поворачивается к Белому: – Я есть хочу.
Черт! У него такое чувство сейчас, что не объяснить. Щемит между ребрами. Не продохнуть. Даже моргнуть не получается, потому что она тянет его к себе.
Взглядом тянет. Улыбкой. Запахом своим обалденным.
На автомате Белый запускает движок. Вот бы так же легко отыскать кнопку, которая в ответе за башку Феди. Чтобы нажать и вернуть мозги на место.
С трудом водит пальцем по экрану навигатора. Неплохой ресторан рядом. В двух кварталах.
Надия удобнее устраивается в кресле. Прикрывает глаза. Федя на каждом светофоре жадно ловит взглядом черты девичьего лица.
Локоны растрепались. Хочет заправить из ха ушко. Не решается.
Если коснется, он пропал. А так, хоть какая-то видимость контроля.
***
Парковка перед заведением забита. Час-пик, вряд ли есть свободные места в приличном кабаке. Но Федя не собирается сдаваться, если малышка хочет поужинать, она поужинает.
Белый бросает ключи от тачки пацану-парковщику. Ведет малышку вверх по ступеням, придерживает перед ней дверь. Сам охреневает от своей галантности. Белый в жизни не водил девушек по ресторанам. Да ему, собственно, до такой малышки – как до звезд пешком.
– Извините, у нас все столики забронированы, – дежурно улыбается официант.
Федя молча сует пару купюр в руку мужику.
– Вот этот, вижу, свободен, – хмуро цедит, кивает в угол.
– Да. Вы правы, – расплывается в улыбке работник заведения.
Белому один хрен, чем питаться. Но голод просыпается зверский.
Малышка, слегка смущаясь, изучает меню. Делает заказ. С иностранными языками у Феди туго, но он моментально уплывает, слыша, как легко и красиво произносит Надия названия блюд. Черт, французский теперь у Белого самый любимый, стопудово.
– А вы, наверное, мясо предпочитаете, да, Федор Львович? – улыбается ему.
Тебя предпочитаю, родная.
У него сводит челюсть, с такой силой он сжимает зубы, чтобы не брякнуть этого вслух. Пытается отвлечь себя от ненужных мыслей и фантазий.
Официант сваливает. Федя вынимает пачку сигарет из кармана. Автоматом хлопает по пиджаку, в поисках зажигалки.
– Здесь места для некурящих, – негромко поясняет малышка, кося взор на табличку, возвращает глаза на Белого, улыбается еще шире.
Сигарета остается зажатой между губами. Твою ж мать! Он сейчас сожрет эту сигарету, раз курить нельзя, настолько сильно ему нужен никотин, или хоть капля чего-то горького.
Надия отвлекается на телефон. Что-то печатает одной рукой. Федя уже не таясь, рассматривает девочку.
Красивая. И совсем не боится его. А ведь раньше боялась. Он это видел, чувствовал.
Что же изменилось? Должна ведь бояться? Он все сделал для этого.
Что с тобой не так, малая?
Он молчит, сверлит красивенькое личико взглядом. Буравит. Сканирует. А девочка – только еще шире улыбается.
Спустя вечность, им несут заказ. Все, как и полагается. Феде приличный кусок мяса. Девочке что-то нежное и невесомое с хитрым французским названием.
