И через несколько недель, возможно, это лицо украсит плакаты «Разыскивается за убийство короля. Живой или мертвой». Но пока… пока просто выпьем вина.
53. Уроки тилатского
Наследник был хилым, но обаятельным юношей. Такой же темноволосый, как и отец, кронпринц имел при этом совсем иные черты лица — мягкие и кроткие, как у покойной матери. Учился усердно, не отлынивал, хотя я от него практически ничего и не требовала: не для того сюда пришла, чтобы повышать уровень знаний мальчишки.
Мы сидели в просторной, но довольно темной учебной комнате, стены которой полностью закрывали полки с книгами, географические и исторические карты, портреты ученых и бесконечные таблицы. Он склонился над столом, я развалилась на диване около камина. Айзек читал вслух старинный тилатский манускрипт, часть которого я и сама, несмотря на знание языка, не понимала. То кивала, то хмыкала, то просила повторить предложение, иногда делала какие-то несущественные замечания. Запнувшись на каком-то совсем уж хитром слове, которое мне вообще показалось незнакомым, он закрыл книгу и устало выдохнул:
— И зачем мне это?
— Когда вы станете править страной, мой принц, вам придется общаться с жителями других территорий, и будет очень кстати знать язык ближайших соседей, — дала очевидный ответ, подвигаясь ближе к огню.
— Отец говорит, что все это глупости. Если ты правишь сильным государством, то весь мир будет говорить на твоем языке, а не ты — на их наречии.
— У вас очень остроумный отец, — хоть и редкая мразь, добавила мысленно. — Но пока весь мир не выучил алабский, придется нам с вами корпеть над учебниками. Вы не замерзли у окна? Может быть, подойдете к камину?
Юноша с книгой в руке приблизился к пламени и швырнул фолиант с текстом постылого манускрипта в огонь, который облизнул древнюю бумагу и мгновенно сожрал.
— Так гораздо теплее, мой принц, спасибо.
— Ты не будешь кричать? — спросил он с подозрением. — Уиллоуби меня бы за уши таскать начал.
— Не хочу портить ваши уши, они вам очень идут.
Паренек присел рядом на диван.
— Ты очень странная.
— Просто я хороший педагог.
— А сколько тебе лет? — он пододвинулся чуть ближе и положил мне на руку свои бледные прохладные пальцы.
— Я родилась всего на год позже, чем ваша матушка, — ответила довольно издевательским тоном — не получилось его скрыть.
— Правда? — он спешно убрал руку, а я сделала вид, что всего этого не заметила. — Выглядишь… ну… лет на двадцать.
— Приятно слышать такой комплимент от вас, мой принц, — я склонила голову и посмотрела на него ласково. — Может быть, достанем новую книгу и попробуем почитать. Если не понравится, всегда можно ее спалить к чертям.
— Зачем сразу жечь? — он виновато улыбнулся. — Я же так, не подумал…
— Но зачем нам эти фолианты, если все будут говорить на алабском? Можно хоть сейчас предать огню всю вашу иностранную библиотеку!
— Илва, ты шутишь так? — он посмотрел на меня как на умалишенную.
— Ну как же, мой принц, вы разве не хотите, чтобы весь мир заговорил на вашем языке? — этот вопрос, хоть и казался просто подтруниванием, я должна была задать. Очень многое зависело от ответа наследника.
— Ну… Да мне как-то все равно на самом деле… Я не люблю учить иностранные, но есть же переводчики.
— А как же амбиции? Мировое господство? — поднимала я важнейшие темы в насмешливом тоне.
— Захватить мир, чтобы не надо было учить тилатский? — он захохотал. — Это идея! А еще можно отменить закон тяготения и электрические разряды, чтобы не зубрить физику! Упразднить цифры я тоже не против. И военное дело — это кошмар, а не урок. Тактика, баллистика… Челюсть от зевоты можно свернуть. Так что надо аннулировать оружие!
— Отличная мысль!
Конечно, принц пока всего лишь ребенок, и от советников в первые годы правления зависеть будет больше, чем от него, но мне уже нравился будущий Айзек седьмой. То, что его наставником по какой-то непонятной причине отец сделал великодушного и человеколюбивого весельчака Уиллоуби, отлично повлияет на будущее страны. Правда, то, что парень холоден ко всем наукам, с лучшей стороны его не характеризует. Однако…
— А чем вам нравится заниматься, мой принц? Какие предметы вы любите?
— Ну… Всякое… Зодчество, например. Хотя там тоже цифр много, но не как с математикой. Тут можно понять, что и для чего ты считаешь, а не просто глупые формулы. Понимаешь? Чертишь, представляешь, как все это будет…
Я кивнула. Созидатель, значит. Неплохо.
— Вы наверняка много построите всего, когда станете королем.
— Не знаю, — он дернул острыми плечами. — Ты так часто говоришь, что я стану править Алабией, как будто это совсем скоро. Но отец, я надеюсь, еще долго проживет. Он ведь не старый, а прадед дожил до 95!
Упаси Господь! Если шестой просидит на троне еще 40 лет, то страшно представить, что он может натворить. Впрочем, упомянутый прадед, который был четвертым, если вспомнить историю, тоже делал много всякой ерунды, особенно впав в маразм. Взять тот же налог на налог…
— Каждому отмерян свой срок, мой принц, — сказала, неспешно вставая. — Но мы все надеемся, что наш мудрейший правитель будет здравствовать столько, сколько необходимо для благополучия страны.
То есть еще недели три, не больше.
— Знаете что, — я подошла к стеллажу с тилатской литературой. — В Лазуре чудная архитектура, видели бы вы тамошнюю больницу! Достопримечательность всей страны! И, кажется, я заметила сегодня на одном из корешков книг ее изображение. Давайте посмотрим, что там такое. Возможно, читать про строительство вам будет интереснее, чем про то, как глупые короли из прошлого завоевывали мир при помощи таранов и катапульт.
— Ну… — он широко улыбнулся. — Попробовать стоит.
54. Пятница
Джон Уиллоуби собирал учителей принца по пятницам. Всего образованием будущего монарха занимались 15 человек, мы обсудили результаты работы за неделю. Грузный смуглый математик с печалью в голосе сообщил, что особа голубых кровей совсем не заинтересована в обучении, то же подтвердил мужчина в форме и с погонами генерала — видимо, именно он пудрил мозги миролюбивому парню информацией о том, как нужно уничтожать врагов. Худосочный дед с невероятно прямой спиной отметил успехи юноши в черчении. Молодой щеголеватый тип похвалил «малыша» за то, что тот стал усерднее заниматься со шпагой.
До меня как раз дошла очередь делать отчет, и я уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь хорошее в адрес нашего школяра, когда в залу без стука — конечно же, это ведь его дворец! — вошел король. За спиной правителя маячили громилы в золотых доспехах.
Все мы подскочили как по команде. Уиллоуби поклонился и поприветствовал Айзека от лица нас всех. Мы — педагоги — склонили головы.
Я не видела правителя с тех пор, как он вызвал меня на допрос. И сейчас сцены той встречи всплыли в памяти, следствием чего стало желание плюнуть ему в рожу.
— Как дела у моего отпрыска, Джон? — король скользнул по нам взглядом, и показалось, остановился на мне дольше, чем на остальных.
— Многогранно развивается, мой повелитель, — с улыбкой ответил Уиллоуби. — У него наметились определенные успехи в изучении иностранных языков. Мисс Оберг еще не успела об этом доложить, однако малыш Айзек отзывался о ней очень положительно, когда я давал ему уроки грамматики.
— Неплохо, неплохо… — правитель прошел к окну, его стражи, гремя латами, поспешили следом. — Скажи, Джон, как ты и учителя оцениваете моего сына?
— Что ж… Он сообразительный малый, хотя, я уже говорил вам, было бы неплохо, чтобы он хотя бы иногда приходил ко мне в колледж на занятия. Ему не хватает общения со сверстниками.
— По этому поводу я вашего мнения не спрашивал, — холодно ответил король. — Я хочу знать: вы, как люди, которые проводят с ним так много времени, видите в нем будущего лидера страны?
