— Он еще очень юн… — начал Уиллоуби, но Айзек перебил директора.
— Юн?! — возмутился король. — Не смеши! Мой дед взошел на трон в тринадцать лет, в четырнадцать — командовал войском, которое захватило Михагский пролив! Моему сыну шестнадцать, а он, кажется, ведет себя как дитя!
— Ему нужно общение с другими подростками…
— Нет! — монарх резко повернулся. — Я лучше знаю, что нужно моему наследнику, и туда уж точно не входит знакомство со всяким сбродом.
— Почему же со сбродом? — спокойно возразил Джон. — В нашем колледже учатся будущие помощники вашего сына, дети из богатых и именитых семей. Некоторые из них станут его советниками…
— Ни слова про советников! Каждый из них — потенциальный предатель короны! Вы хотите, чтобы мой сын связался с кем-то вроде Грира?!
Я еле сдержала улыбку. Твой сын уже связался с «кем-то вроде», она по часу в день читает с ним книжки и спрягает глаголы, а еще совсем скоро прервет твое грешное существование.
— Я понял вас, повелитель, — потупился директор. — Ваш сын и без общения со «сбродом» станет мудрым правителем…
Айзек поджал губы и посмотрел на нас. Я старалась не пересекать с ним взглядом: едва ли узнает, но рисковать нельзя.
— Подумаю над вашими словами… — монарх еще несколько секунд разглядывал озадаченный педагогический коллектив, и направился к выходу в сопровождении гремучей свиты. Мы опять спешно поклонились ему вслед.
— Почему он задает такие вопросы? — спросила я шепотом, когда дверь за королем захлопнулась.
— Боюсь, что он хочет другого приемника.
— Но ведь Айзек — единственный сын…
— Да, но он слишком мягкий, по мнению нашего монарха. Повелитель боится, что его сын расточит величие страны, — грустно ответил Джон. — Пока король раздумывает, ждет, что малыш проявит себя. Но если этого не случится, наверное, издаст указ, чтобы на престол после сел кто-то из племянников.
— Это же противоречит конституции?..
— Да, верно… — упавшим голосом проговорил Уиллоуби. А он и правда любит принца. — Тогда от малыша Айзека могут избавиться другим способом. Ради величия Алабии, конечно же.
Надо успеть уничтожить нашего дражайшего монарха до того, как тот окончательно решит сделать наследником кого-то своих кровожадных племянников…
***
Моя тесная комната — все убранство: стол, стул, кровать, умывальник — находилась в пристрое для прислуги, окна выходили в сторону королевских конюшен. Каждый вечер в одиннадцать часов я вглядывалась в темноту, кутаясь в плед. Уже близился февраль, а герцог пока никак себя не проявил.
Боялась ли я за него? Да! Ежедневно я вслушивалась в разговоры прислуги, обсуждающей последние новости, боясь среди прочих шепотков уловить что-то вроде: «Ты в курсе? Советника по иностранным делам поймали и казнили на месте! Как какого советника?! Герцога Грира! Уж не знаю, что он такого натворил…»
Скучала ли я по нему? Безумно! Ночью я не могла уснуть, и тогда удовлетворяла себя, представляя янтарные искры его глаз, безудержный напор и грубые ласки. Эта разлука не приносила столько боли, как тогда, когда я была в Тилате, но тягу тела к герцогу и тоску унять я была не в силах.
Сегодня опять ждала. Мы так условились: когда придет время, он за час до полуночи придет в образе зверя, поскольку в человеческом обличье показываться в городе никак нельзя, под мое окно, на котором будут гореть две свечи. Это знак, что назавтра я должна очень осторожно покинуть дворец и отправиться в Волчий угол, где мы все обсудим, уточним детали нашей простой, но грандиозной при этом операции.
В лунном свете что-то мелькнуло: тень, хорошо различимая на свежем снегу, скользнула от конюшни к яблоневому саду. Сердце взволнованно подпрыгнуло, но я понимала, что радоваться рано: три дня назад уже обманулась, приняв невесть как забредшую в дворцовый парк дворнягу за герцога.
Но сейчас это определенно был оборотень. Волк вышел из зарослей кустарника и сел футах в десяти от пристроя, глядел в мою сторону. Видел ли он мой силуэт? Казалось, что да. Думалось даже, что я различаю отражение огоньков свечек в далеких его глазах. Рука рефлекторно потянулась к оконной щеколде: всего второй этаж, можно спрыгнуть. И обнять заснеженную черную клыкастую зверюгу, внутри которой бьется сердце того, без кого каждый день превращается в пытку. Но вместо этого подняла одну из свечей и сделала жест, будто поднимала бокал: знак, что я его тоже увидела.
Волк все понял, он встал и медленно пошел прочь, снова оставляя меня в одиночестве.
55. Угол преткновения
Суббота — день отдыха принца от зубрежки. Когда я вышла на морозный воздух с утра, он с рапирой наперевес и в сопровождении золотого телохранителя — удивительно, что на наших уроках они не присутствуют! — шел на занятие по фехтованию.
— Илва! — мальчишка махнул рукой. — Пойдем со мной!
Я намеревалась ехать в Волчий угол прямо сейчас, но можно ли отказать сыну монарха? Уиллоуби прав: Айзеку нужны друзья. Он растет без матери, лишен внимания отца, учителя держатся на дистанции…
— Ты умеешь фехтовать? — спросил парень, когда подошла.
— Нет, — соврала очень натурально. — Меня пугает насилие, мой принц.
— Это же просто тренировка, там нет крови и всякой жути, — сообщил он покровительственным тоном.
— Все равно страшно! — вздохнула грустно. Наверняка в честном поединке оказалась лучше школяра и, возможно, его учителя бы тоже победила, но знать об этом никому не стоит.
К счастью, принц не изъявил желания обучить «иностранку» атакам и батманам, поэтому я просто смотрела на тренировку до тех пор, пока юный Айзек не поверг усатого пижона — своего наставника. Охнула, сказала, что мне плохо от этой жестокой сцены, и, бесконечно извиняясь, ускользнула с территории дворца.
Сердце рвалось туда, где меня ждал Грир, где я надеялась увидеть Касию. И плевать на хмурые рожи других оборотней. Хотя пока вожак рядом, они не посмеют и рта раскрыть… Долго шла закоулками — за училкой едва ли кто-то станет следить, но осторожность лишней не бывает. Скользнула в арку дома, где когда-то жила подруга, поднялась на ее этаж и забрала почту, потом вышла через черный ход и поймала извозчика.
Всю дорогу дрожала то ли от холода, то ли от предвкушения встречи. К обеду мы вынырнули из леса, я увидела занесенные снегом домики с курящимися трубами, и от этого милого пейзажа даже на душе потеплело. Договорилась, чтобы извозчик подождал меня — уверяла, что закончу дела до темноты, он нехотя согласился, когда я звякнула содержимым кошелька, — и почти бегом устремилась к таверне.
Грир ждал. Стоял на пороге в простой льняной рубахе и кожаных ездовых штанах. Схватил меня, холодную, запорошенную снегом, затащил внутрь и сжал в горячих объятиях, от которых кости затрещали, а тело млело от его силы и власти. Касия неуверенно мялась рядом. Думала, я в обиде, что она не поехала со мной? Нет, милая, все прошлое забыто. Привлекла девушку к себе, звонко чмокнула в щеку, сунула ей в руки письма от отца и выдохнула с невероятным облегчением. Они здесь, живые, их можно потрогать, с ними можно поговорить. Увы, разговор предстоял невеселый.
— Вот, — Касия вытащила из-за пазухи маленькие темные пузырьки и поставила на стол. — Как вы и просили, хозяин, я добыла сонное зелье.
Герцог кивнул и жестом показал, чтобы наемница ушла, а я с удивлением наблюдала за подобострастием на лице подруги: и правда у альфы есть огромная власть над волками своей стаи.
Когда девушка удалилась, я поведала о том, что узнала о принце и короле, ожидала, что Ланс раскроет, чем занимался последние недели, но он лишь вскользь упомянул, что вновь посетил шахты и перевел тему с дел вчерашних на ближайшие планы.
— Когда? — спросила, внимательно изучая бесстрастное лицо Грира. Что-то в нем изменилось: если раньше казался далеко не красавцем, то теперь в грубых чертах видела нечто прекрасное. — Медлить нельзя. Мы должны посадить на трон юного Айзека, пока король не решился найти нового кандидата.
